Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– Позади струи двигателей! – сказала Джессика.

– Вижу.

Он двинул вперед рукоять мощности. Словно перепуганный зверь метнулся их топтер в пустыню на юго-запад, навстречу буре. Под ними мелькнули тени: там начались скалы, уходящие основанием под песок, за ними тянулись вдаль коготки дюн, один меньше другого.

И над всем горизонтом, словно исполинская стена, высилась туча, затмевающая звезды.

Топтер тряхнуло.

– Разрывы, – выдохнула Джессика. – Опять артиллерия.

Звериная усмешка перекосила лицо Пола:

– Похоже, не рискуют больше хвататься за бластеры.

– Но у нас нет щитов.

– Откуда им это знать?

Орнитоптер вновь задрожал. Изогнувшись, Пол глянул назад:

– Кажется, только одному из них хватает скорости гнаться за нами.

Он вновь глядел вперед, на высившееся перед ним облако. Оно приближалось как сплошное бурлящее месиво.

– Метательные устройства, ракеты, другое древнее оружие – все это мы дадим фрименам, – прошептал Пол.

– Буря, – сказала Джессика, – может, лучше повернуть?

– А как тот топтер, что гонится за нами?

– Догоняет.

– Держись!

Пол втянул крылья, круто свернул налево к словно бы кипящей стене и ощутил, как ускорение оттянуло кожу его щек.

Казалось, они скользят к тихому облачку пыли, все разраставшемуся и разраставшемуся впереди, наконец закрывшему и пустыню, и луну над нею. Сгустившуюся в кабине аппарата тьму освещал только зеленый огонек на приборной панели.

В мозгу Джессики замелькало все, что ей доводилось слышать об этих бурях: что металл тает в них, как масло в кипятке, что от плоти остаются лишь кости, да и то не всегда. Под напором несущего пыль ветра аппарат подрагивал. Пол продолжал бороться с панелью – их круто развернуло. Она видела, как он выключил двигатели, почувствовала, как вздыбился аппарат, – вокруг них зашипел и задрожал металл.

– Песок! – крикнула Джессика.

В полумраке он отрицательно качнул головой.

Но она ощутила, как все глубже затягивает их этот Мальстрем.

Пол расправил крылья аппарата – они потрескивали от напряжения. Не отрывая глаз от приборов, он сражался за высоту.

Шум за бортом затихал.

Топтер начало кренить на левое крыло. Отдав все внимание лишь светящемуся шарику на указателе крена, Пол сумел выровнять машину.

Джессике почему-то казалось, что они неподвижны, – что это движется все вокруг. Лишь светло-коричневый поток за окнами и громкое шипение напоминали о бушующих за обшивкой кабины силах.

«Скорость ветра до семи-восьми сотен километров в час», – вспоминала она. Адреналин в крови не давал успокоиться.

– Я не должна бояться, – произнесла она вслух начальные слова литании Дочерей Гессера, – страх убивает разум.

Медленно возвращалось спокойствие, сказывались долголетние тренировки. Самообладание вернулось.

– Теперь мы ухватили тигра за хвост, – прошептал Пол, – вниз не опустишься… приземлиться невозможно, да я и не сумею вывести нас отсюда. Остается нестись вместе с бурей.

Спокойствие разом оставило ее. Услыхав, как стучат собственные зубы, Джессика стиснула челюсти. И тогда раздался голос Пола, тихий и спокойный:

– Страх убивает разум. Страх это малая смерть, грозящая полной гибелью. Я встречу свой страх лицом к лицу. А когда он пройдет, внутренним оком я разгляжу его след. Я дам ему дорогу – надо мной и во мне. Где прошел страх, ничего не будет. Останусь только я.

Скажи, что ты презираешь? Твоя истинная суть определяется именно этим.

– Они мертвы, барон, – сказал Иакин Нефуд, капитан охраны. – И женщина, и мальчишка мертвы, без сомнения.

Барон Владимир Харконнен сел в своей кровати на гравипоплавках. Спальные апартаменты его таились под многослойной скорлупой фрегата. Впрочем, обиталище барона на Арракисе было убрано драпировками, мягкими подушками и редкостными произведениями искусства, скрывающими грубый металл обшивки.

– Несомненно, – повторил капитан, – они мертвы.

Барон шевельнул жирным телом, поддерживаемым гравипоплавками, и перевел взгляд на эболиновую статую прыгающего мальчика в нише напротив. Сон исчезал. Он поправил один из вшитых в подушку поплавков под складками толстой шеи и глянул мимо единственного в спальне светошара на дверь, возле которой переминался за пентащитом капитан Нефуд.

– Они, несомненно, мертвы, – вновь повторил тот.

Барон отметил в глазах Нефуда оцепенение от употребления семуты. Он явно был в наркотическом трансе, когда получил сообщение, и бросился к господину сразу, едва успев принять противоядие.

– У меня есть полный отчет, – сказал Нефуд.

«Пусть попотеет, – подумал барон, – инструменты следует всегда держать заточенными и под рукой. Сила и страх – вот острые и верные инструменты власти».

– Ты видел их тела? – прогремел барон.

Нефуд нерешительно умолк.

– Ну?

– Милорд, мои преследователи видели, как их втянуло в облако песчаной бури… Там ветер до восьми сотен километров в час. Ничто живое не может пережить такой бури, милорд. Ничто! В этом облаке погиб один из ваших собственных аппаратов.

Барон глядел на Нефуда, замечая, как у того нервно подрагивает мускул на челюсти, как судорожно капитан глотает слюну.

– Ты видел тела? – повторил барон.

– Милорд…

– Зачем тогда ты являешься сюда бряцать оружием? – крикнул барон. – Просто сказать, что уверен?.. А я вот – нет… Решил, что я похвалю тебя за глупость и еще раз повышу в должности?

Лицо Нефуда побелело, как кость.

«Посмотрите на этого цыпленка! – подумал барон. – Если бы только он один… все вокруг такие же бесполезные тупицы. Да насыпь ему в кормушку песка и скажи, что это зерно, – ведь станет же клевать!»

– Вы пришли туда, следуя за Айдахо, не так ли? – спросил барон.

– Да, милорд.

«Смотрите-ка, проболтался», – подумал барон и произнес:

– Они пытались бежать к фрименам, а?

– Да, милорд.

– Что еще ты добавишь к этому… отчету?

– Замешан этот Кайнс, императорский планетолог, милорд. Айдахо встретился с Кайнсом при сомнительных обстоятельствах… я бы даже сказал – весьма подозрительных…

– Так.

– Они… вместе направились в пустыню, туда, где прятались мальчишка и мать. Увлекшись преследованием, несколько наших отрядов попали из бластеров в силовой щит…

– Скольких мы потеряли?

– Я … еще не совсем уверен в цифрах, милорд.

«Врет, – подумал барон, – явно слишком много».

– Этот императорский лакей Кайнс, – сказал барон, – ведет двойную игру?

– Ставлю свою репутацию, милорд.

Его репутацию!