Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– А почему вы никогда не покупали гессериток, дядя? – спросил Фейд-Раута. – Если рядом с вами была бы ясновидящая…

– Ты знаешь мои вкусы! – отрезал барон.

Фейд-Раута поглядел на дядю и произнес:

– И все же они представляют определенную ценность…

– Я им не доверяю, – огрызнулся барон, в голосе его слышался гнев. – Не пытайся переменить тему!

Фейд-Раута кратко отвечал:

– Как вам угодно, дядя.

– Помнится, несколько лет назад на арене, в одном из поединков, – начал барон, – могло показаться, что твоего соперника – гладиатора, подготовили к покушению на твою жизнь. Так ли это было на самом деле?

– Все это было настолько давно, дядя. И я, в конце концов…

– Не уклоняйся, – ответил барон более спокойным тоном.

Фейд-Раута поглядел на дядю, подумал: «Он все знает, иначе бы не спрашивал».

– Моя интрига, дядя. Я затеял ее, чтобы скомпрометировать вашего главного надсмотрщика.

– Умно, – сказал барон, – вдобавок требовало храбрости, ведь гладиатор чуть не сразил тебя, не так ли?

– Да.

– И если изящество и тонкость твоих замыслов окажутся под стать твоей храбрости, ты станешь грозным для любого властителя. – Барон поводил головой из стороны в сторону. И в который уже раз после того ужасного дня на Арракисе пожалел о гибели Питеpa, своего ментата. Тот был тонок, дьявольски тонок. Барон вновь качнул головой. Судьба, случалось, бывала к нему беспощадной.

Фейд-Раута оглядел спальню, следы борьбы в ней, недоумевая, как мог его дядя справиться со столь тщательно подготовленным рабом.

– Как я одолел его? – спросил барон. – Ах-х, Фейд, позволь мне, старику, сохранить кое-что в тайне. И лучше, если мы сейчас заключим с тобой сделку.

Фейд-Раута, не веря своим ушам, глядел на него. «Сделку! Значит, он и впрямь считает меня наследником. Иначе зачем ему сделка? На сделки идут только с равным… или почти!»

– Какую же сделку, дядя? – Фейд-Раута невольно почувствовал гордость, ощутив, насколько спокойно и рассудительно звучит его голос, не выдавая наполнявшего душу восторга.

Барон тоже отметил этот самоконтроль. Он кивнул:

– Пока что ты – всего лишь хороший материал, Фейд. И я не бросаюсь своим добром. Но ты пока основательно заблуждаешься – не хочешь понять, насколько я нужен тебе. Ты упрям. Ты не понимаешь, что должен охранять меня как величайшую для себя ценность. Это вот… – он показал на следы борьбы, – это было глупостью. Глупость не вознаграждается.

«Ну, скорее к делу, старый дурак!» – подумал Фейд-Раута.

– Сейчас ты наверняка назвал меня про себя старым дураком, – сказал барон, – придется переубедить тебя в этом.

– Вы говорили о сделке.

– Ах, это нетерпение юности, – произнес барон. – Ну, тогда буду краток: приказываю прекратить эти глупые покушения на мою жизнь. А я обещаю тебе, когда почувствую, что ты созрел для этого, – сам отступлю в сторону, отрекусь в твою пользу. Буду советником, а ты станешь править.

– Отречетесь ли, дядя?

– Вижу, ты все считаешь меня дураком, – ответил барон, – и этот разговор только усиливает твою самоуверенность, а? Или ты думаешь, что я тебя прощу? Осторожнее, Фейд. Этот старый дурень прекрасно разглядел иглу в бедре мальчика. Легкий нажим… и готово! Иголка с ядом прямо в руке старого дурака! Ах-х, Фейд!

Барон покачал головой, подумал: «Если бы не Хават… у него все получилось бы. Ну пусть мальчишка думает, что это я сам и уличил их. В какой-то мере это справедливо. Именно я спас Хавата от сардаукаров на Арракисе. А мальчишке следует с бо́льшим уважением относиться к моим способностям».

Фейд-Раута молчал, невольно сомневаясь: «Можно ли ему верить? Неужели и впрямь отречется? А почему бы и нет? Однажды, уверен, я добьюсь своего, если только буду осторожен. Вечно жить он не будет. И, может быть, торопить его на тот свет глупо».

– Вы говорите о сделке, – сказал Фейд-Раута. – И какие гарантии мы можем дать друг другу?

– Иначе говоря, с какой стати мы станем доверять друг другу, да? – спросил барон. – Ну Фейд, что касается тебя, я приставлю Сафира Хавата следить за тобой. В таких вопросах я доверяю его способностям ментата. Ты меня понял? Что касается меня самого, придется тебе поверить на слово. Но я ведь не буду жить вечно, Фейд, не так ли? И тебе уже давно должно было прийти в голову, что мне известно кое-что, о чем ты и не подозреваешь.

– Я-то дам клятву, но чем же ответите мне вы? – спросил Фейд-Раута.

– Я оставлю тебя в живых, – коротко ответил барон.

Фейд-Раута вновь поглядел на дядю: «Хават будет следить за мной! Интересно, что старик сказал бы, узнав, что именно Хават и подготовил интригу с гладиатором, стоившую ему жизни надсмотрщика? Быть может, решил бы, что я лгу, пытаюсь скомпрометировать Хавата. Нет, Хават – отличный ментат, он предвидел и этот момент».

– Ну, и что ты скажешь? – спросил барон.

– Что я скажу? Конечно же, я согласен.

Про себя Фейд-Раута подумал: «Хават! Он ведет двойную игру… против нас… не так ли? Или он уже переметнулся в лагерь дяди, раз я не посоветовался с ним… в сегодняшней попытке покушения с помощью этого юнца».

– Ты не сказал еще, что думаешь о моем решении относительно Хавата, – произнес барон.

У Фейд-Рауты от негодования расширились ноздри. Имя Хавата столько лет сулило опасности всей семье Харконненов… Пусть он теперь в новом качестве, но опасен от того ничуть не менее.

– Опасная игрушка – этот Хават, – сказал Фейд-Раута.

– Игрушка! Не будь глупцом. Я знаю, что такое Хават и как управлять им. Он человек глубинных эмоций, Фейд. Бояться следует человека без эмоций. А глубокая эмоциональность… ах, ею прекрасно можно воспользоваться в собственных целях.

– Дядя! Я вас не понимаю.

– Зря. По-моему, все вполне ясно.

Лишь легкий взмах ресниц выдал негодование Фейд-Рауты.

– Ты не понимаешь Хавата, – произнес барон.

«И ты тоже», – подумал Фейд-Раута.

– Кто, по мнению Хавата, виноват в его бедах? – спросил барон. – Я! А кто же еще? Он помнит, что в руках Атрейдесов был грозным оружием и год за годом одолевал меня, пока не вмешалась Империя. Так он смотрит на ситуацию. Он привык ненавидеть меня. И верит, что в любой момент сумеет обвести меня вокруг пальца. И пока он в этом убежден, проигрывает. Ведь теперь я использую его там, где считаю нужным – против Империи.

Глубокие морщины прорезали лоб нахмурившегося Фейд-Рауты, выдавая внезапное понимание, рот его плотно сжался.

– Против Императора?

«Попробуй-ка, племянничек, это на вкус, – подумал барон. – Произнеси-ка про себя: «Император Фейд-Раута Харконнен!» Спроси-ка себя, чего это стоит. Можно будет потом и поберечь жизнь старого дяди, который один только и может воплотить этот сон в реальность».