Пол Андерсон - Круги ада. Восставшие миры

«Я уверен, что так и будет со временем. У тебя есть, адмирал, королевский дар самооправдания».

— Не забывайте о Кэтрин. Она хочет улететь. Она очень хочет улететь. — Он поймал взгляд Маккормака. — Из всех живых существ, населяющих Империю, она, наверное, имеет наибольшее право жить где-нибудь подальше от этой цивилизации.

Маккормак с усилием взглянул на него.

— Никогда не возвращайтесь, — повторил Флэндри. — Не думайте о том, чтобы нанять варваров, враждебных человечеству, и вернуться. Тогда вы станете врагом, настоящим врагом.

Я бы хотел услышать от вас честное слово, слово, подтверждающее, что вы не будете пытаться вернуться и начать новое восстание.

Если вы не дадите мне честного слова, мне и Кэтрин, то ей не позволят вернуться к вам, независимо от того, что вы сделаете со мной.

«Я лгу, как сивый мерин».

— А если вы дадите слово, но нарушите его, она никогда не простит вас.

Несмотря на ваше поведение, вы — способный руководитель. Вы — один из тех, кто может возглавить эмиграцию, особенно если учесть ваши способности быстро информировать, убеждать, организовывать и действовать.

Дайте мне слово, и Кэтрин вернется к вам в моей ракете.

Маккормак закрыл лицо рукой.

— Слишком неожиданно все это, я не могу…

— Хорошо, давайте сначала обсудим более подробно некоторые практические детали, если вы не возражаете.

Я обдумал возможные варианты заранее.

— Но я не могу…

— Хорошо, — сказал Флэндри, — Кэтрин вернется к вам, о чем я искренне сожалею. Докажите мне, что вы достойны ее.

Она ждала у входного люка.

Часы ожидания изматывали ее.

Он очень хотел, чтобы последнее свидание с ней прошло без душевных страданий и мук, без надрыва.

— Доминик? — прошептала она.

— Он согласился, — сказал ей Флэндри. — Ты можешь идти к нему.

Она чуть не упала в обморок.

Он успел поймать и поддержать ее.

— Ну, будет, будет, — повторял он неуклюже, едва сдерживая слезы. Он гладил яркие, взъерошенные волосы. — Ну, будет, будет, все уже закончилось, мы победили, ты и я…

Она снова обмякла. Он с трудом удержал ее.

Неся драгоценную ношу на руках, он пошел в лазарет, положил ее на кушетку и сделал инъекцию стимулола.

Естественный цвет лица появился через несколько секунд, ресницы ее затрепетали, взгляд зеленых глаз нашел его.

Она села, выпрямившись.

— Доминик! — вскричала она.

Голос ее стал хриплым от плача.

— Это правда?

— Ты убедишься в этом сама, — он улыбнулся. — Однако пока не спеши. Я сделал тебе укол с минимальной дозой. От этого у тебя начнется ускорение обмена веществ.

Она подошла к нему, все еще не уверенная в себе и дрожащая. Их руки сомкнулись в объятии. Они поцеловались долгим поцелуем.

— Я хочу, — сказала она упавшим голосом, — я почти хочу…

— Не надо.

Он отвел ее голову в сторону.

Она отступила назад.

— Хорошо, я желаю тебе столько добра, сколько может быть в жизни, а самое главное, начать новую жизнь с девушкой, которая действительно будет создана для тебя.

— Благодарю, — сказал он. — Прошу тебя, не беспокойся об этом. Все, что было между нами, с лихвой искупает любую неприятность, которая встречалась на моем пути («и всегда будет искупать все будущие неприятности»). Не задерживайся более, Кэтрин, иди к нему.

Она сделала так, как он ей сказал.

Он вернулся к пульту управления, откуда мог наблюдать, как ракета уносит ее к кораблю Маккормака и его команда встречает ее.

Незнакомые звезды окружили «Персей». Нахлынувшая темнота скрыла последнее мерцание звезд Империи.

Маккормак закрыл за собой дверь своей каюты.

Кэтрин поднялась. Полный отдых, отрешение от всех волнений, сначала с помощью седативов, позже с помощью транквилизаторов и других лекарств, а также соответствующее питание сделали ее прекрасной. Она была одета в серую переливающуюся одежду, которую кто-то подобрал для нее, открытую на шее и лодыжках, опоясанную широким поясом в талии, гладко лежащую на сильных, упругих линиях ее тела.

Он остановился как вкопанный.

— Я пока не ожидал увидеть тебя здесь! — растерянно пробормотал он.

— Медики выписали меня, — ответила она, — зная, что меня ожидают радостные новости.

Она робко улыбнулась.

— Что ж… это действительно так, — сказал он одеревеневшим голосом. — Мы получили подтверждение, что смогли избавиться от имперских разведчиков, преследовавших нас, благодаря маневру внутри этой туманности.

Им никогда не удастся обнаружить нас в неисследованном межзвездном пространстве. К тому же я уверен, что у них нет желания долго преследовать нас. Это было бы слишком рискованно — посылать в неизведанные дали часть сил, которая нужна была только тогда, когда мы угрожали Империи.

Нет, мы, похоже, покончили с ними. Нам ничто не угрожает до тех пор, пока мы не вздумаем вернуться.

Она удивленно воскликнула:

— Ты не можешь! Ты обещал!

— Я знаю. Это вовсе не означает, что я не мог бы вернуться, если… нет, я не боюсь. Я не вернусь.

Флэндри был прав, черт бы его побрал. Для успеха дела я должен был бы использовать союзников, а они обязательно потребовали бы что-нибудь такое, что нанесло бы ущерб Империи, захватили бы часть ее территории.

Надеюсь, что угроза моего возвращения заставит их более разумно управлять Империей… Но вернемся к нашим делам.

Его рассуждения тяготили ее, и это говорило о том, как много она оставила там, позади, где гасли звезды Империи, и как много ей пришлось пережить, прежде чем к ней вернулись хорошо знакомые ему спокойствие и сила.

— Дорогой мой, может быть, не стоит в этот час думать о политике, о войнах?

— Извини меня, ради бога, — сказал он. — Меня не предупредили, что ты придешь. А я был очень занят.

Она подошла к нему, но они не обнялись.

— Твое внимание все еще занято работой? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду? Послушай, тебе нельзя пока долго стоять. Давай-ка сядем. И, гм, мы обязательно попросим, чтобы мое спальное помещение переделали.

Она ненадолго закрыла глаза, а когда открыла их, то уже полностью овладела собой.

— Бедный Хаг, — сказала она. — Ты тоже весь покрылся шрамами. Я могла бы заранее догадаться, как ты сильно изранен.

— Чепуха, — сказал он, подталкивая ее к кушетке.

Она сопротивлялась, но так, чтобы его руки, как бы случайно, обхватили ее. Обняв его шею и прижавшись щекой к его груди, она сказала:

— Послушай, Хаг. Ты все это время пытался не думать о нас. О том, кем я теперь буду для тебя, после всего, что со мной произошло. О том, что было между мной и Домиником во время наших приключений. Но я уже поклялась тебе, что ничего не было…

— Я не могу сомневаться в тебе, — пробормотал он в ответ.