Елена Ворон - Пробуждение Зеркала

Княжич медленно выдохнул. Он не ожидал такого выбора.

Миллауш тоже не ожидал. На обаятельной морде диверсанта, разведчика и убийцы проступило почти человеческое отчаяние. Мстислав подался к нему.

— Ты не можешь?

Зверь моргнул.

— Тогда сделай.

Пристальный немигающий взгляд.

— Черт тебя побери! Почему?!

Миллауша опять свела судорога. Он не закричал — лишь застонал мучительно, завалившись на бок. Лапы дергались, сбивая одеяло, которым он был укрыт.

Третий раз одно и то же. Мстислав посмотрел на часы, прикинул время. Третья судорога с промежутками около семьдесяти минут.

— Не трожь! — остановил он княжича, рванувшегося к несчастному зверю.

Миллауша отпустило, он остался лежать, тяжело дыша. Лапы подрагивали, резали когтями воздух; глаза влажно блестели. В них стояла смертная тоска.

— Что с ним? — спросил напуганный, умирающий от жалости Дэсс.

— Очевидно, вживленное в тело устройство, которое дает себя знать через равные промежутки времени. Скорей всего, это хлыст, которым его погоняют. Требуют выполнить порученную работу. В смысле, покончить с тобой.

Дэсс зашипел, как три диких кота.

— Его пытают?!

— Именно.

— Что можно для него сделать? Ну, кроме как мне умереть?

Мстислав потер лоб с ненавистным обручем. Вдобавок к вате в голове появилась и боль. Его тоже пытают на расстоянии? Телохранитель отогнал эту мысль.

— Дэсс, шел бы ты спать, ей-богу. Мне надо подумать.

Княжич безропотно двинулся к глайдеру, но через несколько шагов остановился.

— Слав, а почему…

— Потому! — Мстислав неожиданно вспылил. — Я бы с восторгом выбрал в качестве выкупа Светкину жизнь, а не твою. Но без тебя здесь погибнут и СерИвы, и люди. Можешь поверить: нас уничтожат. Всех!

Княжич смутился и неловко солгал:

— Я хотел спросить о другом. Почему миллаушей не считают разумными?

Телохранитель совсем рассердился.

— Они разумны, когда общаются с людьми вроде нас с тобой. А когда — с обезьянами, у которых университетский диплом и ни капли мозгов, быть разумным не получается!

Дэсс ушел в глайдер. Мстислав вновь укрыл миллауша одеялом, предложил ему мясо, воду, попытался поговорить. Очень Умный Зверь не желал ни есть, ни пить, ни общаться. Лежал, печально уставившись в темноту, как самый обычный больной зверь.

Что ж, насильно мил не будешь. Мстислав тоже вернулся в глайдер. Здесь было тепло, особенно по сравнению со стылой ночью снаружи, но княжич мерз, жался к спящей Светлане. Мстислав прислушался к легкому, ровному дыханию жены, и, успокоенный, улегся с краю, по-братски поделившись одеялом с Дэссом.

— Спи, — велел он. — Только, будь добр, без фокусов… и без дурацких снов.

— Я постараюсь, — обещал княжич.

Он и впрямь быстро уснул. Спал беспокойно, вздрагивал, тихонько стонал. Мстислав лежал, мучаясь головной болью и вопросом, что снится его подопечному. Опять истории из жизни Домино? Подавленная личность прежнего хозяина возрождается? Вот же беда какая… И голова раскалывается все сильней. Если милллауша пытают, чтобы он уничтожил сознание Дэсса, то чего хотят от телохранителя?

Когда подошло время, Мстислав выскользнул из салона и с парализатором в руке направился к миллаушу. Луна уплыла за скалу, и лежку зверя скрывала глубокая тень. Без ночных очков и не разглядишь, тут ли он.

Миллауш тревожно поднял голову.

— Не бойся, — вполголоса сказал Мстислав. — Больно не будет. Для тебя же стараюсь.

Круглые глаза остекленели.

Телохранитель нажал на спуск. Голова зверя безжизненно упала.

Спиной ощутив внезапную опасность, Мстислав не шевелился, лишь медленно опустил руку с оружием. Выждал, невольно считая удары собственного сердца, и позвал:

— Подойди сюда.

Ни единый камешек не хрустнул, лист не зашелестел — так тихо приблизился Дэсс. Оказалось — босиком, в одних носках. Он опустился на колени возле миллауша, погладил зверю лоб, уши, горло.

Мстислав глянул на часы. Время «хлыста».

Ну?

Ничего не случилось. Очередная судорога не скрутила зверя; новая пытка не удалась. Отличная штука — парализатор.

— Когда он очнется? — спросил княжич.

— Через пару минут.

Дэсс снова погладил зверя и признался:

— Вздумай ты выстрелить еще, я бы спел.

Мстислав хотел поворчать на него — дескать, надо больше верить телохранителю экстра-класса, чем сомнительным пришельцам — но не нашел в себе сил. В голову как будто вгрызлась пила.

— Дэсс, — говорить и то было мучительно, — у СерИвов есть песня для утоления боли?

Княжич обернулся; без ботинок, зато в очках для ночного видения.

— Тебе плохо? — Он вскочил на ноги. — Слав! Да ты… Я разбужу Со… Светлану. Исцеление — женское дело, она должна знать эти песни.

— Она петь не может. — Мстислав пошатнулся, сел на землю, сжал пальцами виски. — Дэсс, послушай. Это… из института Донахью. Они хотят… от меня избавиться. Чтоб ты… остался без защиты. — Говорить становилось все труднее. Язык заплетался, дыхания не хватало. — Если совсем худо обернется… станет невозможно терпеть… ты сумеешь выстрелить… из парализатора? Человеку хватает… четырех разрядов. Мне… наверное, нужно больше. Пять, шесть. Сумеешь?

— Я спою Кеннивуата-ра, — обещал княжич.

Мстислав его едва слышал. Свился в клубок, обхватил голову руками. Только бы не закричать. Не разбудить Светлану. Она должна проснуться утром не СерИвкой, а собой… Как они тут без него? Пропадут — и Светка, и Дэсс, и миллауш… Не закричать. Что угодно, только не кричать. Больно. До чего больно… Дэсс, где ты? Помоги!

Нестерпимая боль вспыхивала, как от беззвучных взрывов, и алыми сполохами прокатывалась по окружающему черному миру, от горизонта до горизонта. Каждая вспышка приближала смерть; каждый сполох был отголоском уходящей жизни. Как долго все это тянется… Дэсс, я же просил: убей!

Боль внезапно пропала. Вместо нее остался мягкий пух — или шелк, или мех, не поймешь. Этот пух был повсюду: в голове, в руках, в глазах. По сравнению с болью он казался сладким, и его хотелось еще и еще. Смерть такой не бывает. А для жизни слишком хорошо.

— Слав, — настойчиво звал княжич, — Слав, очнись.

Он очнулся, однако пух никуда не пропал. Мягкий, теплый, родной. Роднее Светкиных волос… Да это миллауш, будь он неладен! Обхватил лапами, прижался к лицу. Мстислав хотел отстраниться и обнаружил, что сам крепко обнимает зверя. С усилием расцепил руки, откатился в сторону, приложился затылком о камень. Сверху было ночное небо, рядом — Дэсс и миллауш. Очень Умный Зверь собрался в ком, спрятал выразительную морду.

— Я его просил что-нибудь сделать, — принялся объяснять княжич, — а он сказал, что ты можешь остаться безоружным, а я: это лучше, чем если умрешь. И тогда он… как это? Вырубил твою электронику к чертям собачьим.