Роман Афанасьев - Звездный Пилот [litres с оптимизированной обложкой]

Аварийно-спасательная служба успела уже стать притчей во языцех. Кроме вполне ожидаемых шуточек насчет названия, шутили и над смыслом. Сравнивали их и с таксистами ученых, и с автомеханиками, и с выездным набором запчастей. Спасать-то некого. На «Ефремове» – свои экстренные службы, включая отряд борьбы за живучесть. А за пределами корабля – ну кого спасать? Так, дежурить для галочки. Не шутили только те ученые, которых Рим вытащил из центра сумасшедшей бури на Первой. Эти ребята прекрасно знали, кто кого собрался спасать.

Отряд был невелик. Шесть пилотов, старший Зотов, Павлов заместитель, – вот и вся группа. Небольшая, что и говорить. Это все, что сейчас мог выделить «Ефремов» для дальней командировки к поясу астероидов. Остальные пилоты малых судов гоняли свои «утюги» с корабля к планете, скользили по системе, разбрасывая и собирая датчики, возили ремонтников вдоль обшивки «Ефремова», помогая выискивать повреждения и проблемные участки. Рабочих рук катастрофически не хватало.

И ученые, собравшиеся в пояс астероидов, были рады – команду Зотова отдали в их полное распоряжение. Личные пилоты, что может быть удобнее! Вот и гоняли теперь «спасателей» и в хвост, и в гриву.

Вздохнув, Павлов вытащил руки из управляющего контура ложемента. Огромная махина универсального катера бесшумно скользнула в черный квадрат на серебристом поле – в самое нутро дока, где и должна была остановиться. Мягко дрогнул корпус, когда в дело вступили гравитататы. «Утюг», захваченный гравитацией, остановился и мягко пошел вниз. Едва заметно дрогнул, коснувшись пола дока. Броневая плита за его хвостом уже закрывалась, еще несколько секунд, и она встанет на место. Начнется процедура очистки и шлюзования. Тогда можно будет сказать, что – все. Рейс окончен.

Николай задумчиво пошевелил пальцами, и система послушно раскрыла меню полной остановки двигателей. Нет, не сейчас, все нужно делать по инструкции. О чем, конечно, не ведомо ученой братии – их ликующие крики из салона доносятся даже сюда, в закрытую рубку пилотирования. Как дети, ей-богу. Откуда у них столько сил и энергии? Вот он, например, чувствует себя как выжатый лимон.

Усталость давала себя знать. Прежде всего – дорога. Два часа лета в один конец. Разумеется, никто не собирался размещать базу прямо на краю пояса астероидов. Эта мешанина летающих камней, скал и мелких осколков была непредсказуема. Риск повреждения базы был слишком велик, поэтому ее разместили подальше от пояса, в той зоне, где было относительно чисто. А к поясу ученых возили укрепленными катерами, способными выдержать удар микрометеорита. Руководитель этого сумасшедшего дома, Федоров, лично выбрал самый перспективный квадрат для исследований – мешанину из обломков скал, достаточно крупных, чтобы можно было безопасно сновать между ними. Конечно, ученым бы хотелось пробежаться по всему поясу, проложить маршрут вокруг звезды, но… Ресурсы не бесконечны, как и время. Поэтому ученая братия сосредоточила свои усилия на отдельно взятом участке, напротив которого и зависла «баржа».

Мотнув головой, Павлов отдал команду «стоп», и катер начал переключать системы в режим док. Вот и все, рейс закончен. Полные двенадцать часов. Из них четыре – это просто дорога. Еще два – ожидание окончания споров. И шесть часов болтанки между огромных камней, грозящих раздавить бронированный катер, как мелкую мошку. Туда-сюда, сновать между горами, в черные проходы, прозванивать радарами каменные глыбы, ища промежутки и открытые «протоки». Сесть на самый большой кусок скалы размером с приличный город. Можно? Можно. А вон в ту дырочку? Нет, нельзя. Но оттуда же идет странное излучение! Это следы радиации, нам очень нужно. Ближе подлететь – да. Выровнять скорости, зависнуть рядом – да. Внутрь – нет. Нет. Жалуйтесь. Можно Зотову. Можно Федорову. Хоть лично капитану. Кирпичей в космосе много летает, найдете себе еще один, а новых ученых тут взять неоткуда. Сгинете в этой дыре – а исследовать кто будет? Ну, хорошо, полкилометра, не больше.

В кабине вспыхнул яркий свет, у двери в салон зажглось зеленое табло. Все. Снаружи – атмосфера и нормальное давление, очистка от радиации и пыли прошла успешно, дезинфекция завершена. Можно выходить. На экранах видно, как из темного угла дока уже спешат две плечистые фигуры в зеленых легких скафандрах – техники бегут лично осматривать катер. Не доверяют автоматике, беспокоятся о своих птичках.

– Экипаж, – устало сказал Павлов по внутренней связи. – Рейс окончен. Я открываю шлюз. Приготовиться к выходу.

Ответы он выслушивать не стал. Просто разблокировал двери, откинулся на спинку ложемента и прикрыл глаза, дожидаясь, когда все ученые покинут корабль и начнется разгрузка аппаратуры.

Вот теперь действительно все.

Из медицинского кабинета Павлов вышел медленно, потирая воспаленные глаза. Инга, дежурный врач, проведя стандартный послеполетный тест, лишь покачала головой и даже лично заглянула в глаза Павлову, светя в них фонариком. Зачем – неизвестно. Все данные Павлова были перед ней на экране, медицинская аппаратура снимала показатели в автоматическом режиме. Но по инструкции, и перед вылетом, и после, осмотр должен был производить квалифицированный медицинский сотрудник – лично. И это было правильно. Николаю сразу полегчало, когда Инга, высокая платиновая блондинка, в любой ситуации остававшаяся на редкость серьезной и строгой, приложила ему ко лбу холодную ладонь, потрепала по плечу и всунула в руку блистер с тонизирующими таблетками. А ведь могла бы и серию уколов в различные чувствительные места организовать. Это у них, у медиков, запросто. Хлебом не корми, дай только кольнуть уставшего пилота длиннющей иглой в какую-нибудь мышцу с неприличным названием.

Медленно шагая по длинному коридору станции, Павлов расстегнул ворот серебристого пилотного скафандра, с наслаждением распахнул жесткую куртку. Сейчас мыться. Потом спать. Сутки. Пошли все к черту. Ничего не надо читать, изучать, планировать. Спать. Только нужно сдать пилотный скафандр в раздевалку и принять душ.

Бронированная дверь, отделяющая медотсек от общих коридоров, плавно ушла в стену. Павлов, цокая ботинками, вышел на Главную улицу базы. На самом деле это, конечно, была не улица, а просто огромный центральный коридор, пронизывающий насквозь всю «баржу». Он проходил через все временное обиталище, а от него уже отходили отростки, ведущие в различные отделы. Но все самое полезное и популярное находилось здесь – в центре.

Стараясь не шаркать, Павлов двинулся вперед – до личных отсеков пилотов еще идти и идти. Помяв пальцами блистер с таблетками, Николай выдавил одну на ладонь. Большая, желтая, прочная, как алмаз. Не останавливаясь, сунул в рот, потрогал языком. Кисленько. Кажется, аскорбинка. Хотелось надеяться, что именно аскорбинка, а не что-то серьезное.