Алескандр Зайцев - Мириады светлячков

— Точно флиб! Может, ну его? А, Лим? На кой нам неприятности?

— Все равно не помнит ничего, а если скажем, что он флиб, то его заберет алькар, причем даром.

— Тут ты прав.

— Так что с масштабом-то?

— Слушай, ты в кого такой умный выискался, а?! — Что это Лим так взбеленился? Простой же вопрос вроде. Чего бесится? — Масштаб ему поменяй. Я что, похож на чтеца?

— Будь ты чтецом, Лим, жрал бы с дорогой посуды, а я был бы при тебе охранником, — хохочет во все горло Бид.

— Заткнись, Берк. Если хочешь жрать, лучше помолчи.

Глядя на тянущуюся к рукоятке шокера ладонь, я благоразумно замолкаю. Черт! Кто такие чтецы, флибы, алькары? Почему речь понимаю, а эти слова лишены для меня какого-либо смысла? Может, по той причине, что нет прямых аналогов в знакомых мне языках и понятиях? Или это совсем непонятные термины, вообще не имеющие ничего даже приблизительно общего с известным мне? Ладно, будет время — разберусь. Если, конечно, у меня будет время.

С трудом отрываюсь от звездной карты. Захватывает она, не то что скупые и серые атласы Земли. Обогнув висящий в воздухе шар, натыкаюсь взглядом на что-то похожее на терминал с жидкокристаллическим экраном. Выглядит как школьный пенал размером два на один, воткнутый вертикально прямо в пол. Кнопок управления не видно. Может, сенсорное? Весь «экран» от пола до верха поделен на двенадцать широких строк. Каждая строка разбита на три графы. И если две правые понять не получается, на них все те же непонятные кругляшки, что и на огромном стеновом табло, то крайняя левая графа притягивает мой взгляд как магнит железо. На ней изображение, двухмерная проекция, находящаяся в непрерывном медленном вращении. И изображены там космические корабли. Ничем иным эти конструкции не могут быть по определению! Слишком иные у них формы, чем у любого механизма, предназначенного для работ на поверхности или в атмосфере. Все двенадцать «кораблей» разные, от размера до форм и раскраски корпусов. Хотя нет, четвертый и седьмой снизу, наверное, однотипны, очень характерный у них обоих обвод носовой части. Различия меж ними есть, но примерно такие же, как между систершипами [9] Систершипы — корабли или суда одного типа (одной серии). одного проекта.

— На, накинь. Сегодня теплая ночь, но голым ходить все же не стоит. — Лим накидывает мне на плечи какой-то обрез ткани. На нем масленого вида пятна, и пахнет он едой! Голова начинает кружиться от этого запаха. Ткань очень напоминает льняную. Следую совету и заворачиваюсь в нее как в тогу.

— Что это, Лим? — указываю на то, что принял за терминал.

— Да, крепко же тебе память отшибло. Это журнал космопорта, тут фиксируются последние двенадцать кораблей, совершившие посадку. — Ладонь, закованная в броню, опускается на плечо и легонько сдавливает. Ну как легонько, кости целы будут, но больно! — Если ты врешь, что не помнишь ничего, и тебя будут искать флибы твоей унии, то лучше признайся сейчас. Ростарг — мирная планета, нам не нужны неприятности.

— Не помню, честно. Но вряд ли я флиб. Потому что просто не знаю, кто такие эти самые флибы!

— Вроде не врешь. Совсем не помнишь, кем ты был?

— Точно не флибом и не холопом! — Может, получится, и рабство минует?

— Холопами редко рождаются, ими становятся! — Философ, укуси его за ногу бешеный пес. Стоит лыбится во всю свою широченную и откормленную рожу. — Ничего, Тук — хороший хозяин, зря не обидит. Будешь хорошо работать, очень скоро станешь свободным. — Что в твоем понимании «быстро», не знаю и радоваться подожду.

— Вот этот корабль прилетал последним? — Указываю на верхнюю строчку — изображенное судно ничем не напоминает тот корабль, что меня сюда доставил. Его можно было сравнить с до неприличия разжиревшим бегемотом, а «мою» летающую тарелку — с дельфином.

— Последним был тот, с которого тебя вышвырнули. Но он, как ты видишь, не отмечен в журнале. А тот, на который указываешь, прилетал вчера. Торговцы из местного отделения Лиги. — Разворачивает меня к себе лицом. Черт, он и правда такой сильный или броня оснащена усилителями? — Запомни, тебя сгрузили с него перед отлетом. И продали нам. Понял? — Недвусмысленное у него выражение лица. Если скажу «не понял», будут бо-о-о-ольши-ие-е неприятности.

— Чего ж не понять-то? А Лига разве занимается работорговлей? — Мне не хватает знаний о мире, в который я попал. Катастрофически не хватает! Некоторые вещи на амнезию не спишешь.

— Чудной ты. Лига занимается всем, что приносит деньги. Пошли, Бид уже, наверное, приготовил пожрать!

Лим ведет меня в соседнее помещение. Пройдя пелену дверей, сбиваюсь с шага. Чрезмерно отличается оно от всего виденного ранее. Нет, с точки зрения архитектуры все так же — и материал стен и пола такой же, но… Два ряда по двенадцать пустых ДЕРЕВЯННЫХ (!) кроватей вдоль стен. А в центре помещения длинный, грубо сколоченный опять же из деревянных, плохо обработанных досок стол. И табуреты! Неудобные, без намека на спинку, массивные табуреты!

Как это вяжется с виденным ранее? Космические корабли, обычная гравитация на планетоиде размером с «песчинку» по меркам космоса. Высокотехнологичная броня, шокеры… И тут же рядом примитивная дубинка в руках охраны и почти первобытная мебель!

— О! Скатерть сама пришла! — За центральным столом Бид что-то разогревал в очень похожем на медный котелке. Разогревал на примусе!

— Поедим так, не раздевай парня. — Понятно, откуда пятна на моей «тоге». Укутался в скатерть… — Чем порадуешь?

— Кашей, греча с куриными желудочками.

— Что, опять?! — Лим снимает перчатки, но не бросает их на стол, а аккуратно вешает на пояс.

— Найди что-то другое и приготовь! — Бид в ярости кидает деревянную мешалку на стол.

— Не кипятись, просто третий день одно и то же. Надоело!

— А я поем с удовольствием и кашу! — Честно говоря, и сырое мясо воспринял бы сейчас как пир.

— А тебя вообще не спрашивали. Будешь жрать, что дадут. — А я что, против? Главное, чтобы дали поесть, а что — неважно.

Лим протягивает мне ложку. Вполне обычную столовую ложку, алюминиевую. Бид достает из плетеного напольного ящика металлические глубокие тарелки и с грохотом швыряет их на доски стола. Порция, которую положили в мою тарелку, порадовала своей величиной. Может, кормят тут и не разнообразно, зато дают много.

Теперь надо взять себя в руки. Не дать себе накинуться на еду и судорожно вычистить всю тарелку. Надо есть аккуратно, не торопясь, тщательно пережевывая даже самую мелкую частицу пищи. Не для того, чтобы показать свою «культурность» перед тем, кто пленил, а для того, чтобы желудок не отторгнул еду. После голодовки такое бывает часто, можно даже умереть от переедания. Никогда не думал, что удержаться от жадного запихивания еды себе в рот так трудно.