Фрэнк Херберт - Дюна [обновлённый перевод от 2019 года] [litres]

– Разве милорд забыл, что я уже был его регентом-сиридаром на Арракисе? И если милорд простит меня, я замечу, что такая оценка может оказаться заниженной. Население трудно сосчитать, когда оно так разбросано по впадинам и равнинам. А если учесть фрименов…

– Фримены не стоят внимания.

– Простите меня, милорд, но сардаукары считают иначе.

Барон, поколебавшись, поглядел на племянника:

– Тебе что-то известно?

– Милорд почивал, когда я прибыл вчера вечером. Поэтому я позволил себе смелость встретиться кое с кем из моих лейтенантов, служивших мне в… э, прошлом. Они были проводниками сардаукаров и рассказали мне, что банда фрименов из засады вырезала отряд сардаукаров где-то на юго-восток отсюда.

– Фримены вырезали отряд сардаукаров ?!

– Да, милорд.

– Невероятно.

Раббан пожал плечами.

– Фримены бьют сардаукаров, – недоверчиво фыркнул барон.

– Я лишь передаю то, что мне докладывали, – ответил Раббан. – Говорили еще, что тот же отряд фрименов перед этим захватил крепость и опору герцога – Сафира Хавата.

– Ах-х-х-х-х-х… – Барон закивал, улыбаясь.

– Сообщение кажется мне достоверным, – проговорил Раббан, – вы и не знаете, сколько проблем было связано здесь с этими фрименами.

– Может быть, но твои люди видели не фрименов. Конечно же, это были обученные Хаватом люди Атрейдесов в одеждах фрименов. Таков единственно возможный ответ.

Раббан вновь пожал плечами:

– Ну, сардаукары решили, что это фримены. Они уже затеяли погром и хотят вырезать их всех.

– Отлично!

– Но…

– Теперь сардаукары при деле… А Хават скоро окажется в наших руках. Я знаю! Я предчувствую это! Ах, какой день! Сардаукары гоняются по пустыне за шайками голытьбы, а истинная награда достанется нам!

– Милорд, – нерешительно нахмурился Раббан, – мне всегда казалось, что мы недооцениваем этих фрименов, и в числе, и в…

– Плюнь на них, мальчик. Это чепуха. Населенные города, поселки, деревни – вот что должно нас заботить. Там ведь много народа, а?

– Очень много, милорд.

– И заботят меня именно они, Раббан.

– Заботят?

– О… девяносто процентов их не стоят и упоминания. Но всегда находятся такие… в Малых Домах и так далее… честолюбивые люди, способные на опасные предприятия. Если кто-нибудь выберется с Арракиса с очередной гнусной байкой об этом деле, я буду недоволен. Ты представляешь себе, как я буду недоволен?

Раббан сглотнул.

– Ты немедленно примешь необходимые меры, возьмешь заложников из каждого Малого Дома, – сказал барон. – И все вне Арракиса должны думать, что это была честная битва между Домами. Сардаукары ни в чем не участвовали, понимаешь? Герцогу предложили положенную четверть и ссылку, но он погиб в результате несчастного случая, прежде чем успел согласиться. Атрейдес был уже готов принять мои условия. Вот и весь сказ. А любой малейший слушок о том, что здесь были сардаукары, – вздорная ложь, достойная осмеяния.

– Как угодно Императору, – сказал Раббан.

– Да, так угодно Императору.

– А как быть с контрабандистами?

– Им никто не поверит, Раббан. Их терпят, но им не верят. В любом случае следует подкупить кое-кого из них… и принять еще некоторые меры. Впрочем, я уверен – ты справишься с этим.

– Да, милорд.

– Помни – от Арракиса я жду лишь дохода, Раббан. И ты должен быть моим безжалостным кулаком на этой планете. Никакого снисхождения. Думай об этих тупицах так, как они того заслуживают, – это завистливые рабы, которые дожидаются любой возможности для мятежа. И ни капли жалости и милосердия!

– Разве можно перебить население целой планеты? – спросил Раббан.

– Перебить? – В быстром движении головы барона выразилось его удивление. – Кто сказал «перебить»?

– Ну мне показалось, что вы хотите завезти туда новое население и…

– Я сказал давить их, племянник, а не уничтожать. Не расходуй население зря, добейся от него полнейшего подчинения. Ты должен стать хищником, мой мальчик. – Он ухмыльнулся с детским выражением на пухлом лице. – А хищник никогда не останавливается. Никакого милосердия! Не смей. Милосердие – это химера. Оно отступает перед бурчанием в голодном брюхе, перед жаждой в пересохшей глотке. Ты всегда должен голодать и жаждать. – Барон погладил свое жирное тело, поддерживаемое гравипоплавками. – Как я.

– Вижу, милорд.

Раббан повел взглядом из стороны в сторону.

– Теперь все ясно, племянник?

– Все, кроме одного, дядя. Остается этот планетолог, Кайнс.

– Ах да, Кайнс.

– Он человек Императора. Его передвижения неограниченны. И он очень близок с фрименами, взял жену от них.

– Кайнс умрет к завтрашнему вечеру.

– Это опасная работа, дядя, – убийство императорского слуги.

– Ты что думаешь: я вдруг ни с того ни с сего зарвался? – резко сказал барон. В тихом голосе его слышалось непроизнесенное ругательство. – Потом тебе не следует опасаться, что Кайнс покинет планету, он же привык к специи.

– Конечно.

– Те, кому что-то известно, не станут ничего говорить, чтобы не лишиться специи, – сказал барон. – Кайнсу должно быть это понятно.

– Я забыл об этом, – поправился Раббан. Они молча глядели друг на друга. Наконец барон сказал:

– Кстати, в первую очередь тебе следует позаботиться о моем собственном запасе. Для семейных нужд у нас запасено с избытком, но самоубийственный рейд герцогских головорезов уничтожил почти все, что было припасено для продажи.

Раббан кивнул:

– Да, милорд.

Барон просветлел:

– Ну, завтра утром ты соберешь остатки здешней администрации и объявишь им: «Наш высочайший Падишах-Император повелел мне принять во владение эту планету и окончить все раздоры».

– Понимаю, милорд.

– На этот раз я вижу, что действительно понимаешь. А теперь оставь меня, хочу еще поспать.

Выключив дверной пентащит, барон глядел в спину удаляющемуся племяннику.

«Танк, – думал барон, – живой танк, сила без мысли. Там, где он пройдет, останется кровавая жижа. И тогда я пошлю моего Фейд-Рауту, чтобы облегчить их судьбу… Его будут приветствовать как избавителя. Обожаемый Фейд-Раута, благородный Фейд-Раута, посочувствовавший страданиям, спасший их от Твари. Фейд-Раута, за которым можно последовать и умереть. К тому времени мальчик научится угнетать безнаказанно. Я думаю, он именно тот, кто нужен. Он научится. И какое дивное тело! Действительно, очаровательный мальчик».

В пятнадцать лет он уже научился молчать.

Сражаясь с пультом управления топтера, Пол вдруг заметил, что разум его перебирает тесно переплетенные вокруг аппарата силы бури. Сверхментатское восприятие позволило за доли секунды рассчитать пылевые фронты, порывы ветра, турбулентность, случайные вихри.