Стивен Бакстер - Бесконечная утопия [litres]

– Я так и знал.

Тем временем ситуация превращалась в экстренную.

Для мира без резко выраженных времен года, как им говорили, погода менялась чертовски часто. За те месяцы, пока они ждали Джошуа, происходило все больше и больше странных явлений: грозы, засухи, завывающие ветры и, самое странное, диковинные «магнитные бури», как их называл Лобсанг, когда полярные сияния полоскались в небе, словно огромные занавески, с севера на юг. Агнес никогда не слышала о северных сияниях на таких низких широтах, хотя и не была экспертом. Эти бури имели последствия. Пушистики и питавшиеся ими хищники стали беспорядочно плутать по лесу. Возможно, эти существа, как перелетные птицы, ориентировались в пространстве при помощи стабильного магнитного поля.

Что касается людей, то бури испортили те немногие электронные приборы, которые еще работали. Конечно, Агнес и сама была совокупностью механизмов и шестеренок – во всяком случае, именно такой она себя считала. Когда начались бури, она беспокоилась о том, как они повлияют на нее, Лобсанга и Шими. Лобсанг сказал, чтобы она не волновалась: ее начинка хорошо защищена, а носители информации не металлические, а биохимические. Лобсанг сказал, что на самом деле на них бури повлияют меньше, чем на обычных людей, чей разум также связан с телом посредством электромагнитных полей в мозге и нервной системе. Но после этого она только больше стала переживать за Бена и его молодой растущий организм.

Но теперь Джошуа прилетел. И через неделю после прибытия «Шиллейлы» они с Лобсангом были готовы приступить к делу.

Агнес обнаружила Джошуа с Лобсангом в доме. Они сидели на кухне и перебирали жучиные артефакты: серебряные браслеты и кулоны, что-то похожее на маленький швейцарский армейский нож, также изготовленный из серебра, и обломок из гладкого черного материала, изогнутый, как осколок раздавленной скорлупы пасхального яйца.

Лобсанг поднял голову.

– Бен играет на заднем дворе.

– Хорошо. – Агнес захлопотала на кухне, убрала яйца, приготовила свежий кофе. – Я позову его на обед, если сам не вернется.

– Что ж, думаю, мы готовы отправляться, – сказал Джошуа.

– Отправляться?

– Отправляться в путешествие по этому миру на «Шиллейле», – ответил Лобсанг. – Как следует осмотреть его за пределами этой точки, на которой мы живем. – Он покачал седеющей головой. – Удивительно, что мы это сделали. Оглядываясь назад. Ты и я, Агнес. Пришли в это место, в целый новый мир, не имея ни малейшего понятия о том, что там – за горизонтом.

– Большинство людей так и делают, Лобсанг, – заметил Джошуа. – Завтра с первым лучом солнца, как договорились?

– Годится, – ответил Лобсанг. – Я быстро соберусь. Я уже переложил все, что мне понадобится, из нашей старой гондолы в твен.

– Хорошо, – твердо сказала Агнес. – Но что это за хлам на моем кухонном столе?

– Образцы. – Лобсанг окружил предметы руками, словно защищая их от нее. – Мы пытаемся действовать по-научному, правда, с опозданием. Это артефакты жуков, которые они подарили детям, и несколько вещиц, которые мы собрали в Галерее, похоже на отломанные конечности, и даже этот осколок разбитого панциря. Я рассказывал Джошуа, что прогнал их через масс-спектрограф в гондоле.

Джошуа ухмыльнулся.

– Захолустный первопроходец с масс-спектрографом. Лобсанг, ты жульничаешь.

– Но мое единственное научное оборудование – это то, которое мы привезли, чтобы обслуживать наши андроидные тела. В моей лаборатории Франкенштейна, как ее называет Агнес. Мне пришлось приспосабливаться, импровизировать… Дело в том, что по их изотопному составу я могу сказать, что все эти вещи были изготовлены здесь, из местных материалов. Серебро добыто в нескольких милях отсюда. Осколок панциря – какая-то керамика на основе речной глины из ручья Соулсби. И так далее.

Агнес нахмурилась.

– Я думала, ты считаешь эти создания инопланетянами. Не с Земли, любой Земли.

– Так и есть. По виду и функциям они просто не вписываются ни в какую версию земного древа жизни. И, Агнес, я водил Джошуа в Планетарий. Что бы там ни происходило, это безусловно указывает на то, что эти серебряные жуки имеют внеземное происхождение. Но теперь, когда они здесь, они, кажется, делают больше своих копий – можно назвать это размножением, – используя местные материалы. С Земли, этой Земли.

– Вот наглость, – сказала Агнес. – Это наш мир, а не их.

– Точно.

– И что все это значит, Лобсанг? Что задумали эти существа? И какое отношение это имеет к тому, что дни становятся короче?

– Это мы и собираемся выяснить.

– Что-то идет не так, это точно. Эта старая планета разрушается и стонет…

Джошуа, всю жизнь знавший Агнес и ее вкусы, улыбнулся. Лобсанг казался сбитым с толку.

Снаружи послышался тихий голос Бена:

– Джордж.

Лобсанг отодвинул стул и встал.

– Пойду посмотрю, как он там.

– Обед скоро будет готов, – напомнила Агнес.

Джошуа тоже встал.

– Агнес, тебе помочь?

Она неопределенно махнула рукой.

– Если хочешь. Я варю куриный суп. Найди, что сможешь, и импровизируй.

Он улыбнулся и начал искать ингредиенты и утварь: овощи, кусок козьего сыра, специи, острый нож и разделочную доску.

– Ты всегда хорошо готовил. Даже когда был не старше Бена. – Агнес искоса взглянула на него. – И, должна сказать, ты неплохо воспринял не-смерть Лобсанга. Знаю, ты сказал, что не слишком удивился, но…

– Он и раньше выкидывал фортели, – проворчал Джошуа. – И я почти ожидал вызова.

Она взглянула на него.

– Почему?.. Ой. Ты говоришь о своих головных болях. Тишина. Или ее недостаток.

Похоже, Джошуа с детства обладал особой чувствительностью к состоянию Долгой Земли. Когда он возвращался из своих одиночных подростковых вылазок расстроенным, сестры пытались вытащить из него, что он чувствует: пытались узнать неописуемое у самого неразговорчивого мальчишки, который встречался Агнес. Он говорил про Тишину, которая не была тишиной, или про звук, которого не было, как эхо в далеких горах… Он не мог сформулировать то, что, видимо, являлось смутным ощущением нарушений, которое иногда переходило в головные боли – штормовые предупреждения в его юной голове.

– Чувствуешь что-нибудь сейчас? Я имею в виду здесь?

– Не особенно. Это так не работает, Агнес. Хотя эта боль назревала годами. Помню, что заметил ее перед своим пятидесятилетием. – Он слегка улыбнулся. – Но когда я почувствовал, как тучи сгущаются, то просто знал, что Лобсанг не позволит такому пустяку, как собственная смерть, помешать ему заняться этим.

– Ему нужно было восстановиться, Джошуа. На самом деле он неохотно взялся за это дело с серебряными жуками. Это отвлекает его от… человеческого проекта.