Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– Ведьмина кровь! – чертыхнулся Хават. – И как же ответил Фенринг?

– Тогда-то он и принялся расспрашивать о тебе.

Хават откинулся назад, задумчиво закрыл глаза.

– Так вот почему они заинтересовались Арракисом, – сказал он. – Ну что же, раз так случилось. – Он открыл глаза. – Теперь Император, должно быть, нашпиговал Арракис шпионами. Два года!

– Но ведь не мое же невинное предложение…

– В глазах Императора ни одно предложение не является невинным. Какие инструкции получил от вас Раббан?

– Ему было велено заставить Арракис трепетать перед нами.

Хават качнул головой:

– Теперь, барон, остается две возможности. Или вы перебьете туземцев, вырежете их совсем , или…

– Полностью перебить всю рабочую силу?

– Или вы считаете, будет лучше, если Император и те из Великих Домов, что поддерживают его, явятся сюда и для профилактики выскоблят Гайеди Прим, как пустой горшок?

Барон внимательно поглядел на своего ментата и произнес:

– Он не посмеет.

– Разве?

– Что ты мне предлагаешь? – Губы барона дрогнули.

– Отрекитесь от собственного племянника, драгоценнейшего Раббана.

– Отре… – Барон умолк на полуслове, недоуменно поглядел на Хавата.

– Не посылайте ему впредь ни подкреплений, ни помощи. На все его сообщения отвечайте лишь, что уже прослышали о его художествах на Арракисе и как можно скорее собираетесь лично поправить положение дел. Я устрою, чтобы некоторые из ваших депеш попали в руки императорских шпионов.

– Но специя, налоги…

– Требуйте свою баронскую долю – но не свыше того, будьте теперь осторожны. С Раббана взыскивайте лишь конкретные суммы, мы можем…

Барон повернул руки ладонями вверх:

– Но как мне увериться в том, что этот хорек-племянник не…

– На Арракисе у нас остаются собственные шпионы. Нужно сообщить Раббану, что, если он не обеспечит нужные поставки специи, вы сместите его.

– Я знаю своего племянника, – ответил барон, – тогда он круче навалится на население.

– Конечно же! – отрезал Хават. – Вы же и не хотите иного. Просто не нужно пачкать собственные руки. Пусть Раббан подготавливает для вас вторую Салузу Секундус. Нет нужды даже посылать туда осужденных. У него и так есть все необходимое в виде местных. Если Раббан будет усердствовать, чтобы выполнить ваши нормы поставок, у Императора не будет оснований для подозрений. Вот вам достаточная причина еще сильнее прижать эту планету. И вы, барон, ни словом, ни делом не дадите оснований заподозрить иные мотивы.

Не удержавшись, барон добавил нотку лукавого восхищения в собственный голос:

– Ах, Хават, сколь же ты изобретателен! А теперь, как поступать с Арракисом и воспользоваться результатами работы Раббана?

– Проще всего, барон. Если вы просто будете каждый год чуть повышать норму поставок специи, все произойдет само собой. Объем добычи снизится. И вы сможете сместить Раббана и взять власть на себя… чтобы поправить дело.

– Получается, – сказал барон. – Но я уже начинаю уставать от этих дел. Для Арракиса я готовлю другого правителя.

Хават посмотрел на жирное круглое лицо. Помедлив, старый солдат и шпион качнул головой:

– Фейд-Раута, ну что же, теперь есть причина для притеснений. Вы и сами весьма изобретательны, барон. Возможно, мы сумеем объединить обе схемы. Ваш Фейд-Раута явится на Арракис спасителем. Да. Он может привлечь симпатии населения.

Барон улыбнулся и подумал: «Интересно, а как все это согласуется с тайными планами самого Хавата?»

Видя, что барон более не нуждается в нем, Хават поднялся и вышел из комнаты с красными стенами. Он шел и думал, что во все расчеты, касающиеся Арракиса, впутывалась возмутительная неопределенность. Их религиозный вождь, о котором дал ему знать Гарни Холлик из своего укрытия у контрабандистов, этот самый Муад'Диб.

Быть может, не следовало советовать барону оставить эту религию в покое, даже если ею увлечется народ впадин и грабенов. Но ведь все знают, что притеснения служат религии на пользу.

И он вспомнил, что Холлик сообщил ему о тактике фрименских отрядов. Она отдавала Холликом… И Айдахо… даже самим Хаватом.

«Возможно ли, что Айдахо все-таки уцелел?» – подумал он.

Впрочем, интересовало его не это. Но он боялся задать себе другой вопрос, куда более важный: мог ли выжить Пол? Он знал: сам барон был уверен, что все Атрейдесы погибли. Он признался, что ведьма-гессеритка была его оружием. А это значило – смерть… всем, включая ее собственного сына.

«Откуда у нее эта ядовитая ненависть к Атрейдесам, – подумал он. – Словно моя – к драгоценнейшему барону? Смогу ли я нанести своему врагу столь же смертельный окончательный удар?»

Во всем, что окружает нас в этой Вселенной, скрыта некая схема. Она обладает симметрией, изяществом, элегантностью… всеми характерными чертами шедевра. Приглядитесь к смене времен года, к струйке песка, текущей по склону, к ветке креозотового куста… наконец, поглядите на узор его листьев. Мы пытаемся воспроизвести эту схему в наших жизнях, обществе, пробуем отыскать ритмы, танцы, любые утешающие нас формы. Но в стремлении к высшему совершенству можно заметить опасность. Ясно, что предельное совершенство неизменно. И путь к нему ведет все живущее к смерти .

Пол-Муад'Диб вспомнил, как ел. Пища его была перенасыщена специей. За это воспоминание он держался, словно за якорь, и отсюда, из данной точки отсчета, мог понять, что видит сон.

«Я – театр, в котором разыгрывается будущее, – думал он. – А еще – жертва точных пророчеств, сознания расы и собственного ужасного предназначения».

И все же он чувствовал, что переусердствовал, потерялся во времени. Прошлое, настоящее и будущее слились для него в нечто единое. Своего рода переутомление зрения – иногда оно овладевало им от постоянной необходимости запоминать видения о грядущем, каждое из которых по-разному было связано с прошлым.

«Пищу мне готовила Чани», – напомнил он себе.

Но Чани была далеко на юге, в прохладных краях, под ярким солнцем, в безопасности, вместе с их сыном Лето Вторым.

Или это еще только должно случиться?

Нет, напомнил он себе, ведь Алия Странная, его сестра, вместе с матерью отправилась в южные пределы на двадцать колотушек пути в паланкине Преподобной Матери на спине дикого червя.

Сама мысль, что на гигантских червях можно ездить, повергла его в смятение. «Или же Алия еще не родилась?»

«Я был в раззии, – припоминал Пол. – Мы отправились в Арракин, чтобы вернуть воду убитых соплеменников. И я нашел останки отца в пепле погребального костра. Череп его я укрыл в соответствии с фрименским обычаем – в кургане над перевалом Харг».