Роман Афанасьев - Звездный Пилот [litres с оптимизированной обложкой]

– Твой Рим как с цепи сорвался. Сам уже три раза летал – за сутки, представляешь? Они с Федоровым и возглавляют этот дурдом. Инга начинает злиться, ребятам пора отдыхать, чтобы восстановиться, а они говорят, что только начали.

– Ого! – сказал Николай. – Что-то крупное раскопали?

– Сеня говорит, это перевернет всю современную науку, – Ира вздохнула. – Впрочем, он каждый раз так говорит. Даже когда они каменную пыль просеивают в своем ангаре. Ноль второй, отбой.

– До встречи, – бросил Павлов, понимая, что у Ирины нашлась работа.

Он уже и сам увидел на экране, как поменялась схема подлета к станции. Графики сами поползли в сторону, показатели изменились, трехмерная схема чуть раздалась. Кому-то освобождали прямой маршрут. А, вот и он. УТ ноль три возвращается из пояса астероидов. Прибудет на пять минут раньше Павлова. И, кстати, у него приоритет – вон какие показатели. На борту пассажиры, требуется срочная заправка, плюс перезарядка систем жизнедеятельности. Это как они «утюг» до такого довели? Вот стоит на сутки отлучиться, уже бардак. И раз «трешка» на подходе, значит, первый и четвертый болтаются в астероидном поясе. А на резерве никого нет. Рим что, с ума сошел? За такое, вообще-то, выговор полагается. Резервный борт всегда должен быть. Мало ли что. А мы, на минуточку, Аварийно-спасательная служба. Асы, да. Кстати, надо не забыть прислать всей команде Джонсона анекдот про рыжего ирландца, а то что-то их командир слишком часто стал вспоминать родную речь.

Павлов нахмурился. Он вдруг почувствовал, как напряглись плечи. Руки зачесались. Захотелось увеличить мощность, на форсаже подойти к станции, поскорее оказаться в гуще событий. Резервный катер? Ну, вот он, резервный, через четверть часа будет в доке, не паникуй замкомандира. Правда, двушку надо почистить, заправить, разгрузить, прогнать тесты. Дело не быстрое. Но, с другой стороны, все же резерв есть.

Задумчиво коснувшись пальцем носа, Николай вызвал на экран карту радиосвязи сектора. От былой расслабленности не осталось и следа. Откуда это волнение? Что за паника? Отставить, пилот. Вот не к месту вспомнилось, как старый инструктор в училище, Лермон, говорил в таких случаях: на сердце неспокойно. Лермон знал, что говорит, он еще на ракетной тяге ходил к Луне и обратно. На старых ракетных движках. И говорил, что когда у тебя под седалищем железная труба, в которой непрерывно взрываются сотни тысяч тонн взрывчатки, ты этим самым седалищем начинаешь чувствовать малейшие отклонения от нормы. Любую заминку или подозрительную активность в работе двигателей. И седалище должно быть таким чутким, чтобы, когда приборы покажут отклонение, у тебя в голове уже был готовый план действий. Но Николай до сих пор не мог понять, почему седалище старый хрыч именовал сердцем.

Отметив активные станции базы, Павлов нашел передатчики двух «утюгов». Действительно, оба прочесывают пояс астероидов. Довольно далеко друг от друга, действуют независимо. Общие каналы закрыты, оно и понятно, катера на прямой связи с базой, нечего болтать между собой. На каком Рим, интересно? Спросить у диспетчеров? Нет, не стоит отвлекать Ирку, вон она опять перекраивает схему, выбирает для трешки кратчайший путь к доку.

Павлов быстро активировал аварийный канал связи с первым катером службы. Ничего страшного, строго говоря, это их канал – канал аварийной службы.

– Это Павлов, – быстро сказал он. – Рим, ты за штурвалом?

– Привет, – раздался секунду спустя знакомый голос. – Коля, ты уже вернулся?

– Подлетаю к «барже», – отозвался Николай. – Рим, что происходит? Почему нет резервного борта?

– Будущее тут происходит, Коля, – торжественно отозвался Зотов. – Ты не представляешь, что тут накопал Федоров, просто не представляешь!

– Ну, просвети меня, товарищ начальник, – мрачно произнес Павлов. – Что там такого происходит, что ты вопреки инструкции выгнал в поле все действующие борта.

– Открытие века, – довольно сообщил Рим. – Тысячелетия. Да что там, главное открытие за всю историю Земли!

– Рим, – резко бросил Павлов. – Не до шуток сейчас. Мне не нравится эта ситуация. «Трешка» идет на перезарядку. Моя «двушка» только из дальнего рейса, хотя ресурс еще есть. А оба оставшихся «утюга» у тебя в свободном поиске. И наверняка тоже требуют перезарядки, если ты их гонял полные сутки. Это не есть хорошо, Рим. Забыл, как на Первой было?

– Я все помню, – тоном ниже отозвался Зотов. – Не паникуй, Коля. Работа есть работа, и ее надо работать. Есть определенный риск, но он оправдан. Время уходит. Нужно срочно разворачивать поиск. Ты прости, но, наверно, тебе тоже нужно будет сюда, как только разгрузят твой катер.

– Что там такого срочного? – сердито отозвался Павлов. – Нет, я с удовольствием, конечно, соскучился по работе, но…

– Федоров нашел в поясе устойчивый источник энергии. Есть подозрение, что он неестественного происхождения. Коля, ты понимаешь, чем это пахнет? Если он искусственный, а?

Павлов задумчиво пожевал нижнюю губу. Искусственный источник энергии в осколках астероидов, где ранее не ступала нога человека? Да. Пахнет открытием века. Тысячелетия. Пахнет контактом с чужим разумом. Или контактом с природным ядерным реактором. Предположим, это урановое месторождение, в котором идет самопроизвольная цепная реакция. Отсюда и излучение, и странные энергетические сигнатуры. Такое и на Земле бывало.

– А срочность-то откуда? – буркнул Павлов. – Ну, болтается там источник миллиард лет, и еще будет болтаться столько же.

– Камни движутся, – сказал Зотов. – Коля, эта чертова мешанина крутится, вертится. Источник то скрывается в глубине роя, то обнаруживается ближе к поверхности. В любой момент он может кануть в вечность, в самую глубь пояса, куда нам не добраться. Либо его вообще в порошок разотрет от столкновения двух булыжников величиной с приличный полуостров. Нужно ловить эту штуку, пока есть шанс. Уйдет – и все человечество локти себе кусать будет, пытаясь угадать, что это было на самом деле.

– Крутится-вертится шар голубой, – задумчиво пробормотал Павлов. – Насчет всего человечества это ты загнул. Но многие бородатые деятели расстроятся, это да. И дай угадаю – то что мы влезли на катерах в этот сегмент пояса, тоже сыграло свою роль?

– Еще какую, – мрачно отозвался Зотов. – Гравитация, знаешь, дело такое. Мы немного повлияли на камешки на краю, можно сказать, чуть сбили их с обычного курса. Они повлияли на другие камешки. А те на камешки побольше… Где-то что-то столкнулось, брызнули осколки… В общем, карта движения тел устаревает ежечасно. Прогнозы строить невозможно, движение стало непредсказуемым, вычислители просто не успевают обрабатывать траектории всех тел. Наше вмешательство нарушило хрупкий баланс этого каменного вихря. Этот участок рушится как карточный домик. Просто медленно. И при этом есть шанс, что именно мы выдернули первую карту.