Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

«Мы создаем инструмент любви, на котором можно будет играть всеми возможными способами» .

Многие считают странным, что именно это заявление привело к вспышкам разнузданнейшего насилия над экуменизмом.

Двадцать конгрегаций отозвали своих делегатов. Один из членов комиссии решился на самоубийство: похитил космический фрегат и бросился на нем в Солнце.

По оценке историков, бунты эти унесли восемьдесят миллионов жизней. В среднем для каждого мира, входящего в Лигу Ландсраада, это составит около шести тысяч. Учитывая беспокойные времена, такая оценка едва ли завышена, хотя любые потуги на точность здесь претенциозны. Связь между мирами в тот момент испытывала один из глубочайших отливов.

Трубадуры, вполне естественно, резвились. В одной из популярных музыкальных комедий этих времен делегат КПЭ, сидя на белоснежном песке, распевал под пальмой:

Бунты и комедии – эти симптомы – выявляют истинную суть того времени. Они выдают психологический настрой, глубокую неуверенность, тягу к чему-то лучшему и боязнь, что все закончится ничем.

В те годы анархию сдерживали в основном Протогильдия, Дочери Гессера и Ландсраад, в течение двух тысяч лет продолжавший свои собрания, несмотря на ряд серьезнейших препятствий. Роль Гильдии ясна: она предоставила транспорт для всего Ландсраада и КПЭ. Роль Бинэ Гессерит куда менее очевидна. Конечно, именно в это время они объединились, исследовали действие тонких наркотиков, разработали методы обучения прана-бинду и произвели на свет Миссионарию Протективу со всеми ее черными предрассудками. Но тогда же была создана и литания против страха, и книга Азхар – библиографическое чудо, хранящее великие секреты древнейших верований.

Быть может, охарактеризовать это время можно лишь словами Ингсли: «И была эта пора временем глубочайших парадоксов».

В течение почти семи лет трудилась КПЭ. А когда стала близиться седьмая годовщина их трудов, комиссия начала готовить Вселенную к величайшему озарению. В день своей седьмой годовщины они явили мирам Оранжевую Католическую Библию.

«Книга достойная и значительная, – сказали они, – она способна заставить человечество воспринимать себя как творение Господа».

Заседавших в КПЭ называли «археологами идей», вдохновленными самим Богом на величественное повторное открытие. Говорили, что они извлекли на свет «великие бессмертные идеи из-под груза столетий», что они «заострили моральные императивы любого религиозного сознания».

Одновременно с О. К. Библией КПЭ представила «Литургическое руководство» и «Комментарии» – работу, выдающуюся не в последнюю очередь из-за ее краткости (объем ее – менее половины О. К. Библии), но также из-за несомненной искренности и разящего сочетания самобичевания и уверенности в своей правоте.

Начало очевидным образом обращено к правителям-агностикам:

«Мужи, что не обрели ответа на все вопросы, сведенные в сунну (десять тысяч религиозных вопросов из Шари-а), хотят воспользоваться собственным разумом. Все мужи хотят быть просвещенными. Что есть религия? Древнейший и достойнейший способ понять смысл творения Господа – Вселенной! Ученые ищут закономерности среди событий. Задача религии – найти место человеку среди этих закономерностей».

В заключении, впрочем, Комментарии приобретали тон более резкий, возможно, предопределивший их судьбу:

«Часто в том, что называлось доныне религией, крылась бессознательная враждебность к жизни. Истинное учение свидетельствует, что жизнь исполнена радостей, угодных очам Господа, что знание, лишенное действия, – пусто. Все должны понять, что зубрежка канонов бессмысленна, – надувательство, если угодно. Истинное учение узнать несложно. Оно там, где само сердце подсказывает: «Я знал это всю жизнь».

Типографские прессы стучали, и печатные шигафибровые машины крутились, О. К. Библия распространялась по всем мирам среди странной тишины и покоя. Некоторые воспринимали их как Божью благодать, знак благословения установившемуся единству.

Обаянию этой тишины поддались и сами члены комиссии. Восемнадцать из них линчевали в течение ближайших двух месяцев, а не прошло и года, как еще пятьдесят три отреклись от своего труда.

О. К. Библию признали порожденной «притязаниями рассудка», утверждали, что страницы ее – чистый соблазн логики и гордыня людского рассудка. Сразу же начали появляться пересмотренные издания, что считались и с привычным фанатизмом, и с ханжеством. В этих трудах символика была привычной (крест и полумесяц, погремушка с перьями, двенадцать святых, тощий Будда и тому подобное), и скоро стало очевидным, что древние верования и предрассудки оказались не по зубам новому экуменизму.

Халлоуэй назвал результат семилетних трудов КПЭ «полипланетным биодетерминизмом»; название это с восторгом подхватили миллионы верующих, справедливо узревших в инициалах ПБ определение – «проклятый Богом».

Даже председатель КПЭ Туре Бомоко, улем дзенсуннитов, один из тех четырнадцати делегатов, кто так и не отрекся впоследствии от своего труда («Четырнадцать мудрецов популярной истории»), через некоторое время признал деятельность КПЭ ошибкой.

«Не стоило даже пытаться создавать новую символику, – сказал он. – Общепринятые верования не терпят неопределенности, и не следует возбуждать в толпе праздное любопытство к высочайшим истинам теологии. Мы ежедневно лицезрим, как мало живет и человек, но рамки религиозных учений становятся все более жесткими, тесными, несут конформизм и угнетение. Почему же затмился ясный путь божественных заповедей? Это значит, каноны живут, символика владеет умами, даже если начальный смысл забылся, а потому нельзя и мечтать достичь суммы всех известных нам верований».

Горечь этих слов не ускользнула от критиков Бомоко, и вскоре его вынудили бежать, положившись лишь на расположение Гильдии, скрывшей ото всех его маршрут. Считают, что он умер на Тупайле, окруженный почетом и любовью. Последними словами его были: «Религия существует, она для тех, кто может сказать себе, – я не таков, каким хочу быть. Она не для сборища самоудовлетворенных».

Принято думать, что Бомоко понимал пророческую суть собственных слов: «Каноны живут». Девятью десятками поколений позже О. К. Библия и «Комментарии» проникли во все уголки религиозной Вселенной.

Когда Пол-Муад'Диб встал, положив правую руку на каменную гробницу, в которой покоился череп его отца, слово в слово он процитировал строки из «Наследия Бомоко»: