Филип Рив - Межзвездный экспресс [litres]

– Флекс? Какое необычное имя. – Леди Суфра снова была восхищена. – Я непременно должна посмотреть на ее работы, когда окажусь на станции.

Зен подумал: интересно, а что бы Флекс нарисовала на «Диком огне» и «Времени даров», будь у нее такой шанс? Наверное, плющ и вьющиеся розы. Сделала бы старые локомотивы еще более древними на вид, покрыла бы их убранством из мхов и папоротников, если, конечно, прохождение сквозь К-шлюзы не сотрет их. Он улыбнулся. Флекс пришла бы в восторг от этого состава…

Леди Суфра кивком пригласила Зена в следующе купе, где со стен на него смотрели голографические портреты сотен давно почивших Зенитов.

– Быть может, ты хотел бы увидеть что-то конкретное?

– Вроде бы у вас тут есть всякие горшки…

– Керамика!

– Я имею в виду керамику.

– Ах, да, моя прабабушка, леди Риши, была страстным коллекционером. Большая часть экспонатов, представленных здесь, принадлежала ей. Чибийские вазы, маленькие скульптурки в виде животных под названием «Уэйд Уимзис» [7] Фарфоровые фигурки производства английской фабрики «Wade Ceramics Ltd». – говорят, они со Старой Земли.

– А есть у вас предмет под названием Пиксис? – спросил Зен.

Одна бровь леди Суфры приподнялась и изогнулась.

– Неужели ты наслышан и об этой уродливой древней штуке? Какое все-таки углубленное образование дают вам там, в Золотом Узле.

Они сворачивали то налево, то направо по узкому лабиринту, стены которого были заставлены чибийскими вазами, пока не оказались в маленьком купе, посвященном истории семьи. Там находились медали, церемониальное оружие и боевое обмундирование. В воздухе выцветшими флагами висели голограммы: исторические сцены, знаменитые станции. Зен их почти не замечал, потому что в углу купе, откуда-то из потолка, лился конус света, освещая невысокий пьедестал. На пьедестале стоял Пиксис, еще более неприметный и скучный, чем на фотографиях Ворона.

Зен протянул к нему руку, даже не успев осознать, что он делает. Пальцы ударились об округлую поверхность. То, что он принял за конус света, оказалось колпаком из алмазного стекла.

– О, мы не можем позволить людям прикасаться к нему, – сказала леди Суфра. – Это наша семейная реликвия.

Зен никогда бы не подумал, что кому-то еще придет в голову потрогать Пиксис. Этот предмет не казался ни ценным, ни красивым, как другие экспонаты, – он был почти подчеркнуто скучным.

– А что это вообще такое? – спросил Зен.

– Никто не может сказать наверняка, – ответила леди Суфра. – Само название в переводе означает «коробка», но она цельная, не открывается. Полагаю, этот предмет искусства родом из какой-то давно позабытой эпохи. Очевидно, моя прабабушка сочла его очень ценным. Она оставила четкую инструкцию, согласно которой Пиксис никогда не должен покидать поезд. Возможно, это тоже предмет с Древней Земли, как фигурки «Уимзис», хотя они куда более интересны – позволь, я покажу тебе…

Она положила ладонь на худую спину Зена и легонько подтолкнула его в сторону следующей коллекции, но, едва тот отвернулся от Пиксис, его взгляд упал на одну из голограмм. На ней была изображена историческая сцена, Старлинг словно лицезрел вид из окна в каком-нибудь из летних миров: развевающиеся флаги, раскидистые деревья, отбрасывающие тени на людей, одетых по моде того времени, собравшихся возле огромного золотистого поезда. Форменная одежда и шляпы с перьями, снимающие все вокруг дроны с логотипами давно забытых СМИ. Посреди толпы двигались странные нечеловеческие фигуры – должно быть, аватары Стражей или просто переодетые актеры. И там был кое-кто еще, он смотрел на происходящее с бокалом в руке и с легкой издевкой во взгляде, так хорошо знакомом Зену.

Те же серые глаза, та же натянутая улыбка.

Ворон.

Зен посмотрел на подпись, блок светящихся букв слева от картины:

«Открытие новой платформы в Марапуре, 33-6-2702 по Железнодорожному летоисчислению».

Почти три века тому назад.

Это не мог быть Ворон, это просто кто-то похожий на него…

Но человек с голограммы не просто походил на Ворона – а выглядел в точности как он. Зен увеличил эту часть изображения. Костлявое лицо было один в один таким, каким он его запомнил, вплоть до высокомерной легкой улыбки и глаз, сощуренных от яркого света, словно ему некомфортно находиться под солнцем.

– Важный день для нашей семьи, – сказала леди Суфра, обернувшись посмотреть, что привлекло внимание Зена. – Гляди, а вот и сама леди Риши, стоит возле интерфейса Шигури.

– Это реконструкция? – поинтересовался Зен.

– О, нет. Все эти голограммы – подлинные исторические записи, сделанные в те времена. Ощущение, что то был прекрасный день, который требовалось запечатлеть, не так ли?

Мысли Зена так и танцевали у него в голове, пытаясь отыскать другое объяснение, но постоянно спотыкались об один и тот же очевидный факт: каким-то образом Ворону удалось прожить несколько веков, даже не состарившись.

– А кто… – начал Зен, но леди Суфра уже поняла, на кого он смотрит.

– Это Дхравид Ворон. Интересный был человек. Художник, промышленник. Помню, я видела его в императорском дворце на Центральной станции еще будучи совсем маленькой.

– Но он, наверное, к тому времени уже очень состарился?

– Нет, он выглядел в точности так же, как на этой голограмме. Видишь ли, он не являлся человеком. У него было человеческое тело, но сам он считался больше чем человеком.

– А кем? Стражем?

– Больше, чем человек, но меньше, чем Страж. Его разум существовал в Море данных, но он загружал копии самого себя в клонированные тела, как когда-то делали и Стражи. Конечно, Стражи постоянно меняли тела, но Ворон всегда выбирал один внешний облик. Полагаю, так ему было проще – как и носить все время черное.

– А что с ним стало?

– Его уничтожили, – сказала леди Суфра. – Около двадцати лет тому назад. Он некоторым образом оскорбил Стражей, и они удалили его. В то время императором был мой отец, Амбит Четырнадцатый, и Стражи велели ему отправить отряд на очистку сети от клонов Ворона, убить их всех. Неплохой способ, как по мне. Он был человеком неприятным во всех отношениях. Ну, идем же, на втором этаже есть несколько семейных портретов, которые, я уверена, тебя заинтересуют…

Зен последовал за ней вверх по лестнице, размещенной в конце вагона, но портреты его нисколько не волновали. Как и «Уимзис», нэцкэ и четырехмерные коллажи. Ему приходилось смотреть на все это, изображать интерес и комментировать умными словами, которые подсказывала Нова, но все это время он не мог думать ни о чем, кроме Ворона и коробочки Пиксис.

Зениты и их гости собирались в начале состава, чтобы послушать выступление музыкальной группы «Множество Мандельброта». Группа расставляла инструменты в одном из передних вагонов со стеклянным полом. Было страшновато смотреть под ноги и видеть там лишь колеса, оси и пролетающие рельсы. Всегда находились пассажиры, которые не могли ступить на эту часть поезда.