Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

Но его речи о расцвете Арракиса…

Ерунда, пусть скажет, где взять для этого воду!

Он сказал, что она здесь, под нами! И спас троих наших!

Он спас троих глупцов, подвернувшихся под харконненский кулак! И он видел крисы.

Решение было вынужденным, и все понимали необходимость его задолго до голосования. Предписания тау определяют поведение людей ситча, вплоть до самых жестоких ситуаций. Выполнить работу послали опытного бойца с освященным ножом. За ним следовали два водоноса, чтобы извлечь воду из тела. Жестокая необходимость.

Едва ли Кайнс обратил внимание на своего будущего палача. Он разговаривал с группой людей, державшихся на почтительном удалении от него. Он говорил и расхаживал взад и вперед, жестикулировал.

– Открытая вода, – говорил им Кайнс. – Будете ходить без конденскостюмов. Черпать воду в прудах! Есть портигалсы!

Перед ним появился человек с ножом.

– Отойди, – сказал ему Кайнс, продолжая объяснять устройство изобретенных им ветровых ловушек. Он обошел стоящего… и… спина его была уже открыта для церемониального удара.

Что происходило тогда в голове несостоявшегося палача, трудно уразуметь. Быть может, он вслушался в речи Кайнса и уверовал? Кто знает? Но поступок его достоин памяти. Его звали Улайет, что означало «старый Лайет». Отойдя в сторону на три шага, Улайет бросился на свой собственный нож, так сказать, «устранился». Было это самоубийством? Некоторые утверждают, что рукой его двигал Шай-Хулуд.

Вот и говори о предзнаменованиях!

И с того момента Кайнсу оставалось лишь приказывать: «Идите туда». И шли целыми племенами. Умирали. Мужчины, женщины, дети. Умирали, но шли.

Кайнс возвратился к своей имперской работе, занялся биологическими испытательными станциями. И в персонале станций стали появляться фримены. Фримен видел там фримена. Они начали проникать в «систему». Подобная мысль даже не приходила им прежде в голову. Инструменты со станций начинали перекочевывать в лабиринты подземных ситчей, в особенности лучевые резаки, которыми было удобно вырезать подземные котловины, – хранилища для воды и потайные ветровые ловушки.

В подземных котловинах начала скапливаться вода.

И фрименам стало ясно, что если Кайнс и сумасшедший, то не совсем, но в той мере, что делает из человека святого. Он стал для них одним из умма – пророков. А дух Улайета вознесся и возвысился среди саду – сонма небесных судей.

Кайнс, прямолинейный, примитивно целеустремленный Кайнс, понимал, что организованные исследования не помогут обнаружить ничего нового. И он создал небольшие группы экспериментаторов, быстро обменивающиеся информацией, для реализации эффекта Тансли. Он разрешил каждой группе следовать собственным путем. Они обрабатывали миллионы крошечных фактиков. Сам он лишь изредка организовывал грубые масштабные эксперименты, чтобы выявить перспективные направления и возникающие сложности.

По всей пустыне проводилось глубокое бурение. Составлялись карты долгосрочных тенденций в погоде, имя которым – климат. Он обнаружил, что в охватывающей весь Арракис полосе между семидесятыми параллелями с юга и севера температуры тысячелетиями не выходили за пределы 254–332 градусов по абсолютной шкале [2] -19–59 °С , что флора в этом поясе имеет длительные периоды роста, когда температура изменяется от 283 до 302 градусов [3] 11–29 °С . Благоприятный диапазон для земных форм, если только удастся решить проблему полива.

«Решит ли он ее? – спрашивали друг у друга фримены. – Когда же станет раем Арракис?»

И словно учитель, объясняющий ребенку, сколько будет, если к двум прибавить два, Кайнс отвечал им: «Через триста или пятьсот лет».

Мелкие людишки завыли бы от разочарования. Но кнутобои Харконненов успели научить Вольный народ терпению. Срок, правда, был больший, чем они ожидали, и все же они могли уже убедиться, что благословенный день грядет. Затянув кушаки потуже, они приступили к работе. Разочарование некоторым образом сделало перспективу грядущего рая реальнее.

На Арракисе экономили не воду – влагу. Домашних животных почти не держали, в хозяйстве ими пользовались лишь изредка. Иные из контрабандистов заводили одомашненного пустынного осла-кулана, но трата воды была слишком велика, даже если животных облачали в специальные конденскостюмы.

Кайнс подумывал о создании перерабатывающих заводов, собирался извлекать воду из кислорода и водорода местных пород, но затраты энергии и стоимость оказались чересчур велики. В полярных шапках (если забыть о ложном чувстве безопасности, которое они вселяли в души пеонов) содержалось слишком мало воды… но он уже подозревал, где искать ее. Ветры, дующие в известных широтах в определенную сторону, всегда несли влагу. Ключом ко всему был сам состав атмосферы. 23 % кислорода, 75,4 % азота и 0,23 % двуокиси углерода, остальное – газообразные примеси.

В северном полушарии редкое из местных растений, имеющих корни, поднималось выше двух с половиной километров. Из их двухметровых корневищ можно было получить пол-литра воды. На планете уже росли и растения земных пустынь, самые живучие приспосабливались, если их высаживали в низинах возле ловушек росы.

И тогда Кайнс увидел солончак.

На перелете от станции к станции топтер его отнесла в сторону буря. А когда она закончилась, под ним оказалась низина – гигантское овальное углубление километров в триста по продольной оси, белизной своей заставившее его загореться любопытством. Кайнс опустился и тронул языком вылизанную бурей поверхность пустыни.

Соль.

Теперь он был уверен.

Открытая вода на Арракисе была. Когда-то. И он стал вновь просматривать свидетельства о сухих впадинах, где время от времени, не скапливаясь, выступали капли воды.

Кайнс посадил своих новичков-лимнологов из числа фрименов за работу; основным ключом были кожистые лохмотья, иногда попадающиеся в специевой массе после выброса. Их приписывали мифической «песчаной форели» из фрименских сказок. Но факты сложились в свидетельство, доказательство существования некоего существа, которому принадлежала такая кожа. Оно плавало в песке и окружало карманы с водой в пористом нижнем слое, где температура не превышала 280 градусов абсолютной шкалы [4] 7 °С .

Эти «похитители влаги» гибли миллионами при каждом выбросе специи. Ничтожное изменение температуры на пять градусов убивало их. Немногие из уцелевших впадали в полуспячку – оцепенение, из которого через шесть лет выходили преображенными в крошечных, всего шесть метров длиною, песчаных червей. Мало кому из них удавалось избежать зубов своих старших братьев и наполненных водой карманов предспециевой массы и достичь зрелости в облике гиганта Шай-Хулуда. (Вода ядовита для них, фримены знали это уже давно и топили в воде редкого в Малом эрге «чахлого червя», чтобы получить проясняющий сознание наркотик, который они называли Водой Жизни. «Чахлый» червь – это примитивный вид Шай-Хулуда, достигающий в длину лишь девяти метров.)