Чайна Мьевилль - Посольский город [litres]

– Нет, – ответил Эз. – Я хочу идти дальше. По-моему, вчера я остановился на интересном моменте, так что давай сегодня с того же места и продолжим. – «Им безразлично! – хотелось крикнуть мне. – Можешь описывать хоть ковер у себя под ногами, эффект будет тот же».

Ра задавал вопросы насчет каденции и ритма, делал заметки на полях. У Эза копии не было: он знал наизусть все, что собирался сказать. Когда они заговорили, я смотрела не на них, а на город, который вздрогнул от первого порыва Языка, как только ЭзРа продолжили повествование о молодости Эза.

Если говорить цинически, то кто мы были такие? Никто, кучка неизвестных, флокеры, диссиденты из служителей, горстка драгоценных послов. Но наши ряды множились, и наши эдикты имели кое-какой вес. Послоградцы начали поступать так, как предлагали, просили или приказывали мы.

Мы – и прежде всего МагДа – изо всех сил поддерживали наши редкие ариекайские контакты. Мы много работали, работа стала для меня тогда анестезией от того, что я должна была почувствовать когда-нибудь позже: боль от оскорблений Эза, от случайно прочитанного письма Эрсуль. МагДа даже убедили кое-кого из наиболее сдержанных и сохранивших связность мыслей ариекаев прийти в посольство, не для паломничества к ЭзРа, а совсем для другого дела. Позже она, может, и отблагодарит их обрывком речи ЭзРа, тайком записанным без их ведома.

– Кое-кто из них понимает, что это проблема, – сказала Маг. – Эти ариекаи. По ним видно.

– Некоторые, – сказала Да.

– …у них там какие-то споры, какие-то…

– Некоторые из них хотят исцелиться.

Слухи ползли упорно, как грибок. Наши камеры по-прежнему носило по городу. Некоторых перехватывали антитела домов, появлявшиеся из них в виде сегментированных хищников. Но, убедившись, что никакой угрозы камеры не представляют, хищники оставляли их в покое. Репортажи рассказали нам о городе Хозяев больше, чем мы могли узнать за всю жизнь: слишком поздно. И всякое едва заметное движение, все, что мы видели там, снаружи, не понимая, где именно и что происходит, порождало всплеск новых историй о забытых тайнах, о пятой колонне, о служителях в добровольном изгнании, о старых обидах.

На фермах огромные стада биооборудования продолжали приносить нерегулярные урожаи. Биомагистрали продолжали поставлять оттуда технику и еду. Зависимость была химической: тонкая струйка обратного обмена сочилась из города в краали ариекаев-селян. Те побросали своих подопечных и пришли в город, снедаемые внезапной жаждой звуков, которых они никогда даже не слышали. Их заброшенные усадьбы болели, чахли и голодали. Стада биологического оборудования, медтехники и строительных машин, похожие на перепоясанных носорогов производителей протеина и полимерных основ, одичали.

Когда их пастухи приходили в город, их никто не встречал. Сельские ариекаи заставали своих самых больных городских собратьев лежащими возле громкоговорителей, где те голодали в ожидании новой фразы. Мертвым не воздавали почести. Если дома вокруг были еще здоровы, то их животные размером с собаку съедали трупы; если же нет, то более медленные процессы внутреннего распада постепенно сравнивали мертвые тела с дорогой.

Часто вспыхивали драки. Ломка и потребность в наркотике выливались у ариекаев в агрессию. В поисках языка ЭзРа больные бросались на что угодно. Ариекаи поздоровее, обычно из провинции, еще топорщили веерное крыло, заявляя о своих агрессивных намерениях, но те, чья зависимость зашла уже очень далеко, не тратили времени на подобные формальности, а просто бросались на ошеломленного противника и молотили его крыльями и копытами. Раз я видела, как в разгар такой драки включилась передача ЭзРа. Дерущиеся тут же обмякли в тисках друг друга, точно обнявшиеся братья, а кровь продолжала течь из их ран.

– Дела опять пошли хуже, – сказала Да. – Так мы заразим всю планету.

– Но это не единственное, с чем нам придется бороться. – Это был Брен.

Он стоял в дверях. Подозрительно продуманная поза, как в раме.

– Здравствуй, Ависа Беннер Чо, – сказал он.

Я встала. Тряхнула головой, не веря своим глазам.

– Ах ты, чертов блудный сын, – сказала я.

– Блудный? – переспросил он.

– Где ты был?

– Блудный в смысле сумасбродный? – сказал он. – Или кающийся? – Он улыбнулся мне, не без натянутости. Я не отвечала ему целую минуту, но потом все-таки улыбнулась, во весь рот.

– Как ты попал сюда? – спросил кто-то из выдвинувшихся так недавно, что даже, под общий смущенный шепот, добавил: – И кто ты такой? – Ра пожал Брену руку и хотел его приветствовать. Брен отмахнулся.

– Нам придется бороться не только с ариекаями-беженцами, – сказал он. – Хотя они, безусловно, осложняют жизнь. – Он говорил монотонно и властно. – Есть еще кое-что.

Правда, что он не говорил на Языке с тех самых пор, как умер его двойник, но некоторые ариекаи, – сентиментально, хотя и ошибочно, назовем их старыми друзьями, – все еще приходили и рассказывали ему кое-что.

– Думаете, никто из них не хочет все исправить? – сказал Брен.

– Нет, мы знаем, – сказали МагДа, но Брен перебил их.

– Думаете, Хозяева сами не в ужасе? Конечно, думают они сейчас с трудом, но кое-кто из них все же думает. Знаете, как они называют ЭзРа? Бог-наркотик.

После паузы я осторожно сказала:

– Догадка.

– Нет, – сказал Брен. Он оглядел комнату, прикидывая, кто в ней еще помнит старое название сложного тропа.

– Это не костяной дом, Ависа. – И он постучал себя кулаком в грудь, в свой костяной дом. – Все куда проще. Это просто правда.

– Ха, – неуверенно сказал кто-то, – вот тебе и религия…

– Нет, это не она, – сказал Брен. – Боги есть боги, а наркотики – наркотики, но здесь, здесь мы имеем дело с городом не простых наркоманов, а вроде как… верующих.

– У них же нет богов, – сказала я. – Как?…

Он перебил меня.

– Они знают о богах с тех пор, как мы прибыли сюда и рассказали им о том, кто это такие и что они делают. До нас они не могли говорить и про брюки, и про пустолеты, но теперь находят способы. И среди Хозяев есть те, кто готов на что угодно, лишь бы прекратить это. Их, может, и маловато, но лишь до тех пор, пока они не освободятся настолько, чтобы постараться освободиться еще больше. Но если они это сделают, тогда да. Тогда они покончат с этим как смогут. Следует задуматься о способах, к которым группа решительно настроенных ариекаев может прибегнуть, чтобы… освободить… своих страждущих соплеменников.

Он снова пришел ко мне в тот вечер, но уже без свидетелей, в мои комнаты. Он спросил меня, где моя подруга Эрсуль, а я сказала, что не знаю. Больше я в ту ночь почти ничего не говорила. Брену и самому было нечего сказать, но он пришел, и мы все же посидели, пока он говорил.