Ёсики Танака - ЛоГГ. Том 3. Стойкость

Мюллер приказал выпустить две тысячи валькирий. После того, как они захватили контроль над пространством в гравитационном поле Изерлона, в сторону пролома были также отправлены десантные корабли, несущие пятьдесят тысяч бронегренадёров. Через него бойцы проникли вовнутрь. Действуя согласно с атаками снаружи, они захватывали командные и диспетчерские пункты. Даже не заходя так далеко, они, по всей вероятности, смогли бы уничтожить все средства связи и транспортные системы внутри крепости.

— Если это сработает, Изерлон — как крепость, так и коридор — будет нашим.

Среди какофонии надрывающихся сирен и сигналов тревоги, которые, казалось, пытались перекричать друг друга, Юлиан бежал по кольцевой дороге к порту, где располагались одноместные истребители-спартанцы. До этого он находился в гостях у Кассельнов, приглашённый пообедать вместе с миссис Кассельн и двумя её дочерьми. Сам адмирал Кассельн, не имея возможности покинуть командный центр, попросил Юлиана проведать его семью. Юноша нашёл такое смешение государственных и личных обязанностей приемлемым. В конце концов, если бы он только захотел, Кассельн мог бы отправить семью на Хайнессен или перевезти в самое безопасное место в крепости. Теперь же, подхватив свой форменный берет, Юлиан выбежал в коридор, направляясь туда, где собирались лётчики-истребители.

— Береги себя, Юлиан! — голос Шарлотты Филлис всё ещё звучал у него в ушах.

«Такая милая малышка» — подумал юноша. Наверное, примерно таково было бы иметь младшую сестру.

Как-то раз Ян, поддразнивая Юлиана, сказал: «Через десять лет тебе будет двадцать шесть, а Шарлотте восемнадцать. Вы неплохо подходите друг другу по возрасту, не считаешь?». Юлиан, однако, смог ловко отбить этот укол: «Адмирал, вам сейчас тридцать один, а лейтенанту Гринхилл двадцать четыре. Я бы сказал, что вы сочетаетесь ещё лучше». Ян лишь криво улыбнулся и сменил тему. Когда он собирается прояснить ситуацию? Юлиан задумался, пытаясь представить себя в двадцать шесть лет…

— Эй, парень, ты тоже вылетаешь? — раздался весёлый голос возле его уха.

Даже в такие моменты в этом голосе не слышалось ни малейшего намёка на панику. Напротив, в нём звучали твёрдость и храбрость говорившего. Юлиан приостановился и обернулся, уже зная, кого он увидит: рядом стоял молодой ас, капитан 3-го ранга Оливер Поплан, также являвшийся инструктором юноши в технике управления истребителем.

Что бы Ян ни говорил Юлиану о службе в вооружённых силах, он предоставил ему первоклассных инструкторов в лице Шёнкопфа и Поплана. Правда, при этом они также считались двумя самыми большими бабниками на Изерлоне, и учиться у них такому поведению Юлиану не слишком хотелось.

— Похоже, капитан, вас не слишком заботит сложившаяся ситуация.

Юлиан ощутил слабый запах гелиотропа, исходивший от капитана. Неужели он только что от любовницы? Так рано утром, да ещё и во время боя… Поплан, похоже, заметил и правильно оценил выражение лица юноши. Он поднял руку и принюхался к запаху духов от рукава.

— Малыш, это аромат жизни. Не только твоей или моей — я имею в виду саму жизнь. Однажды ты обязательно поймёшь это…

Прежде, чем Юлиан успел поделиться своими мыслями по поводу этого заявления, они добрались до порта. Заняв места в своих спартанцах в ангаре, они выехали на взлётно-посадочную полосу. Техники из обслуживающего персонала, одетые в герметичные комбинезоны, махали им вслед руками. Они надеялись на благополучное возвращение даже больше, чем сами пилоты.

При запуске с корабля-носителя во время сражения на высоких скоростях можно было использовать импульс судна, но для старта с Изерлона требовалась взлётная полоса. Она была шириной в 50 метров и в 2000 метров длиной, оканчиваясь воротами высотой 17,5 метров. Когда спартанец Юлиана вырулил к началу полосы, перед ним зажёгся ряд огоньков, простирающихся до самого выхода. Пилоты называли их «белыми зрачками мрачного жреца».

— 28-й, приготовиться! — раздался в ушах голос диспетчера. — Взлёт по сигналу. Будьте осторожны, оказавшись снаружи.

Этими словами диспетчер проявлял доброжелательность к новобранцу.

— Вперёд!

Примерно через минуту, промчавшись вдоль «белых зрачков мрачного жреца», истребитель Юлиана вылетел в космос.

— Виски, Водка, Ром, Бренди, Шерри, Коньяк: все ваши эскадрильи в сборе, не так ли? — обратился Поплан к своим подчинённым. — Хорошо. Я хочу от вас лишь того, чтобы вы на время забыли обо всех отвлекающих факторах вроде желания спасти страну. Это не по-нашему. Думайте о молодых красотках, которым вы ещё не сказали, что без ума от них, и о том, как сильно хотите выжить, чтобы снова увидеть их улыбающиеся лица. Если вы сможете это сделать, то дружелюбный дьявол обязательно прикроет ваши спины, даже если ревнивый бог будет ненавидеть вас. Вам всё ясно?

— Так точно! — дружно ответили подчинённые.

— Отлично, тогда за мной! — расплылся в ухмылке от уха до уха молодой ас.

Кассельн никак не мог решить, отправлять флот или нет. Доклады «Готов к выходу» поступили от контр-адмиралов Фишера, Нгуена и Аттенборо. Экипажам космических кораблей было практически невыносимо оставаться в крепости в такое время, не в силах ничего сделать, кроме как наблюдать со стороны за тем, как протекает битва. С другой стороны, если битва станет совсем хаотичной, имперцы, по крайней мере, не смогут использовать главные орудия своей крепости, опасаясь попасть по своим. Таким образом, всё могло бы свестись к обычному сражению флотов. Разумом Кассельн это понимал, но не мог определиться со временем мобилизации.

— Вражеские линкоры на 9-30!

— Башня 29, открыть огонь!

Отчёты и приказы повторялись раз за разом, почти сливаясь друг с другом и поднимаясь до предельного для человеческого слуха уровня. Трудно было поверить, что неподалёку, за стеной, находится пространство, в котором не существует такого понятия, как звук. Так же странно было и то, что офицеры обливались потом в комнате, в которой искусственно поддерживалась удобная для работы температура 16,5 градусов Цельсия.

Бригадный генерал Шёнкопф, отдававший теперь всё новые приказы о перехвате вражеских групп каждые несколько секунд, а не минут, подал знак стоящему неподалёку дежурному. Солдат, чьи нервы, похоже, находились на пределе, подбежал к нему, и начальник службы безопасности крепости сказал:

— Принеси мне чашку кофе. Не слишком крепкого, с половиной ложки сахара и без молока.

Посмотрев на молодого солдата, не разменявшего ещё и третьего десятка, Шёнкопф усмехнулся и добавил:

— Это, возможно, последняя чашка кофе, которую мне доведётся выпить, так что постарайся приготовить его получше, ладно?