Олег Мартынов - Тот еще космонавт! [litres]

– Ты кот Марс, Ольги Павловны? – медленно, невнятно повторил свой вопрос Саня.

– Уже лучше! Да, я тот самый кот, решил посмотреть, чем вы тут занимаетесь, погулять, так сказать. Но ваш вид меня пугает, плохо ты, Саня, выглядишь. Не бреешься, изо рта, поди, воняет? В баньку бы да с веничком березовым? Понимаю, чистота – залог здоровья и, кстати, бодрого духа. Он у тебя бодрый разве?

– Как ты сюда попал? – Саня инстинктивно почесался при слове «баня».

– Что за глупый вопрос? Обычно. Где хочу, там и гуляю, я кот свободный, узами брака не связан. Захотел – на Марс полетел, захочу – и на Юпитер сгоняю, виды там отменные.

– Как же Ольга Павловна без тебя? – Сане потихоньку начинал нравиться этот дурацкий разговор.

– Ольга Павловна? Дура она! Влюбилась в тебя по уши, суетится, все из рук у нее валится, меня кормить забывает, приходится и со стола иногда спереть что-нибудь вкусненькое, раньше же врожденный аристократизм не позволял, теперь другие времена, хлеб насущный в поте лица, ой, простите, морды, добывать нужно. Какие времена, такие и нравы! Саня, а ты зачем сюда приперся, на кой ляд? Тебе разве на Земле делать нечего? – Кот сел на задние лапы, скрестив перед собой на толстом брюхе передние. – Так удобнее! Ты так и не ответил, мой друг, на вопрос: что забыл-то здесь?

– Задание у нас, секретное. – Саня и не знал, что ответить, такого цирка он еще не видел в жизни.

– В чем же секрет? Улететь от своей любви подальше? Так это и на Земле можно было сделать, ушел на охоту, пробухался как следует, а в магазине купил говядины килограммов десять и выдал за лосятину. Да знаю я ваш секрет, тоже мне тайна. Длинных решили укокошить? Поделом им, будь моя воля и руки, как у тебя, сам бы взял ружье и перестрелял их всех к чертовой матери, камня на камне бы не оставил, вот. Зла на них не хватает.

– Чего тебе-то они сделали? – Санины глаза округлялись от изумления все больше.

– Вот именно, ничего и не сделали. Такой потенциал, а растратили впустую, ни людей толком убивать, ни городов разрушать, ничего не умеют. Ненавижу бездарей! С ними понятно, скука вселенская, а тебе что, жить надоело? У меня этих жизней девять, и то за каждую борюсь до конца. Тебе какой резон голову свою класть рядом с этими обормотами? Молчишь, стыдно признаться? Ладно, не хочешь – не отвечай! Только дам тебе совет простой, кошачий. О себе подумай. Еще молодой, Ольга Павловна тебя ждет и любит, опять же родители престарелые. Тебе ли гоняться за этими тварями по всему Марсу? Вернись, лети обратно. Проверить ваше вранье не смогут еще лет двадцать, героем станешь, медалек тебе навешают, деньгами засыплют, по миру поездишь, слава и почет, одним словом. А не послушаешь меня, так сгинешь тут, пропадешь, найдут ли, если и отыщут, так не поймут, что ты, Саня, первый человек, ступивший на Марс.

– Не первый я! – Саня почти выкрикнул.

– Как не первый? Ну ты даешь, а друзья-то с тобой? Женька, Никодим, Рифат? Здоровы ли?

– Рифат погиб! – Саня расстроился окончательно.

– Да знаю я, так спросил, из вежливости. У нас же, у котов, как у семитов, прежде чем в ботинок нагадить, справимся о здоровье. Жалко парня, ничего не скажешь. Слушай, Саня, пожрать есть у тебя чего, а то во рту маковой росинки не было с утра. Подбрось бедному котику немного на пропитание. Можно и ненужное отдать, слышишь, как живот бурчит? Пить я сам найду, ты мне остатки отдай, все равно выбрасывать будете.

– Есть у меня немного. – Саня зашарил по торпеде в поисках пачки с галетами.

– За это спасибо, благодарен премного буду, ну, открывай тогда, поем да дальше тронусь в путь, дел еще много. – Кот нырнул под ровер, сокращая расстояние до люка.

Саня непроизвольно засобирался в шлюзовой отсек.

– Куда ломанулся? Сидеть! – Рука брата Никодима легла на колено Сане, удерживая его в сидячем положении.

– Никодим, ты это видел? – Под нажимом командира он уселся обратно в кресло.

– Видел и слышал. Голова твоя где, Саня? Коты не разговаривают, тем более советы не дают. – Брат Никодим уже более миролюбиво похлопал Саню по плечу. – Это бесы! Открыл бы им люк сейчас – зашли какие-нибудь, прости господи, пидрюги, тебя бы еще на входе пришили в лучшем случае, а мне, спящему, в открытый шлем перед смертью нассали, и я бы захлебнулся. Понял теперь?

– Мать честная! – Саня сокрушенно схватился за голову. – А я же чуть не купился. Красиво же он рассказывал.

– Бывает. Они могут даже в образе Господа явиться!

И брат Никодим рассказал Сане историю о священнике, танцующем в храме…

– Отец Иероним сам тому был свидетелем. Молодой, еще неопытный, очень ревностно относился к службе церковной. Считал, чтобы она велась по полному чину, с соблюдением устава, без сокращений, и однажды, в самый разгар литургии, какой-то иеромонах вдруг начал танцевать, да так хорошо и азартно, что хоть в ладоши бей и сам пускайся в пляс. Отец Иероним видит все это, посматривает на прихожан, те слушают его внимательно, как будто ничего не происходит, некоторые подпевают батюшке. Понять не может: они что, ослепли? Не видят такое безобразие? Тут отец Иероним не выдержал и подбежал к иеромонаху, утихомирить чтобы, да, видно, так одежду на нем рванул, что разодрал почти пополам. Приход, конечно, ахнул, бабки запричитали… Вывели тогда отца Иеронима из храма под белы рученьки.

Так вот, у кого он потом ни спрашивал, все твердили одно: шла обычная служба, и только безумный инок испохабил заутреню своим поведением, но никто не танцевал. Видать, только ему это привиделось. Вывод, Саня, напрашивается один: не верь своим глазам, обманчиво видение бывает, сердцу верь, молись чаще, и искушения отступят. Ну и службу церковную чти, со своим уставом в чужой монастырь не ползи, а кайся и как можно чаще причащайся Святых Даров!

Вот такие пироги. Боженька сам сделает, как посчитает нужным, для твоего спасения полезным! Ну, и где твой кот? Пропал? Ладно, ложись спать, я подежурю. С рассветом поедем, ближе подберемся.

Рассвело, но облегчения и сил тревожный сон не прибавил. Неимоверный храп Сани распугал всю нечисть в округе, брат Никодим закрывал несколько раз ему защитное стекло, но тот умудрялся его незаметно приоткрывать обратно, и отследить этот специфический момент было весьма трудно, лишь бы занять себя и не уснуть.

– Снится дом, Никодим. Скоро вставать? – Саня поднял спинку кресла, просыпаясь.

– Пора уже, светает, а дом – это хорошо. Что конкретно снилось?

– Собака, родители, друзья, всего понемногу. Пахло вкусно, борщом, наверное, самое запоминающее, и тепло, по-домашнему уютно, проникает во все тело, размягчает, не передать словами.

– Ладно, побывал дома, теперь и повоевать можно. Давай подкрепимся, чем бог послал, и будем выдвигаться. – Брат Никодим вскрыл несколько пакетиков с едой, минута, и термоэлемент разогрел кушанье, не очень горячее и не холодное, в самый раз. Шипение внутри подтвердило готовность, бери да наяривай – на голодный желудок много не навоюешь. Шипение подозрительно не прекращалось…