Бернар Вербер - Звездная бабочка [litres]

Элизабет не верила своим ушам.

Ив тут же лихорадочно забегал пальцами по кнопкам.

– Даем повторный обратный отсчет, – объявил он.

– Начнем от ста? – спросил Адриен, наблюдая на экране, как продвигаются жандармы.

– Нет. Только не сейчас. Попробуем взлететь немедленно. Считаем от десяти.

– 10, 9, 8, 7, 6…

Реактивные сопла снова задымили.

Жандармы, смекнув, что ракета снова пытается взлететь, кинулись от нее прочь.

– 5, 4, 3, 2, 1…

– Ноль!

Корабль медленно вознесся над стартовой площадкой, которую лизнули языки пламени, вырвавшиеся из сопел.

Бабочка, расправь свои крылья и лети к свету .

Корабль поднимался все выше, обдавая пламенем все более широкую зону. Жандармы не успели убраться подальше. И вскоре ракета, в которую они пытались проникнуть силой, обратила их всех в пепел.

От мощной вибрации при взлете заходили ходуном перегородки и кресла. Пассажиры все как один в ужасе вцепились в свои сиденья. Вибрация продолжалась еще минут десять.

«Звездная Бабочка» оторвалась от земли.

Всех пассажиров в транзитной зоне трясло точно в лихорадке.

И тогда перепуганный Габриель Макнамара, утерев взмокший от пота лоб, изрек приличествующую случаю историческую фразу:

– Ну вот, дело сделано.

После Огнедышащего старта начался собственно Взлет.

Гигантский космический корабль тяжело поднимался ввысь. Сопла задних реактивных двигателей оставляли после себя огненные круги, сотрясая окружающий воздух.

Как только ракета прошла половину толщины атмосферного слоя, от нее отделилась первая ступень жидкостного ракетного двигателя.

И огромная башня с людьми устремилась дальше, набирая высоту и потрясая воздух с оглушительным грохотом.

Вторая, «брюшная» ступень двигателя отделилась на подходе к верхнему слою атмосферы.

Это были те самые ступени, которые жандармы повредили своими резаками, но, видя, что они выдержали давление, Ив Крамер вздохнул с облегчением.

Отныне «Звездная Бабочка» лишилась брюха. У нее остались только огромная грудь и маленькая голова.

Воздушный поток хлестал взмывавшую на бешеной скорости «Бабочку» по круглому правому глазу, внутри которого, прильнув к пультам и щиткам управления, сидели пятеро человек, пристегнутых к креслам.

Вслед за тем корабль сбросил скорость, а потом, наконец, совсем застыл на геостационарной орбите.

В иллюминаторы пассажирам, сидевшим в транзитной зоне, была хорошо видна их родная планета, похожая на отливающий синевой крупный шар, украшенный завитками и спиралями облаков. А в том месте, откуда они взлетели, мигали крохотные белые вспышки – там бушевала гроза.

– Пора и мне браться за дело, – объявила Элизабет, отстегивая ремень безопасности.

Поскольку сила тяжести на борту корабля уже не ощущалась, она тут же взмыла под потолок кабины. И, хватаясь руками за упоры, поплыла к выходному шлюзовому отсеку, соединявшему правый глаз с левым.

Там она и разместилась. Огромный майларовый парус площадью 1 миллион км² был раз в десять тоньше волоса, но расправить его было совсем нелегко: он мог порваться.

В правом глазу размещался просторный сферический отсек с кожаным креслом напротив большого остекленного проема. Перед креслом располагался пульт с деревянным резным рулем, единственной изящной диковиной из прошлого на этом сверхсовременном корабле.

Это Каролина Толедано настояла на том, чтобы отсек управления парусами был обустроен по старинке. Медные шкалы фотометров были оснащены стрелками, а не жидкокристаллическими экранами. Каролина даже распорядилась завесить остекленный проем, служащий козырьком кабины, двумя широкими шторами из темно-красного бархата.

Элизабет нависла над пультом управления и нажала несколько кнопок. В невесомости тело ее парило – боль нигде не чувствовалась.

Адриен Вейсс, памятуя о том, что постановка парусов занимает не один час, в свою очередь отстегнулся от стартового кресла и тоже покинул командный отсек.

– Попробую запустить «стиральную машину», – объявил он, открывая люк, который вел в нижнюю часть корабля.

Ив Крамер, также освободившись от ремня, приподнялся над своим креслом и, загребая руками и ногами, выплыл из правого глаза, собираясь присоединиться к Элизабет, находившейся в левом глазу «Звездной Бабочки».

Добравшись до шкипера, увлеченной своим делом, он расстегнул свой комбинезон и освободил котенка, который пришел в сильное недоумение оттого, что больше не может ступать лапками по полу.

Шерстяной шарик кувыркался под потолком, загребая лапками воздух и мяукая, сначала от страха, потом от удивления, а вслед за тем от радости.

– Зря я подарила вам этого кота! – сказала Элизабет, не отрывая глаз от контрольных приборов.

– Не будь его с нами, мы бы не взлетели.

Покружив разок-другой Домино, изобретатель подсел к ней.

– Покинув тогда корабль, вы всех нас едва не погубили, ведь жандармы могли вас пристрелить.

– Они оказались никудышными стрелками.

Она нажала несколько кнопок и пробежала глазами по мониторам.

– Аккумуляторы еще подзаряжаются от солнечных батарей. А когда зарядятся полностью, включим маленькие электродвигатели, с помощью которых поставим паруса. Так что сидим и ждем.

Они вдвоем подсели к остекленному проему.

– Какие они милые, эти красные бархатные шторы! – признался Ив. – Как в кинозале.

– А мне больше нравится руль резного дерева.

Она дотронулась до позолоченной бляшки в середине штурвала, на пересечении его осей, – на ней была вырезана рельефная бабочка в обрамлении трех звезд, а над бабочкой значился девиз проекта:

«ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА – БЕГСТВО».

В целом Ив Крамер оценил убранство отсека. Зеленый ковер, напоминающий газон, пульты из того же резного дерева, медные шкалы, три других кресла, обшитых красной кожей. Каролина даже умудрилась посадить здесь зеленые растения.

– Это пальмы, а это бамбук, – объяснила шкипер, колыхнув рыжей шевелюрой.

– Впервые вижу ракету, обустроенную и украшенную женской рукой, – признался Ив Крамер.

Он направился к пульту управления. Каждый монитор был по-старинному обит резным позолоченным деревом. Каролина не поленилась украсить и все другие приборы их эмблемой: серебристо-голубой бабочкой в обрамлении трех звезд.

– Для полетов, рассчитанных на несколько недель, наверно, окружающая обстановка не так уж и важна, но в космическом путешествии длиной несколько веков она кое-что да значит, – призналась ка- питан.

– Да уж, здесь технокабины с безжизненными пультами и мониторами словно оживают, не то что в правом глазу.