Бернар Вербер - Звездная бабочка [litres]

– В человеческом мозгу тоже есть поэтическое полушарие и математическое, аналоговое и цифровое, романтическое и практическое.

Они как завороженные воззрились на Землю.

Ив включил классическую музыку – звучную величественную симфонию, раскатившуюся волнами.

Вдруг у шкипера на одном глазу выступила слезинка. И тут же превратилась в блестящий, похожий на жемчужину шарик.

Она размазала его.

– Что случилось? – осведомился Ив.

– А ведь там… – проговорила она с глубоким вздохом, – …был наш дом.

– Там была наша тюрьма, и мы вырвались из нее на свободу.

– Там была наша колыбель.

– Когда ребенок подрастает, он в конце концов выбирается из нее, – сдержанно ответствовал Ив. – Мы, люди, провели там детство, теперь же нам предстоит стать «подростками». Во всяком случае, если бы у нас ничего не вышло, нашлись бы другие, а за ними третьи – у кого-нибудь непременно бы получилось.

– Кажется, я все еще не понимаю, чего мы добились. Пригодная сила тяготения, пригодный свет, пригодный воздух. Что ни говори, нам было неплохо на Земле, – призналась она.

– Уход из знакомого мира в неведомый – закономерный процесс эволюции.

Изобретатель снял очки, висевшие у него на кончике носа.

– Представляете себе рыбу, которая впервые выплыла из воды на твердую землю? Для нее это, верно, было сильнейшим потрясением. Она, должно быть, не успела выбраться на сушу, как ей захотелось повернуть обратно. Впрочем, многие ее соплеменницы так и сделали – вернулись назад, – заметила она.

– А некоторые все же приспособились к новой, непривычной среде обитания.

– И кто же это, по-вашему?

– Недовольные. Те, кому в воде было несладко. Когда живешь с комфортом, у тебя нет ни малейших причин и никакого желания что-то менять в жизни. Только страдания пробуждают нас, заставляя все подвергать сомнению.

Звучная музыка разливалась по всему пилотному отсеку.

– Мне кажется, мы могли бы развиваться безболезненно, – отчетливо произнесла она.

– Возможно, но если посмотреть на историю человечества, она всегда шла вперед через страдания… Так уж мы привыкли.

– Мы в силах менять привычки.

– Хотелось бы верить.

Элизабет снова принялась перебирать кнопки и что-то настраивать, а Ив глядел на Солнце, которое и не думало никуда заходить.

К ним присоединился Габриель Макнамара – он вплыл на спине, сложив руки на животе и только перебирая ногами, как в воде.

– Похоже, мы совершили величайшую глупость! – возвестил он, расплывшись в улыбке.

И расхохотался громким хохотом, который, однако, не перешел в кашель. Потом, словно отвечая самому себе, он прибавил:

– Но точно мы это узнаем, если только будем упорно продвигаться дальше. Все равно мы все когда-нибудь загнемся, так почему бы, пока суд да дело, не поэкспериментировать, выйдя за рамки привычного?

Он извлек из комбинезона фляжку с выпивкой.

– Знаю, запрещено, но эту штуку гонят мои друзья, да и потом, после всего, что мы пережили, можно и малость расслабиться.

Он тоже не удержался и крутанул парившего в воздухе котенка, который в этот раз замяукал несколько по-другому, как бы давая понять, что ему это порядком надоело и что он царапнет первого, кто вздумает прикоснуться к его шерстке. Магнату пришло в голову выплеснуть из флаги каплю спиртного – и она тут же превратилась в прозрачный оранжевый шарик. Котенок, заинтересовавшись, решил его сцапать. Но едва он к нему прикоснулся, как тот рассыпался на множество еще более мелких дрожащих шариков, к вящей радости зверька, нашедшего себе новую забаву.

– Я хочу дождаться, когда расправится парус и корабль развернется, – сказал Ив и, кивнув на бутылку, прибавил: – Не люблю праздновать победу, пока битва не закончена.

Элизабет с Габриелем смешались, но, памятуя о том, что Ив был родоначальником проекта, перечить ему не стали.

Миллионер нашел себе развлечение и стал весело наблюдать, как котенок теперь гонялся за шариками спиртного, возомнив их своей добычей.

– А у котенка-то губа не дура, как я погляжу, – заметила шкипер.

Вскоре Элизабет увидела, что солнечные батареи зарядились. Она включила автоматическую систему постановки парусов, настроив ее на минимальную мощность.

На мониторах наружного видеонаблюдения было видно, как левый парус начал вытягиваться из парусного отсека, точно тонкий серебристый платок из руки фокусника.

Ритмичная музыка. Резкий свет. Шуршание комбинезонов.

Адриен Вейсс, распорядившись, чтобы все 144 тысячи пассажиров в транзитной зоне отстегнулись от своих сидений, велел им выстроиться в ряд группами по десять человек, как было оговорено заранее, и ждать.

Каролина включила раздвижной механизм управления 32 малыми цилиндрами. И корабль раздвинулся, точно подзорная труба. Как только очередной километровой длины сегмент выдвигался до упора, раздавался резкий щелчок – срабатывали запоры.

Пассажиры, все 144 тысячи человек, собрались в ожидании у люка, ведущего в Главный цилиндр.

Они боялись увидеть свое новое местожительство.

Наконец люк открылся – и перед ними распахнулся тоннель длиной 32 километра и диаметром 500 метров.

В глубине его пока было темно.

К люку, с внутренней стороны, примыкала широкая мраморная платформа. Она походила на подиум, возвышавшийся посреди первого цилиндра. На подиуме сходились два трапа: один поднимался с пола, другой спускался с потолка. Платформу поддерживали скульптуры четырех атлантов: Каролина распорядилась поставить их для красоты – чтобы создавали определенное ретровпечатление.

Пассажиры длиннющей чередой заплыли в люк и, подобно туче насекомых, стали собираться в группы вокруг мраморной платформы.

Покуда Элизабет, оставшись в левом глазу, наблюдала за тем, как постепенно расправляется первый парус «Звездной Бабочки», Ив, Габриель и Каролина присоединились к Адриену.

За ними последовал и Домино – его удерживали на веревочке вместо поводка. Котенок, у которого шерстка местами была мокрая от спиртного, плыл над ними, как воздушный шарик.

По сигналу, когда классическая музыка зазвучала из репродукторов на платформе, Адриен нажал на клавиши ноутбука.

Он включил неоновые трубки, служившие искусственным солнцем.

Лампы зажигались поочередно – сегмент за сегментом, освещая внутреннюю часть цилиндра все дальше и дальше, насколько хватало глаз. Но то, что увидели люди, выглядело не настолько впечатляющим, хотя и поражало своими размерами.

Все убранство первого из 32 цилиндров составляли белые пластмассовые колпаки на тросах, удерживавшие землю и растения, чтобы их не сорвало с места во время взлета. В других сегментах, простых металлических цилиндрах, было и вовсе пусто.