Ника Ракитина - Даринга: Выход за правила [СИ]

Не веди их дроны с самого начала — элвилин и не узнали бы, где лагерь.

Когда в соломенную крышу Раткиной землянки, стоящей рядом с гостиным теремом пришлых, воткнулась стрела с алым охвостьем, баба сделалась сама не своя. И до того она чистила, мела, сгребала стружки на строительстве, а тут словно моторчик на спине вырос. И еще словно бы даже поделилась натрое. Вот только скребла двор прутяной метлой, а тут потчует ледяным квасом караульщиков и сразу спрашивает, а бельишко ли постирать кому не надо? И весь закат до темноты торчит на мостках напротив драккара, отбивая белье вальком. При свете луны бредет крутой тропой среди бурьяна и чертополоха с полынью с корзинищей и развешивает выстиранное уже впотьмах, подпирая веревку колом, чтобы по земле не тянулось чистое. А назавтра ввечеру на речку снова — натирать песком медную посуду, вынутую из той же корявой корзины, сплетенной из почерневшей лозы. В корзине прорехи, медные посудные бока, торчащий в них, отражают алое солнце.

Неспроста ходила Ратка на реку, выискивая поводы. Дождалась своего. Когда узкий лунный луч лег поперек воды, весла заскрипели в уключинах, чуть слышно плесканула вода. Мягко притерся к сваям мостков увешанный мокрыми тряпками борт. Гребец по-кошачьи сиганул наружу и обмотал вокруг торчащей сваи причальный конец. Покосился на драккар с фонарями на носу и корме, но там было тихо. Тогда схватил ночной гость Ратку в медвежьи объятия, и они долго не разлипались, как четырехрукий, четырехногий, двухголовый зверь.

— Тихо тут?

— Тихо. Только наверх не ходи, караулят там.

— Не пойду… пока, — отозвался Трулан со значением. — Что тут у вас? Рассказывай. Что епископ?

— Хворает.

— Мои парни покрутились тут на торгу. Это он мое пепелище пришлым отдал?

— Они хорошие.

Ратка уселась на доски мостков, подтянув колени к груди, ежась от веющего вдоль реки ветра, по-осеннему холодного уже. Трулан подтянул ее к себе, укрыл плащом.

— Лихоманка его колотила. Думали, не жилец уже. А счас вроде как оправляться стал. Но из храмины наверху Соколиной носа не кажет. И вокруг стражи натыкано, и молятся день и ночь, и огни жгут. И в каждой тени вроде как видит нёйд али убивца с ножом.

И обозначила умственное состояние Трилла совсем по-земному, постучав согнутым пальцем по лбу. (Цмин, следящий за свиданием через дрон, поднял большой палец.)

— Это тебе малец твой сказал?

— Ага.

— Может он свести меня с королевой?

— Попробую, — Ратка резко освободилась от объятий и встала. — Завтра после заката здесь буду ждать.

Каждое утро, едва ли не на рассвете, в замок шли подводы с битой птицей, рыбой, овощами… Механизмы з а мка крутились строже, чем планеты на своих орбитах. И десятилетний грамотей, считающий на подворье ввезенные корзины с репо-морковью и бочки со свежей рыбой, получил через возчика известие от матери, что той нужно с ним встретиться. И через того же возчика назначил время и место, сказав, что не обещает, но постарается.

Взяв когда-то сына Медведя в заложники, Трилл воспитывал мальчишку под своим крылом, позволил выучиться письму и счету и по-своему доверял. Со временем даже спокойно отпускал в город, уверившись, что младший Медведь сильно зол на отца. А сейчас епископу и вовсе было не до него. Потому ближе к вечеру, обрядившись в немаркий плащ, мальчишка выскользнул через калитку в стене и направился к торжищу, где сворачивали лотки последние продавцы. Ратка с пирожками в узелке шла навстречу. Учуяв сдобный запах, мальчишка облизнулся. Вытянул пирожок и откусил сразу половину.

— Чего случилось-то? Мне к закату вернуться надо. Пока мост не подняли.

— К королеве сможешь пробраться?

— Ну.

— Не нукай, а слушай, — Ратка бережно поправила сыновьи вихры. — На мостки наши ее тихонько надо провести на закате.

— Не получится. На Тельг она, бывает, шастает. Можно туда.

Ратка нахмурилась:

— «Шастает»! Придержи язык-то. Гора большая. Где ее искать там?

— Я спрошу.

За время разговора мальчишка прикончил еще два пирога, узелок с оставшимися затолкал за пазуху.

— Ну, я пошел?

— Ну, иди… — Ратка проводила сына теплым взглядом и тоже пошла, оглядываясь время от времени: проверяла, не следит ли за ними кто. И не могла отвести глаз от сына.

Назавтра мальчишка вернул ей платок от пирожков, сообщил, что вышел попенять рыбакам за то, как неимоверно взодрали на рыбу цену. И, поднявшись на цыпочки, прошептал на ухо:

— Скажи человечку, пущай за рыжим соколом идет.

И тут же сбежал, уклонившись от материнских объятий. А Ратка воротилась на подворье и, занимаясь повседневными делами, чаще обычного поглядывала на небо, словно торопя закат. А потом прихватила мешок и серп и пошла срезать траву вдоль дорожки, спускаясь к пристани.

— Ловко она себе дела находит, — заметил перед экраном Цмин. Аурора лишь поджала губы. Она не одобряла вмешательства в местные дела, но уступила давлению обстоятельств. Ратка от встреч с Медведем получала намного больше удовольствия. Тем более что они почти и не рисковали. «Воины Судии» перестали рыскать по окрестностям и сосредоточились в замке вокруг Трилла.

Пользуясь относительной свободой, Бранвен выскользнула из дворца за полночь и поднялась к кургану королев, где назначила восприемнику встречу. При морозном свете лун, вышедших на небо одновременно, ямки и трещины в камнях казались глубокими, а сами камни отливали бледной голубизной. Душно пах кажущийся почти черным вереск. Чуть слышно шлепали босые ноги. Шелестели соколиные крылья над головой.

Убедившись, что девочка благополучно добралась до назначенного места, Риндир стремительно слетел к пристаням и издал едва слышное «кек». Трулан приветствовал его, как старого знакомого. Простился с Раткой и косолапо двинулся за крылатым посланцем. Сокол торопился, держа в уме змея koletis-а. Хотя и подозревал, что того направил Трилл, чтобы припугнуть непокорную девочку. Все последующие вылазки на гору они не встречали зверя страшнее здешних кролика или ежа. Да и местные в Рябиновую ночь отпускали детей бегать по горе совершенно спокойно.

Торопился и совершенно не учел, что Трулан не видит в темноте. Свет лун был ярким, но неверным, и дядька, спотыкаясь, витиевато ругался шепотом. И наклонялся потереть сбитые пальцы через мягкий сапог без подошвы. Зато ступал он почти бесшумно.

Бранни услышала их и встала с камня, на котором начала задремывать. Алый платок Трулана она держала в руке.

— Дочка… Я тебя вот такой помню, — Медведь провел рукой у своего колена, хотя в пять лет девочка должна была быть слегка выше. — А теперь красавица. Невеста.

Он выдохнул, передумав поминать Ангрейра, отца Бранни и своего друга. Мысль о нем плавала у Трулана в мозгу отчетливая, как рыба на мелководье. «Еще один умелец мыслеречи, — хмыкнул Риндир, занимая камень, оставленный королевой. — А вдруг и Медведем его прозывают не за одно внешнее сходство с лесным хозяином?» Догадка была… интересная. А камень — теплый. Вот только выспаться снова не выпадало.