Брендон Сандерсон - Ввысь

— Это больно. Больнее, чем я думала. Я так мало знала о Биме, только что он любил улыбаться. Заря с трудом нас понимала. Но она не сдавалась.

На миг показалось, будто я взмываю к огонькам, как учила Бабуля. Я чувствовала, что все вокруг отдаляется. Были видны только светящиеся, разбегающиеся во все стороны точки.

— Они сейчас на небесах, — тихо добавила я. — На веки вечные, среди звезд. Когда-нибудь я к ним присоединюсь. — Я вышла из транса и внезапно очутилась в классе с остальными. — Пристегнусь и буду сражаться. И когда погибну, по крайней мере, погибну в кабине. Пока буду тянуться к небесам.

Все замерли, повисла неуверенная тишина, как в момент между двумя ударами метеоритов. Недд сел прямо, убрав ноги с проектора, с энтузиазмом показал мне большой палец и кивнул. Говнюк наискосок от меня хмуро пялился с непостижимым выражением лица.

— Ладно. — Кобб встал. — Хватит терять время. Надевайте шлемы.

Не обращая внимания на Говнюка, я натянула шлем, но, подскочив, тут же стащила его с головы.

— В чем дело? — спросил Кобб, прихромав ко мне.

— Диоды внутри теплые. — Я ощупала их. — Что это значит?

— Ничего. Наверное.

— Не слишком успокаивает, Кобб. Что происходит?

— Некоторые докторишки, — Кобб понизил голос, — которые считают себя самыми умными, думают, что по кучке показателей могут определить, струсишь ли ты, как твой отец.

— Мой отец не…

— Успокойся. Мы докажем, что они не правы, тем, как ты будешь летать. Это твой лучший довод. Можешь его надеть? — Он кивнул на шлем.

— Да. Диоды не особо горячие. Я просто удивилась.

— Тогда надевай, и за дело.

Кобб сдержал обещание — гонял нас весь день.

Мы отрабатывали совместные развороты с креном, боевые порядки и упражнения на подстраховку напарника. Мои пальцы задеревенели, руки ныли, словно я таскала тяжести, мозг превратился в кашу. Кобб заставил нас упражняться даже во время обеда, послав адъютанта за сэндвичами для всех, кроме меня. Я, как обычно, жевала вяленое крысиное мясо и грибы.

Диоды в шлеме постепенно остыли. Адмирал думала, что по каким-то там показателям сможет определить, трусиха я или нет? Что за безумие?

Впрочем, волноваться об этом было некогда. Кобб терзал нас маневрами уклонения от обломков, разворотами со светокопьем и упражнениями с перезарядкой щита. Я вымоталась, но в хорошем смысле слова, и вспомнила о Биме лишь однажды, когда поняла, что никто в очередной раз не ноет насчет того, что нам нельзя применять оружие.

Когда Кобб наконец нас отпустил, мне казалось, я готова свернуться калачиком и вырубиться прямо в классе.

— Эй, Артуро. — Недд встал и потянулся. — Эти проекторы довольно неплохие. Думаешь, им под силу симулировать мир, в котором ты не будешь настолько ужасным пилотом?

— Для этого просто нужна кнопка, выключающая твою рацию, — отозвался Артуро. — Не сомневаюсь, мы все сильно продвинемся в обучении, если перестанем слушать твой бесконечный вздор. Кстати, если мне не изменяет память, как раз ты в меня врезался.

— Ты был у меня на пути!

— Мальчики, мальчики, — вмешалась Рвота, проходя мимо. — Не надо ссориться. Сойдемся на том, что вы оба ужасные пилоты.

— Ха! — воскликнул Артуро. — Еще посмотрим, однажды я заставлю тебя подавиться этими словами, Рвота.

— Не подавлюсь, если подать под правильным соусом, — отозвалась она. — Только бы столовая была открыта. Бзик, можно твой десерт?

— Что? — Киммалин подняла взгляд от привязных ремней, которые она, как обычно, защелкивала и аккуратно складывала на кресло, покидая учебную кабину.

— Ты классная и все такое, — сказала Рвота. — Наверняка уступишь, если я поднажму. Так что, можно твой десерт?

— Да благословят тебя звезды, — ответила Киммалин. — Но только тронь мой пирог, и останешься без пальцев.

Покраснев, она в смущении прижала руку ко рту.

— Ей не слабо, Рвота, — пошутила я. — В тихом омуте черти водятся.

— Ага, а разве… — Она осеклась на полуслове, осознав, кому отвечает. Потом отвернулась и пошла дальше к двери.

Я знала этот взгляд. С тех пор, как Йорген разболтал о том, что я дочь Охотника, наши отношения с Рвотой изменились.

Остальные, толкаясь, покинули класс. Вздохнув, я собрала рюкзак, приготовившись к утомительной прогулке обратно в пещеру. Закинув его на плечо, я поняла, что ФМ никуда не ушла. Она стояла у стены и наблюдала за мной. Такая высокая и красивая. Курсанты должны были одеваться, как принято в АОН. На занятия мы могли носить обычные комбинезоны или, если хотели, стандартную форму, просто нужно было быстро переодеться в летные костюмы в случае тревоги.

Большинство ходило в комбинезонах, так было удобнее. Но не ФМ. Помимо начищенных ботинок она обычно надевала подогнанный по фигуре китель, который по непонятной причине смотрелся на ней гораздо стильнее, чем на нас. Она была такой безупречной, что больше напоминала статую, чем живого человека.

— Спасибо за твои слова, — сказала она. — О Биме, Заре и звездах.

— Они не показались тебе «чересчур агрессивными»? — спросила я.

ФМ вечно жаловалась на нашу излишнюю агрессивность, что не имело для меня никакого смысла. Разве суть войны не в агрессии?

— Ну, почти все, что ты говоришь, — полная чушь. Хвастливая бравада, оправдывающая псевдо-патриотические байки, привитые тебе пропагандой Непокорных. Однако эти твои слова, они шли от сердца. Мне… нужно было их услышать. Спасибо.

— Странная ты, ФМ.

Я понятия не имела, что значит большая часть из того, что она только что сказала.

Кобб за своим столом фыркнул и глянул на меня поверх бумаг. «Это ты-то зовешь кого-то странным?» — говорил его взгляд.

Мы с ФМ вышли в пустой коридор. Другие учебные звенья давным-давно освободились.

— Хочу кое-что прояснить, — сказала ФМ. — Я не осуждаю твою позицию. Ты плод колоссального социального гнета, вынуждающего молодежь занимать крайне агрессивную точку зрения. Я уверена, в душе ты очень милая.

— Вообще-то нет, — ухмыльнулась я. — Но ничего страшного, если меня недооценивают. Может, креллы сделают то же самое, и я буду смаковать удивление в их глазах, когда вырву эти самые глаза из черепов.

ФМ бросила на меня ошеломленный взгляд.

— То есть если у них под броней есть глаза. И черепа. Короче, что бы у них там ни было, я это вырву. — Я посмотрела на нее и ухмыльнулась шире. — Шучу, ФМ. Вроде как. Я говорю такое, потому что это забавно. Ну, знаешь, как в старых сказках.

— Я не читала такие сказки.

— Вряд ли они тебе понравятся. Почему ты всегда говоришь, что мы слишком агрессивные? Разве ты не Непокорная?

— Меня вырастили Непокорной, — согласилась она. — Но теперь я предпочитаю быть Критиком, как называют нас внизу. Я выдвигаю возражения о способах ведения войны. Думаю, нам нужно сбросить деспотичную длань военного правительства.