Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

«Едва ли, конечно, харконненские солдаты так далеко заберутся на юг, – думал он. – Земля эта все еще принадлежит фрименам».

Гарни проверил оружие, в очередной раз ругнул судьбу, не позволявшую здесь пользоваться силовыми щитами. Приходилось любыми способами отделываться от всего, что могло бы привлечь внимание червя. Оглядев место, он потер шрам от чернильной лозы на челюсти и решил, что безопаснее будет отправить разведывательную партию вдоль хребта. Какая предосторожность покажется излишней, если фримены и сардаукары вцепились друг другу в глотку по всей планете?

Впрочем, сейчас его волновали фримены. Откупаться от них специей было бесполезно, и, если нога твоя случайно попадала в места, где, по их мнению, чужакам бывать не следовало, фримены становились сущими дьяволами. А в последнее время они стали еще хитрее…

Изворотливость и находчивость этих туземцев в бою начинала раздражать Гарни. Военной подготовке их можно было только завидовать, а ведь его самого учили опытнейшие бойцы Вселенной, закаленные в таких битвах, в которых могли уцелеть только сильнейшие и искуснейшие.

И вновь Гарни поглядел вниз, удивляясь своему беспокойству. Быть может, причиной его был червь, которого они видели… пусть и с другой стороны хребта.

В рубку просунулась голова – командир фабрики, одноглазый и бородатый старый пират с белыми зубами, как и у всех, кто принимает специю.

– Похоже, богатое пятно, сир, – сказал он. – Садимся?

– Спуститесь у края хребта, – приказал Гарни, – я высажусь со своими людьми, а вы покатите прямо к специевому пятну. Хочу поглядеть эти скалы.

– Есть.

– В случае неприятностей, – сказал Гарни, – спасайте фабрику, мы поднимемся в топтерах.

Командир краулера отсалютовал:

– Есть, сир, – и нырнул обратно в люк.

Гарни снова оглядел горизонт. Приходилось считаться с возможностью встречи с фрименами, а они, уж несомненно, решат, что он вторгся в их владения. Фримены постоянно беспокоили его – их упорство в бою и непредсказуемость действий. Впрочем, работенка эта в любое время была беспокойной, но выгодной… и весьма. Тревожило его и то, что нельзя поднять споттер выше. А необходимость хранить радиомолчание усугубляла нелегкое чувство.

Каргон с краулером повернул, начал спускаться, скользнул к сухому откосу, трапы коснулись песка.

Гарни открыл колпак рубки, отстегнул ремни.

Фабрика едва замерла, а он уже был снаружи, захлопнул за собой дверцу, переступил поручни страховочной сетки и спрыгнул на песок. Пятеро из его личной охраны выскочили из носового люка следом за ним. Остальные принялись отцеплять фабрику от крыла. Освободившись, каргон взмыл вверх и пошел описывать невысокие круги над краулером.

Он сразу же взревел двигателями, направляясь к темному пятну специи на песке. Рядом опустился топтер, другой, и из них посыпались люди. Высадив взвод, аппараты взмыли и зависли над головой.

Гарни расслабил мышцы под гладкой кожей конденскостюма, потянулся. Маску он не стал застегивать: пусть испаряется влага, но так можно громче кричать, отдавая приказы. Он полез вверх по скалам, оглядывая местность; под ногами похрустывали галька и гравийный песок, вовсю пахло специей.

«Неплохое место для опорной базы, – подумал он, – было бы разумно укрыть здесь кое-какие припасы».

Он оглянулся на растянувшуюся за его спиной цепочку. Хорошие люди, даже те новички, кого еще не приходилось проверять в деле. Им не нужно постоянно объяснять, что делать. Воздух и не дрогнет – щитов нет ни на ком. В его отряде нет трусов, что потащат щиты в пустыню, забывая про червей.

С невысокой вершины Гарни видел пятно специи в полукилометре, краулер как раз подползал к ближнему краю. Он поглядел на воздушный эскорт, проверил высоту… нормально, не слишком высоко. Кивнув самому себе, он вновь направился в гору.

И тут хребет словно взорвался.

Двенадцать огненных полос взмыли в небо к зависшим топтерам и крылу. Со стороны краулера донесся скрежет металла, на скалах вдруг, откуда ни возьмись, появились воины в капюшонах.

Гарни успел только подумать: «Клянусь рогами Великой Матери! Ракеты! Они осмелились применить ракеты!»

А потом перед ним оказалась согнувшаяся в боевой стойке фигура в капюшоне, в руке воина был наготове крис. По бокам еще двое возникли на скалах. Лишь глаза в щели между капюшоном и песочного цвета бурнусом видел Гарни, но и поза, и манера держаться говорили, что перед ним не новичок. И глаза были сплошь синие – глаза фримена глубокой пустыни.

Опуская руку к собственному ножу, Гарни не отводил глаз от ножа противника. Раз они осмеливались пользоваться ракетами, значит, у них было и другое метательное оружие. Следовало быть настороже. По звукам он мог понять, что сбита, по крайней мере, часть его крылатого эскорта. Позади уже тяжело сопели в рукопашной бойне.

Взгляд воина, что был перед ним, проследовал за движением руки Гарни… Твердо взглянув ему прямо в глаза, фримен произнес:

– Оставь нож на месте, Гарни Холлик…

Гарни заколебался, голос показался ему странно знакомым.

– Ты знаешь мое имя? – спросил он.

– Нам с тобой, Гарни, при встрече не нужны ножи, – ответил мужчина. Он выпрямился, убрал нож под одеяние, в ножны. – Прикажи своим людям прекратить бесполезное сопротивление.

Откинув назад капюшон, мужчина отвел от лица фильтр.

Потрясенный Гарни замер. Сперва ему показалось, что перед ним из небытия восстал призрак герцога Лето Атрейдеса. Наконец он понял.

– Пол, – прошептал он и громко сказал: – Пол, это ты?

– Разве ты не веришь собственным глазам? – спросил Пол.

– Но ведь все уверяли, что ты мертв, – выдохнул Гарни, сделав полшага вперед.

– Прикажи своим сдаться, – сказал Пол, махнув вниз, к границе скал и песка. Гарни нерешительно обернулся, боясь отвести взгляд от Пола. Сопротивления почти не было. Со всех сторон их окружили пустынные воины в своих капюшонах. По крыше умолкшей фабрики-краулера разгуливали фримены. Летательных аппаратов над головой не было видно.

– Прекратите сопротивление! – заорал Гарни. Он сложил руки воронкой, чтоб стало слышнее. – Я – Гарни Холлик! Прекратите сопротивление!

Пары бойцов медленно, осторожно расходились. Удивленные лица повернулись к нему.

– Это друзья! – крикнул Гарни.

– Тоже мне, друзья, – громко откликнулся кто-то, – перерезали половину наших!

– Это ошибка, – сказал Гарни, – не добавляйте новых жертв.

Он повернулся к Полу, взглянул в его синие-синие, фрименские глаза.

На губах Пола играла улыбка, но жесткий взгляд напомнил Гарни взгляд старого герцога, деда Пола. Было и кое-что новое для Атрейдеса: иссохшая кожа, расчетливые глаза, за которыми угадывалась привычка «взвешивать» каждый из окружающих его предметов.