Михаил Самарский - Зов памяти [litres]

– Логично, – улыбнулся Кирилл Андреевич, – столетний опыт о многом говорит. А кто управляет континентом, например, нашим? – спросил профессор. – Имею в виду, как называется должность?

– Вы не поверите, Кирилл, – вдруг рассмеялся Яр. – Но так же, как и в нашем колхозе!

– Что вы говорите? – удивился профессор. – Значит, главный на континенте тоже председатель?

– Правильнее сказать, главный в государстве! – поправил Яр.

– Да, интересно было бы побывать в современной Евр… в смысле Росазии.

– Вы потеряли надежду, профессор? – спросил Яр.

– Вообще-то, это не в моих правилах, – ухмыльнулся Кирилл Андреевич, – не привык я так быстро сдаваться, но что-то в этот раз подсказывает мне, мы здесь надолго.

– «Надолго», по-вашему, это насколько? – поинтересовался Яр.

– Сложно так сразу сказать, – тяжело вздохнул профессор. – Но точно не на недельку-другую. Вот мы прожили здесь пять суток, что изменилось? Вы видите, что нет никакого просвета? Мы не можем уйти далеко от нашей пещеры, а вблизи все уже обследовали. Признаков жизни, имею в виду, разумной, нет. Я хотел определить наше месторасположение по звездам, но вы заметили: каждый вечер небо заволакивает так, что ни звезд, ни луны не видать. Вы как считаете, где мы сейчас находимся, на каком континенте?

– Я тоже об этом думаю, Ки, – ответил Яр, – и тоже не могу найти ответа.

– Мы так постепенно превратимся в дикарей, – грустно произнес профессор, – если не интеллектом, то образом жизни. Там, в двадцать первом веке, мы называли себя образно, конечно, дикарями, когда выезжали на природу пожарить шашлыки, покупаться в речке, позагорать на берегу…

– Это все сохранилось и у нас, – сказал Яр. – В этом отношении ничего не изменилось: покупаешь лицензию и выезжаешь на природу. Без лицензии тоже можно, но запрещено разводить огонь, рыбачить, охотиться. Можно только купаться и загорать.

– Тоже неплохо, – съязвил Кирилл Андреевич. – Хотя и маловато удовольствий.

Собеседники расположись у входа в грот, неподалеку Дмитрий играл с Тошей. Парень бросал палку, а Тоша мчался за ней, пытаясь поймать ее на излете. Иногда ему это удавалось. Кирилл Андреевич вспомнил своего лабрадора. Тот всегда приносил палку хозяину, а у Тоши палку нужно было отбирать и снова бросать. Яр и профессор увлеклись беседой так, что и не заметили, куда делись парень и собака. А они тем временем перебрались в грот. Неожиданно где-то там, в глубине, раздался страшный рев. Мужчины вздрогнули и, не успев подняться, увидели выбегающего из пещеры взрослого тигра. Он остановился, осмотрел хищным взглядом людей и рванул в сторону реки.

– А где Дмитрий? – крикнул на ходу Кирилл Андреевич, вбегая в пещеру.

– Мы здесь, – раздался голос, и навстречу профессору выбежал Тоша.

– Что здесь случилось? – взволнованно спросил Кирилл Андреевич.

– Да вот он! – Дима указал пальцем на Тошу. – Я бросал палку и не заметил, как Тоша рванул в пещеру, там начал носиться как оголтелый и свалил капсулу. Вы видели, кто из нее появился? Какой-то саблезубый тигр.

– Это не саблезубый тигр, – возразил профессор.

– Но он такой громадный! – Дима явно преувеличивал размер животного, демонстрируя его руками.

– У страха глаза велики, – сказал Кирилл Андреевич, – это наш амурский тигр.

– Серьезно? – студент округлил глаза. – Так они, эти… ну, кто нас сюда всех привез, и тигров наших покрали?

– Выходит, так, – сказал профессор. – А вот за то, что разбили капсулу, вам, Дмитрий, объявляю выговор.

– Извините, Кирилл Андреевич, я… Тоша… В общем, мой косяк, признаю, чего тут оправдываться. Вот не подумал как-то…

– Сами себе создаем проблемы, – сказал недовольно профессор.

– А как вы определили, что это амурский тигр? – спросил Дима.

– Очень просто, – ответил профессор. – Перед тем как уснуть на тысячелетие-другое, я работал вместе с Оксаной Пушкиной в Центре «Амурский тигр».

– Это телеведущая? – удивленно спросил парень.

– Да. Она на тот момент занимала должность заместителя директора Центра. А я был в качестве консультанта на общественных началах. Так что ошибиться с тигром я не мог.

– Круто! А он на нас не может напасть? – Дима спросил и скривился, видимо, представляя какую-то жуткую картину.

– Ну почему не может? – развел руками Кирилл Андреевич. – Это зверь, ему что кабанчика съесть, что человека – разницы нет. Хотя амурский тигр редко нападает на людей, он всегда старается избегать встречи с ними. А ты вот ему организовал такую встречу.

Вечером за ужином Кирилл Андреевич еще раз при всех отчитал Дмитрия и предупредил остальных о недопустимости вольного обращения с капсулами.

– Поймите, в конце концов, – говорил профессор, – в этих капсулах может быть все что угодно, вплоть до слонов и крокодилов. Не хватало нам еще развести здесь крокодиловую ферму. Хорошо, сегодня появился тигр: рыкнул да убежал. А теперь представьте, если в этой пещере проснется индийский или африканский слон да начнет громить склянки направо и налево. Что мы с вами будем делать?

Неожиданно Кирилл Андреевич заметил на стене рисунки оленей. Он подошел к ним и долго-долго рассматривал.

– Откуда взялись здесь эти произведения искусства? – язвительно спросил профессор.

– Это я нарисовал, – виновато произнес Трухин. – Извините, если нарушил правила. Честное слово, я без задней мысли. Это от скуки. Простите…

– Нет-нет, что вы, Николай Борисович, ноу проблем! Просто мне эти рисунки кое-что напомнили. Дмитрий, взгляните, что скажете?

Студент подошел к стене и вдруг радостно объявил:

– Так это же рисунки кроманьонцев! Это даже в школе по истории изучают.

– Вы это рисовали по памяти? – спросил профессор у Трухина.

– Да нет, – пожал плечами Николай Борисович, – просто из головы.

– А чем? – спросил Кирилл Андреевич. – Чем вы это рисовали?

– Недалеко от реки есть кусочки горной породы красного цвета, – принялся объяснять художник, – она такая, знаете, хрупкая. Ну я растер их меж двух твердых камней, потом смешал все это с рыбьим жиром, получилась краска…

– А где вы почерпнули эти знания? – спросил Кирилл Андреевич. – Кто-то подсказал? Научил?

– Чисто интуитивно, – смущенно ответил Трухин.

– Невероятно! – воскликнул профессор. – Это невероятно! – повторил он спустя некоторое время. – Все это впервые сделали кроманьонцы тридцать–сорок тысяч лет до нашей эры. Вы понимаете это?

– Но я… я… честное слово, тут ни при чем! – стал снова оправдываться Николай Борисович.

– Ну что вы, коллега, – рассмеялся профессор. – Вас никто ни в чем не обвиняет. Просто невероятное совпадение. Пещерные люди и современный человек… Это невероятно…

– Да ладно тебе, Андреич, – язвительно произнес Леха. – Какие же мы современные?