Эль Бланк - Колечко для наследницы [litres]

– Я стараюсь, – виновато втягиваю голову в плечи.

– Плохо стараешься, – безапелляционно припечатывает ферт. – Марш на тренажеры! Все же начнем с общей физической подготовки.

Приходится выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на тренировке. На инструкциях, требованиях, советах, точности выполнения, количестве повторов, дрожащих от напряжения мышцах, скатывающихся по лбу капельках пота, нехватке воздуха и одной-единственной мысли: «Не упасть…»

– Устал? Ладно, отдыхай, – наконец сжалившись, разрешает ферт.

Я выпускаю из рук опорную планку, за которую держалась, выполняя последнее упражнение, и, пошатываясь, иду на выход. С удивлением замечаю, что мы с Ликетом, оказывается, в зале уже не одни: слева у двери стоит Рестон, скрестив руки на груди, а на матах сидит Хейола с мстительным выражением на лице.

– Вечером жду на вторую тренировку, – прилетает мне в спину как раз в тот момент, когда я, поравнявшись с шенорианином, встречаюсь глазами с его вопрошающим взглядом.

«Помочь?» – смотрит он очень выразительно.

«Справлюсь», – так же безмолвно отвечаю, обреченно взмахивая рукой. И уже перешагнув порог слышу:

– Хейола, милая, ты успокоилась? Хорошо себя чувствуешь?..

Р-р-р! То есть меня можно гонять нещадно, особо не заботясь о моем мнении и самочувствии, а ее надо беречь и заботиться, исполняя малейшие прихоти? Возмутительно!

Негодование клокочет, но я, лишь на мгновение замешкавшись, заставляю себя продолжить путь. Дорада из меня знатная получилась: сама ситуацию до такого довела, а теперь жалуюсь и обвиняю других.

Доплетаюсь до каюты и без сил падаю на кровать. Надо бы в душ, но максимум, на что я способна, – мысленно представить себе, как я это делаю. Впрочем, через пару часов усталость отпускает и я все же добираюсь до ванной. Ужинаю, переодеваюсь в новый вариант спортивной формы и, поскольку наступает вечер катастрофически быстро, топаю обратно в зал. Пусть томлинка ждет, когда я сдамся и разочарованный Ликет больше не станет тратить на меня время, полностью посвятив себя будущей невесте. Я ей не доставлю такого удовольствия!

На вторую тренировку моего запала хватает, и я очень даже бодренько возвращаюсь к себе. Зато утром… Утром я понимаю, что встать не в состоянии. Болят даже те мышцы, о существовании которых я не подозревала! Все же я переоценила свои силы, да и шестьсот лет без движения, несомненно, сказались на физической форме.

В общем, как бы я ни стремилась душой в зал, телом продолжаю лежать на кровати. Ровно до тех пор, когда в каюту, постучав и дождавшись моего вялого отклика «войдите», заглядывает л’Рошон.

Увидев меня под одеялом, он удивленно поднимает брови и интересуется:

– Ферт просил узнать, почему ты задерживаешься?

– Скажите ему, что я умер. Меня нет. Пусть занимается своей Хейолой.

Начинаю гневно и решительно, заканчиваю тоскливо, с надрывом. Голос срывается от спазма, сдавившего горло. Обидно до слез.

Рестон решительно заходит, закрывая за собой дверь, и останавливается рядом со мной. Я его не вижу, потому что уткнулась лицом в подушку, только слышу шумное сопение и поскрипывание искусственной коленки. Видимо, пора шенорианину и с ней пройти профилактику.

– Если так плохо, – раздается надо мной уверенный строгий голос, – может, пора прекратить игру?

– Не могу. – Морщась от боли, я все же приподнимаюсь, чтобы сесть. – Вы же слышали предсказание. «Не обретая нужного лица», – цитирую и всхлипываю. – Я не могу признаться, что я – наследница.

– Но можете в том, что вы – женщина, – сердится шенорианин. – Одно не означает второго.

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду. И лишь когда до меня доходит, тихо ахаю:

– Рестон, вы мой спаситель!

– Да неужели? – фыркает тот. – Я объясню ферту, что тренировку можно будет продолжить только завтра. А в каком виде на нее прийти… – многозначительно тянет, разворачиваясь на каблуках и шагая к двери, – это уже ваше решение.

– Спасибо, – говорю я ему в спину и с облегчением падаю обратно в кровать.

Облегчение, которое я испытываю, примиряет меня даже с физической болью. Полежав и все как следует обдумав, нахожу в себе силы подняться. Ванная, столовая, гардероб… Последний особенно важен, если учесть, что ради него я впервые на томлинском крейсере открываю контейнер со своими сокровищами.

Приготовив все необходимое, вновь забираюсь в постель. Сон – хорошее лекарство. Если он обычный, конечно, а не леянский анабиоз. А утром, приведя себя в должный вид, с волнением и сбивающимся дыханием, заставляющим сердце биться чаще, иду в тренировочный зал. Надеюсь, очень надеюсь никого по пути не встретить, но как всегда срабатывает закон подлости.

– Клянусь! Лично слышал, – доносится до меня громкий мужской голос, и я слышу шаги, как раз когда почти дошла до лестницы и назад уже смысла нет поворачивать. – Он ей: «У меня не было намерений вас обнимать», а она ему: «Знаю я ваше «не было». Только и думаете, как бы меня к себе в постель затащить!» Он: «Не льстите себе. Вы меня не привлекаете», а она: «Тогда на кого же ваше тело так бурно среагировало? Что-то я не заметила рядом других женщин». Вот и как теперь…

Голос осекается. Давится словами, потому что я оказываюсь в зоне видимости. Зато теперь мне становятся известны личности сплетников: два томлинца, один из которых все тот же долговязый весельчак, что провожал меня к Хейоле. Второго ни разу не видела, что, впрочем, неудивительно – экипаж на крейсере немаленький.

– Э-э-э… – пытается осознать увиденное мой знакомый, растерянно хлопая глазами. Его спутник тоже в изумлении приоткрывает рот, наверное желая что-то сказать, но я не жду. Мило улыбаюсь, прикладываю палец к губам, прося о молчании, и проскальзываю мимо них на лестницу.

Не оглядываюсь. И так прекрасно себе представляю, с каким смятением и изумлением они смотрят мне вслед. Любопытно, кого томлинцы обсуждали? Хейолу, несомненно, а вот кто был ее оппонентом? Уж не Рестон ли?

Перед дверью в зал замираю, собираясь с духом. Вдох, выдох… Зажмуриваюсь, касаясь сенсорной панели, и решительно шагаю внутрь.

– Ну наконец-то! – приветствует меня знакомый голос ферта. – Я уж думал, ты решил дезертировать…

Продолжения не слышу. Наступает такая тишина, словно томлинец исчез. Я даже глаза распахиваю, отыскивая его взглядом – а вдруг и вправду испарился неведомым образом.

Но нет. Он тут. Шагах в десяти от меня, замерший вполоборота, по всей видимости даже не сумевший завершить движения, настолько велико оказалось потрясение. Я уж не говорю про ошеломленное выражение лица…

Понять ферта можно. Увидеть юную девушку с синей косой, перекинутой через плечо, и при этом узнать в ней того самого молодого вионца, которого опекал все это время… К такому сложно отнестись равнодушно.