Йен Макдональд - Восставшая Луна

– Разве такое может случиться?

– Не знаю. Куда мы пойдем? Где найдем безопасное место?

Гнев Робсона угасает, превращаясь в тлеющие угольки. Хайдера обуревают чувство вины, стыд и ужас оттого, что его минута славы и зачарованные его словами зрители подвергли Робсона опасности, испепелили их дружбу.

– Мне очень жаль, – говорит Хайдер.

– Что сказано, то сказано, – отвечает Робсон. – Мне придется все объяснить Анелизе. И Вагнеру.

А еще – озираться по сторонам, оборачиваться, поглядывать во все углы, и все равно ему больше никогда не будет так уютно в коридорах Теофила. Это утешительное чувство всегда было ложью. Иллюзией, представлением. Если ты Корта – навеки в опасности. Лишь одно убежище можно соорудить на Луне: из трупов тех, кого любишь.

Лицо Хайдера дергается.

– Ты плачешь?

– А если и так?

– Да все нормально. – Робсон мягко тыкает друга кулаком в плечо. – Ты не сделал ничего плохого.

– Это было так здорово. Они меня слушали. У меня больше ничего нет – только слова.

– Слова и причиняют вред, – говорит Робсон Корта.

Лукас Корта – где-то посреди серого сумрака. Алексия осторожно идет сквозь пелену. Она не видит своей протянутой руки. Если слишком пристально вглядываться в туман, можно споткнуться об что-то невидимое под ногами. Если смотреть под ноги – врезаться прямиком в стену или строительное оборудование, а то и упасть в реку. Может, она уже повернула в обратную сторону и идет к главному шлюзу. Неясный шум нарастает, грохоча, то приближается, то удаляется, будит эхо где-то рядом, а потом внезапно вновь звучит из-за спины. Она слышит журчание воды и замирает. Воздушные течения колышут угрюмую завесу, ткут едва различимые подвижные ленты разных оттенков серого. Перед ней возникает лицо – темное на сером фоне. Пробуждается чувство перспективы: лицо огромное и далекое. По каменным щекам течет конденсат, будто слезы. Алексия заблудилась.

– К черту, – заявляет она. Манинью включает инфракрасное зрение и метки. До Лукаса меньше десяти метров. Босс в хорошем настроении.

– Разве это не великолепно? Весь месяц мы медленно поднимали температуру – и вдруг, взгляни! Пять километров тумана. Я бы мог оставить все в таком виде насовсем. Впрочем, нет – это сцена, мгновение. Его чудесность в том, что оно эфемерно. Как музыка. – Лукас и его инженеры-экологи облачены в прозрачные дождевики. Алексия дрожит: костюм, в котором она прибыла из Святой Ольги, пропитался влагой. – Да ты промокла до нитки. Вот, надень. – Дождевик лишь усиливает дискомфорт: он влажный и липкий, тянет к земле и натирает. – Идем со мной.

Лукас с наслаждением указывает на детали, проступающие из серости: каменный мост над рекой – ступай осторожнее! – внезапно увиденные колонны павильона, величаво скользящий строительный бот, неожиданные стойки гандбольной сетки – не споткнись! Алексия позволяет Лукасу себя направлять. Это неприятно, будто она ослепла. Каменные ступени, скользкие от конденсата, ведут к другой лестнице, которая, изгибаясь, поднимается между высокими стенами из покрытого росой камня. Поворот – и Алексия оказывается на каменном «блюдце», разгоняя перед собой туман. Она высоко, на лике одного из ориша: позади парят суровые черты Йансы, темные и влажные.

– Этот мирадор соорудили по приказу моей матери, когда строился Боа-Виста, – говорит Лукас. – Предполагалось, что это будет ее тайна: место, откуда она сможет увидеть все, но ее не заметит никто. Ну и сколько красивых тел тебе подсунули Воронцовы?

– Три.

Лукас улыбается.

– Я никогда не был частым гостем в Святой Ольге. Рафа ее обожал, а я… мне нравится, когда над головой надежный слой камня. Они любят, чтобы их считали любезными экспансивными шутами.

– Это неправда.

– И которое из трех подействовало?

– Никакое.

– Надо же. Было бы вполне нормально, если бы с одним получилось. Они знают толк в этом деле.

– Я встречаюсь с Ириной. Мы подруги.

– Разумеется.

– Я столкнулась с Дунканом Маккензи у «Горнила».

– Что он там делал?

– Ирина не сказала, но мне удалось узнать, что он тоже виделся с Воронцовыми.

– Интересно. – Лукас опирается обеими руками на набалдашник своей трости. – Евгений Воронцов хочет, чтобы я поддержал программу «Лунный порт». «Маккензи Металз» отменяет заказ на новый поезд-плавильню и вместо этого встречается с ВТО. Представления и переговоры. Перестановки и союзы.

Туман клубится, капельки влаги сгущаются и падают, отяжелев.

– Дункан Маккензи сказал, что у нас есть враг покрупнее, – говорит Алексия.

Начинается дождь: крупные тяжелые капли громко стучат по пластиковым накидкам. Туман разделяется на потоки, потом на клочья и наконец полностью рассеивается. Алексия стоит на нижней губе Йансы, и перед ней простираются сочащиеся влагой, сверкающие просторы Боа-Виста. Температура поднялась еще на пару градусов – она потеет в своем пластиковом дождевике.

– Итак, Воронцовы начали открытый мятеж, – говорит Лукас. – ВТО требуется астероид в точке L1, чтобы прикрепить к нему свои лифты. Земляне ни за что не позволят такое в своем небе. Меня заставляют выбрать сторону. Мне это не нравится. Совсем не нравится.

Делегация Уполномоченной лунной администрации жмется под дождем в плащах, по которым текут струи воды. Манжеты и подолы их уродливых, плохо напечатанных деловых костюмов промокли насквозь.

– Впечатляющая работа, сеньор Корта, – говорит Ван Юнцин. – Но не могли бы мы продолжить этот разговор там, где нет дождя?

– Я наслаждаюсь новизной, – говорит Лукас. – Я пытаюсь решить, не сделать ли это фишкой обновленного Боа-Виста. Моя мать не доверяла климату.

Земляне шаркают ногами, из-под их туфель летят брызги новообразованной грязи.

– Я заметила, вы проводите здесь все больше времени, – говорит Ван Юнцин.

– Нам не нравится тащиться в такую даль, чтобы увидеть вас, – прибавляет Моника Бертен.

– Я всегда доступен через Токинью, – говорит Лукас. Землянам известно не хуже, чем ему самому, что Боа-Виста – воздушное пространство, принадлежащее семейству Корта и защищенное от шпионских дронов УЛА.

– За все это пришлось дорого заплатить, – замечает Ансельмо Рейес.

– Верно, – соглашается Лукас. – Спасибо, что разморозили счета «Корта Элиу».

– Я обеспокоена тем, что за время длительного отсутствия в Меридиане детали могут ускользнуть от вашего внимания и стать чем-то бо`льшим, нежели просто детали, – говорит Ван Юнцин.

– Орла Луны еще ни разу не обвиняли в отсутствии усердия, – парирует Лукас.

– Значит, вы примете меры, чтобы очистить Байрру-Алту от воров и преступников. То, что там творится, – оскорбление авторитета УЛА, – заявляет Ван Юнцин.