Светлана Липницкая - Вакансия за тридевять парсеков

– Ладно, спрашивай.

– Почему ты считаешь, что у вас с братом нет ничего общего? – выпалила я на одном дыхании.

– Да потому что это так. Он весь из себя отважный капитан: сильный, смелый, и в Т’ахару ему нет равных. «Рожденный лидером» – слышала такое? Вот это про него.

– Т’ахару – это что такое?

– Бой на раскаленном оружии, – кратко объяснил Рим. – А я – белая ворона и его позор. Знаешь, на Флиберии нас с пеленок обучают искусству войны. Тактика, стратегия, владение различным оружием. А я не понимаю, зачем это все нужно теперь, ведь ни на кого нападать мы не собираемся.

– Чтобы защищаться в случае атаки на вас, – пожала я плечами.

– Вот и он так говорит, – угрюмо кивнул Рим. – Только это неправда. Оборону Флиберии можно свести к фразе «лучшая защита – нападение». Все наши умения направлены на атаку, агрессию. А мне и без того огромного труда стоило научиться держать себя в руках.

– И ты принципиально ничего не учил?

– Да нет, почему… учил. До совершеннолетия. А потом смылся из дома, поступил в Академию на контактера и вернулся через два года уже в экзоскелете. С тех пор мы и не ладим.

Я почесала маковку, запутавшись в хитросплетениях флиберийских традиций.

– Он ведь тоже летает, и ты говорил, что многие флиберийцы покидают родную планету. Что не так?

– Я выбрал не свойственную моей расе специальность. – Рим горько усмехнулся и очень похоже изобразил голос Леотимира: – Возня с отсталыми видами – недостойное занятие!

Я промолчала, не зная, что на это ответить. Похоже, природа награждала флиберийцев зазнайством пропорционально массе мускулов. А учитывая, как временами заносит Рима, со старшим братом мне лучше не связываться.

– Обычно контактерами становятся линатиане, – продолжил Рим. – С их врожденным смирением лучшей профессии и не придумаешь. На втором месте миррийцы, хотя им зачастую не хватает решительности. А мы… Попробуй-ка договориться с каким-нибудь отсталым пнем, который еще колесо-то не изобрел, но смотрит на тебя с таким превосходством, будто делает величайшее одолжение одним своим присутствием! Даже мне бывает трудно, а ведь я сам выбрал эту профессию и знал, на что подписываюсь. Обычно флиберийцы идут в управление, возглавляют экспедиции, входят в руководящий состав… Короче, я в эту семейку не вписываюсь.

– Не хочешь командовать?

– Власть – это еще и ответственность. Леотимир редко отлучается с корабля, да и то на какие-то нудные совещания. Посмотри, – он обвел рукой горы безделушек, – это все с разных планет. Представляешь, в скольких мирах я побывал? Променять это на возможность отдавать приказы? Да ни за что!

– Ты же командуешь высадками.

– Глава группы высадки – это начальник отдела. Отдела, но не корабля. Я там работаю наравне с твиникийцами, просто еще решаю кто, что и когда будет делать. Это не командный состав.

– Но начальник же, а не уборщик! Чего ему еще надо?

– Я должен был стать первым помощником. – Рим погрузился в воспоминания, и его лицо перестало выражать эмоции. – В детстве мы мечтали, что когда-нибудь Леотимир станет капитаном, а я буду его заместителем. Разногласия у нас появились, когда я понял, чего хочу на самом деле. Потом сбежал, и мы окончательно разругались. А теперь Ингрейман ему ближе меня.

Я примолкла, обдумывая ситуацию. Отношения между братьями были для меня в новинку: я росла единственным ребенком в семье, и мне не приходилось никому ничего доказывать. Моим величайшим подвигом наперекор воле родителей было поступление на астрономический факультет вместо медицинского. Похожая ситуация, но все же не то: меня отговаривали, а не гнобили. А после их гибели у меня вообще не осталось никого, кто мог бы оказывать влияние на мои решения.

– Ну, что скажешь, психолог? – задорная улыбка Рима мгновенно преобразила лицо. Он переключался между настроениями, будто щелкал выключателем. Я так не умела, так что ответила серьезно:

– Если для Лео это так важно, почему бы тебе не доучить этот ваш национальный бой? Ведь ты уже смирил свой темперамент и не станешь без дела бросаться на людей.

– Да кто ж меня научит? Стыдно просить, это же детский сад!

– А Лео?

Рим так на меня посмотрел, что я зарделась.

– Я тебе о чем битый час толкую? Не могу я его попросить!

– По-моему, ты себя накручиваешь, – все-таки решилась поспорить я. – Уверена, твой брат и сам давно пересмотрел свои взгляды. Вы ссоритесь из чистого упрямства.

– Если снова проиграю тебе пари, буду искать новую работу. Он сказал это, когда мы уходили.

– Ой, мама… – опешила я. – И все из-за меня? То-то ты так обиделся! Римчик, миленький, прости!

– Саша, хорош издеваться над моим именем! Я готов вытерпеть обглодыш, которым ты меня называешь, но уменьшительно-ласкательные – это уже перебор.

– А Римуся как тебе? Или Айримка.

– Фу! – с чувством произнес Кип. – Теперь и мне тошно.

Рим зевнул, в этот раз по-настоящему, и я сжалилась:

– Спокойной ночи.

– Сладких снов.

Несмотря на все передряги, на этом корабле мне было слишком хорошо. Все здесь казалось волшебным: огромные окна связных палуб с меняющимися пейзажами далеких планет; мирный рокот двигателя, способного покрывать немыслимые расстояния; прозрачный мост над вольерами инопланетных чудищ и невесомые клетки с удивительными животными; лопочущий щебет Венимора, ставший таким родным, и уже привычные пикировки с Римом. Скоро мне предстояло распрощаться со всем этим, и хотелось продлить каждую минуту своего пребывания в этом мире. Время неумолимо летело, и казалось немыслимой расточительностью тратить драгоценные часы на сон. Но организм требовал свое, и я отдалась чарам Морфея, едва коснувшись подушки.

За ночь корабль починили. Я жалела, что проспала прибытие ремонтной службы МИК, зато успела к взлету «Фибрры». Межгалактический линкор поднялся без разгона, тряски и перегрузок, по касательной взмыв в небо, как обычный шаттл. Всего за пару секунд пустынная поверхность Солмара исчезла из виду, за окном вновь воцарилась бесконечная космическая ночь, а нарастающий гул обновленных двигателей сменился мерным и едва различимым шумом где-то в недрах корабля.

Утро я начала с обновления надверного рисунка. Все той же синей зубной пастой нарисовала инопланетянину кибернетический глаз и подписала сверху: «Я вернусь». Теперь картинка полностью соответствовала моему настроению.

Наслаждаясь каждым шагом, я размеренной походкой отправилась в отдел. Поднялась по лифтовой трубе, поздоровалась со знакомыми на балконе и полюбовалась на здоровенького и активного тираннозавра. Улитки устроили в его вольере уборку, ползая внизу и подбирая в клочья разорванные игрушки усиками. Ящер старательно помогал, каждый раз утыкаясь мордой в пол и пытаясь дотянуться короткими лапами до обгрызенных мячиков, плюшевых медведей и резиновых динозавриков. После каждой неудачной попытки доисторическое чудовище горько вздыхало, не меняя позы, и забавляло этим всех, кто за ним наблюдал.