Йен Макдональд - Восставшая Луна

Семья превыше всего. Таково правило. Но давайте взглянем на эту семью. Отсутствующий отец и тетка, жаждущая занять положение в обществе. Мы, Суни, знаем толк в семейственности. Мы старые, сильные и держимся вместе. Знаем истину: в конечном счете существуют только семьи и индивиды. Семья превыше всего, конечно. Корта – не семья. Мы – другое дело.

Аманда Сунь кивком благодарит судей за внимание и возвращается на свою скамью.

– Адвокат Луны Корты?

Абена сглатывает. Желудок у нее сжимается. Момент настал – и заявления, доводы, позиции вылетели у нее из головы.

Надо связаться с Ариэль.

Приказ Туми вертится на языке. Абена сглатывает. Не нужна ей никакая Ариэль Корта.

«Ударь, топор Шанго, дай мне силы для битвы».

Она спускается на сверкающий каменный пол.

– Я представляю интересы адвоката Луны Корты, которая требует сохранить юридическую силу возникшего ранее неофициального контракта об уходе…

Виего Кирога и Аманда Сунь вскакивают.

– Ваша честь, в самом деле…

– Госпожа Асамоа не имеет квалификации, позволяющей выступать в этом суде.

Абена шипит: «Спасибо, Шанго». Ее враги попались в расставленную ловушку.

Судья Риеко смотрит на нее:

– Госпожа Асамоа?

– Ариэль Корта является адвокатом Луны Корты. Я ее агент здесь, на видимой стороне. По соображениям личной безопасности Ариэль предпочитает оставаться на обратной стороне Луны.

– Сеньора Корта могла бы участвовать в процессе через сеть, – говорит Квеко Кума.

– Как вы знаете, Ариэль Корта всегда предпочитала физическое, а не виртуальное.

Риеко Нагаи прячет улыбку от такого нахальства.

– Вы адвокат? – спрашивает Валентина Арсе.

– Я изучаю политологию в коллоквиуме «Кабошон».

– У вас нет юридического образования, – замечает Кума.

– Нет, ваша честь. Я считаю, оно мне не нужно.

Зрители на всех пяти ярусах судебного зала номер два ахают. Судья Риеко Нагаи снова улыбается.

– Наш закон держится на трех опорах, – говорит Абена. – В Суде Клавия все под судом, включая сам Суд Клавия. Все, включая закон как таковой, может обсуждаться, и более того – я также хочу об этом заявить, – чем больше законов, тем хуже законность. Настаивать на юридической квалификации для участия в этом процессе означает ограничивать право на выступление перед публикой. По поводу этого права никто ни с кем не договаривался; оно бы увеличило количество законов, а не уменьшило, и его еще ни разу не подвергали сомнению. До настоящего момента.

Риеко Нагаи прячет откровенный смешок за стаканом с водой.

– Суд сделает небольшой перерыв, после которого мы вынесем решение относительно позиции госпожи Асамоа, – объявляет судья Арсе.

Судебный зал номер два взрывается от шума голосов. Абена соскальзывает к Росарио, в яму для защитников.

– Ты в порядке? – Абена трясется. Она не может говорить, поэтому кивает. – Ты наживаешь себе врагов, – продолжает Росарио. – На тебя уже контракты заключают. Это так, к слову. Не волнуйся, мы их перекупим. Считай это профессиональным комплиментом.

Камеры-дроны зависают перед ее лицом. Туми сообщает о дюжине запросов на интервью, двадцати приглашениях на светские мероприятия, куда ее никогда не пустили бы даже как племянницу омахене.

Болтовня стихает, будто ее отсекли клинком. Судьи вернулись.

– Госпожа Асамоа, – подзывает ее Валентина Арсе. Абена читает язык тела: движения конечностей, выражение лиц. У нее получилось.

– Суд вас выслушает, – говорит судья Риеко.

Зрители шепчутся, ворчат.

– Маландрагем, – говорит Квеко Кума. – Ну, ладно, мы потратили на это достаточно времени. Я хотел бы закруглиться до обеда.

– Не проблема, – говорит Абена. – У меня лишь одно заявление.

Туми открывает канал связи с обратной стороной, и сеть Суда Клавия транслирует изображение каждому фамильяру в зале. Шепотки превращаются в изумленные вздохи. На каждой линзе, у каждого перед глазами – Лукасинью Корта. Он сидит на краю функциональной кровати, и распростертые руки медицинских роботов окружают его словно ореол. Худая грудь, запавшие щеки, взгляд отрешенный и потерянный. Скулы такие же прекрасные, какими их всегда считала Абена Асамоа. Он машет рукой.

– Привет.

По галереям судебного зала номер два пробегает звук – нечто среднее между вздохом и всхлипом.

– Привет всем, – произносит он с трудом, невнятно. – Папа, привет. Люблю тебя. Не могу вернуться. Надо выздороветь. Лучше помнить. Много дел. Я могу ходить. Смотрите! – Он с трудом встает с кровати и делает неуверенный шаг к камере. – Долго идти. И все-таки. Скажу так: Луна спасла меня один раз. Она спасает меня снова.

Абена прерывает связь.

– Семья – это семья, но в данном случае имеет значение только благополучие Лукасинью, – говорит она. – Посмотрите, чего добился Университет. Но, как сказал вам Лукасинью, идти еще долго. Даже если и Суни, и Лукас Корта согласятся оставить его на обратной стороне, – нет гарантии, что так и случится. Лукасинью должен быть вне политики. Ради его собственного блага я ходатайствую о том, чтобы суд признал, продлил и придал официальный статус существующему договору об уходе, который Луна Корта основала, когда спасла Лукасинью Корту и принесла его в Боа-Виста.

Она кланяется судьям и возвращается к своему месту. Они переглядываются:

– Мы приняли решение.

Три адвоката встают.

– Суд единогласно принимает решение в пользу Луны Корты, представленной адвокатом Ариэль Кортой, – говорит судья Риеко. – Госпожа Асамоа, можете пройти в кабинет?

Судьи встают и по одному уходят с возвышения.

Абена слышала, что задние комнаты Суда Клавия печально знамениты теснотой, но каморка, в которой судья Риеко засовывает мантию в утилизатор и переодевается в обычную одежду, все равно ее удивляет.

– Ариэль хорошо вас подготовила. Ваш облик – ее рук дело?

– Да, но довод про три опоры я разработала сама, – говорит Абена.

От возбуждения ее тело будто наэлектризовано. Ничто – даже доклад перед Лунарским обществом и секс с Лукасинью – не заставляет ее сиять, задыхаться и пылать так, как сейчас. Теперь она это понимает. О, вечером она будет кутить. Какому-нибудь мальчику повезет.

– Хорошо сыграно, но в будущем придерживайтесь политики.

И Абена камнем падает с небес.

– Одной Ариэль Корты вполне достаточно.

Видья Рао ненавидит их шутки, сарказм и жестокие причуды. Э ненавидит словесные игры, в которые приходится с ними играть (обмен репликами в строгих поэтических формах, ответы лишь на предложения, в которых нет буквы «а»), навязанные ими роли (шанхайский сборщик мусора 2040 года, перевозчик фарфора из XVIII века); миры, которые они строят и в которых вынуждают жить (подобие вестерна, но в бело-голубых тонах, наподобие узора уиллоу [27] Узор уиллоу (Willow pattern) – стиль английской керамики, придуманный в XVIII веке в рамках популярного в тот период направления шинуазри (подражание китайскому искусству). ; виртуальная реальность, основанная на версии «Алисы в Стране Чудес» в антураже позднего XX века). Э ненавидит то, что они меняют личности, воспоминания и самих себя целиком. Еще ни разу не повторились. Э ненавидит их мелочность, снисходительность, высокомерие и другие черты характера, у которых нет прямого соответствия в человеческом лексиконе на тему эмоций.