Алескандр Зайцев - Мириады светлячков

— А-а-а-а-а-а!!! Скотина!

— Лим, ты гляди, он не понимает уроков.

Тяжелый удар сзади заставляет забыть о сломанных костях. Боль в паху настолько резкая и всеобъемлющая, что накрывает как цунами. Когда эта волна доходит до головы, спасительное беспамятство укрывает меня. Но не надолго. Что-то льется на лицо, возвращая в реальный мир боли. Злость придает сил: они не поливают меня водой — они мочатся мне прямо на глаза!

— Упфутки! — «Ублюдки» мне уже не выговорить, половина зубов отсутствуют, а губы напоминают две чрезмерно надутые и от этого потрескавшиеся шины.

— Упорный. — Нет, я не упорный, ты ошибаешься. — Извиняться будешь? — Если бы это что-то изменило, я бы в ногах валялся и целовал твои ботинки, Бид. Но я уже мертв, уж это понять могу даже в таком состоянии. Как говорится, травмы, не совместимые с дальнейшей жизнедеятельностью. Несколько ребер сломаны, и одно явно проткнуло легкое — харкаю кровью. Еще пара-тройка минут, и этот ад закончится.

— Возвращайтесь туда, откуда родились! Скоты! — Мне показалось, что удалось произнести это четко.

— Он мне нравится, Бид. А ну-ка, разожми ему рот.

Рука в холодной перчатке сдавливает челюсть, заставляя раскрыть губы. Какая-то чрезмерно сладкая жидкость насильно заливается в меня. Потом меня бросают, оставляя в покое. Все тело начинает безумно чесаться, даже внутри рта.

— Бид, ты не против, если я возьму его себе? Брату на ферме не хватает рук, и холоп ему будет не лишним.

— Он же совсем задохлик, одна кожа да кости!

— Ничего, откормит его Тук. Судя по сложению, раньше он был довольно крепким.

О чем они? Я же умираю! С такими повреждениями не живут.

— Эй, голыш, вставай, дай тебя рассмотреть! — Бид недвусмысленно поигрывает дубинкой.

— Как я это сделаю? Твой дружок сломал мне ноги! — Ого, мой ответ получился связным.

Что происходит? Губы зажили и зубы на месте, да и в теле больше нет боли. С недоумением шевелю пальцами недавно расплющенной руки. Это была какая-то иллюзия? Но в ладонь впивается что-то острое — осколок моего недавно выбитого зуба! Ничего не понимаю!

— Ты откуда свалился на наши головы, задохлик? В тебя влили полную капсулу ивира. Вставай, не морочь нам головы. — Ивир — это то, чем меня опоили? И этот напиток сделал меня вновь здоровым, залечив все переломы, и даже вырастил новые зубы? Это же невозможно!

— Сейчас. — С недоверием поднимаюсь на недавно сломанные ноги. Они меня держат! И грудь не болит, будто и не было пробивших легкое ребер.

— Как тебя зовут, голыш?

— Меня зовут… — Но договорить не успеваю, удар кулаком разбивает губы и сбивает с ног. На этот раз бьют гуманно, ничего не сломано, только чуть кровоточит.

— Опять неправильный ответ. — Он издевается! И это, видимо, приносит ему радость. — Тебя зовут так, как скажу я, и никак иначе! Понял?! — Дубинка в руках Бида описывает круги.

— Что?! — Ярость затуманивает разум, никому не позволено так со мной обращаться!

Мне долго вбивали науку рукопашного боя. И хотя мне это не нравилось, отец все равно заставлял заниматься. Что-то со временем затерлось в сознании, но, видно, некоторые навыки получилось в меня вбить. «Хвост дракона» — перекатом из нижней стойки, подсекая обидчику ногу. Бам! А-А-А! Как по скале ударил! Бид даже не шелохнулся, а я же вложил в удар все силы! Не прост его костюмчик, ой как не прост.

— Хватит игр, Бид! — В мою грудь направлено дуло извлеченного из левой кобуры оружия Лима. — Говори, как хочешь его назвать.

— Берком, ему подойдет это имя!

— Как бешеную собаку бабки Туи?

— Ага! — Это вызывает их общий смех.

Меня в честь какой-то шавки! Но не успеваю даже размахнуться, Лим нажимает на спуск. И тело скручивает в пароксизме дикой боли. Что-то вроде шокера, не иначе. Пока прихожу в себя, вслушиваюсь в продолжение их диалога.

— Лим, ты уверен, что он подойдет твоему брату как холоп? Ведь и правда бешеный!

— Ничего, тот умеет урезонивать таких. Не забывай, он две дюжины лет отслужил стражем.

— Так-то да, но этот задохлик совсем не похож на раба. Явно или флиб, или из благородных. — Бид легонечко толкает меня в бок сапогом. — Эй ты, ты случаем не благородный? Может, за тебя выкуп получить можно?

— Или награду какую, если флиб, — подхватывает мысль напарника Лим. — Рассказывай, кто ты.

— Ничего не помню. — Так я им и сказал — в психушку упекут, за такими не заржавеет. — Очнулся уже тут, а прошлое как в тумане.

— Ты мне голову-то не морочь! Ивир должен был вылечить любые травмы!

— Постой, Бид. Помнишь пастуха Лара? Его как-то бык лягнул прямо по голове. Рану-то залечили, а память… так ту отшибло полностью. Уже три года как прошло, а даже отца вспомнить не может.

— И то верно, было такое. Что ж, нам и легче тогда. Корабль, с которого его выбросили, странный какой-то. Никаких записей в журнале порта не оставил. Будто призрак какой. Отдадим задохлика Туку, а сами скажем, что выкупили холопа у торговцев вчерашних.

— Дело говоришь! С меня два ящика бражки!

— Конечно, куда ты денешься. — Они пожимают руки, подтверждая договор.

В рабство? Меня?! Ну-ну. Я им покажу, какой из меня холоп. Но только чуть позже. Дубинка Бида резко отучила от поспешности, ведь второй капсулы ивира у них может и не быть.

— Вставай, Берк, пошли. Покормим тебя.

— Предложили бы сразу еду, побежал бы не глядя за вами. — Желудок утробно и требовательно урчит. А то, что называют иначе, чем мама с папой, так и не на Земле. Новое место, новое имя. Если бы не в честь собаки, вполне даже ничего имя — звучное.

— Ты гляди, смышленый какой.

Босые ступни не самая лучшая обувь для ходьбы по площадке космопорта. Когда мы подошли ко входу в здание, левая нога уже кровоточила, ободранная о какой-то осколок камня. Дверей не было, их заменяла уже знакомая пелена цветной завесы.

Помещение, в которое вошли, очень напоминало знакомые по Земле залы прибытия в аэропортах. Одна из стен целиком служила каким-то табло, по которому пробегали одинаковые, переливающиеся всем спектром кругляшки. Черт, они же одинаковые все. Сперва я принял их за знаки, возможно иероглифы, но они были одинаковые! А таких букв и знаков не бывает, какой смысл в не отличающихся друг от друга символах?

В центре зала на высоте полуметра от пола висела трехмерная звездная карта. Точкой отсчета, видимо, служило местное солнце. Господи! Сколько же тут звезд! И ведь эта карта явно охватывает лишь малую толику скопления. Сотни полторы светил отражаются в трехметровом шаре. Если приглядеться, то вокруг каждой звездочки на разных орбитах располагаются кучи маленьких точечек. Рассмотреть бы поближе!

— А можно как-то увеличить масштаб? — Ой зря я это спросил, две пары глаз настороженно поглядывают на меня.