Галина Чередий - Модификаты [СИ]

— Ненавижу тебя! — пробормотала, при этом отодвигая защитную металлическую штору, скрывающую нужную часть блока управления, и прокалывая палец о едва заметную иглу.

— Не меня, милая, — усмехнулся Тюссан за моей спиной. — Ты себя ненавидишь. А меня ты будешь любить. Пo крайней мере, очень станешь стараться. Выхода-то у тебя нет.

— ДНК опознано! — сообщил приятный неживой голос. — София Старостина, высший уровень допуска к настройкам программирования PSF-1000! Желаете внести изменения?

Нет! Нет, я не желала, ни за что.

— Желаю! — вместо этого донеслось из моего рта, будто он был чужим. — Меню доступа к нейропрограммированию!

— Вот и умница, моя послушная полезная девочка! — торжествующе мурлыкал Ρожер мне в затылок, пока я обрекала каждым новым активированным параметром сотни людей на участь таких же марионеток, какой сейчас являлась и сама.

Плаксивость и чувство беспомощности стали сменяться холодным гневом по мере того, как пропадал эффект воздействия компенсатора на разум. Больше всего я боялась, что Тюссан именно на мне проверит правильность новых настроек, и тогда я уже на неопределенно время стану его марионеткой. Существом, что все прекрасно осознает и способно мыслить как прежде, но бессильно противиться чужим приказам. Я бы даже бездействовать не смогла бы, выбрав полную пассивность в качестве отказа и протеста. Но капитан завернул меня, обнаженную и трясущуюся не столько от прохлады медотсека, сколько от осознания происходящего, в термоодеяло и лично препроводил обратно в свою каюту. Но одну не оставил. В углу обосновался модификат, черный цвет чьей скаф-пленки указывал на принадлежность к безопасникам и чьего имени я не помнила.

— Наблюдать! — отрывисто приказал Тюссан ему. — В разговоры вступать строжайше запрещено!

Парень вышколенно кивнул и расположился в кресле, становясь похожим на неподвижного истукана, неотрывно следящего, однако, за любым моим движением.

— Отдыхай, София! — более мягкий, но все равно приказ, адресован был уже мне. Капитан укрыл меня до подбородка и, нисколько не смущаясь присутствием постороннего, наклонился и прижался губами к виску, отчего я съежилась в ужасе и отвращении.

— Ты же умная, звезда моя, и должна понимать, что я не сделал с тобой ничего сверх необходимого, — прошептал он у моей кожи, уловив непроизвольную реакцию тела на него. — И даже этого можно было бы избежать, поведи ты себя правильно изначально. Так что тебе некого винить, кроме себя. Ведь так?

Я послушно кивнула, невидяще глядя в стену перед собой, потому что находящаяся под воздействием часть моего сознания сейчас согласилась бы с чем угодно. Но была и другая, что рвалась и буйствовала, крича, что я никакая не умная, а полнейшая дура, к тому же бесчувственная, отказавшаяся слушать собственную интуицию. Хотя ерунда все это. Я попала в ловушку без выхода, как только поднялась на борт «Ковчега». Так что нельзя признавать себя ни в чем виноватой. Я совершенно ни в чем не виновата! Не я задумала лишить свободы воли столько людей, не я упорно двигалась к этой цели, не я, в конце концов, создала проклятый компенсатор! На несколько мгновений я вдруг люто возненавидела родителей с их амбициями, чертовой гениальностью и абсолютной верой в то, что все, что ни создается — к лучшему. Непоколебимой уверенностью, что все их творения будут использованы лишь во благо, и игнорированием того, что существует непреложный закон бытия, гласящий, что за все однажды придется платить, и если есть светлая сторона, то просто не может не существовать темной. Да, они осознали это и заплатили. Дороже некуда, но это уже ничего не меняло. Что может быть ужаснее для родителя, чем понимать, что твой ребенок вырос чудовищем, причем таким монстром сделал его именно ты сам. Но нельзя развернуть обратно лавину, хотя надо отдать им должное: поняв, что натворили, они попытались свести к минимуму возможный вред. Но мне-то от этого сейчас не легче! Почему они не стали упорно кричать во всеуслышание о проблемах, к которым может приводить генное вмешательство и модифицирование, а предпочли отгородиться и пустить дальнейшее развитее ситуации на самотек? Почему они просто остановились и свернули все работы над тем же компенсатором? Ведь, возможно, со временем им удалось бы создать новую модель, лишенную недостатков первоначальной. Но вместо этого они не нашли ничего лучше, чем отречься от науки в принципе и удариться в религию к концу жизни. А с другой стороны, они ведь были просто людьми. Со всеми вытекающими. С неуемной жаждой новых знаний и головокружением от открывшихся перспектив. С тщеславной уверенностью, что творят великое благо для всех. И просто испугавшиеся, когда каждое из сотворенных ими благ оказалось с изъяном. Жолио-Кюри ведь тоже создавал атомную бомбу с чисто научной целью и был поборником мира во всем мире и разоружения.

Капитан вернулся спустя три часа и жестом отпустил моего надзирателя. Думать, что он успел натворить за эти часы, я пока отказывалась во избежание очередного приступа отупляющей вины. Как ни в чем не бывало, Тюссан скользнул по моим ногам ладонями, забираясь под одеяло, как часто делал прежде. Хоть я и старалась сдержать острую реакцию, но тело, помня о причиненной боли, среагировало само собой, и я буквально метнулась к стене, вжавшись в нее спиной.

— Уже отпустило, звезда моя? — усмехнулся капитан немного разочаровано. — Быстро. Жаль, я рассчитывал на примирительный секс. Не совсем добровольный, конечно, но по-другому я его, очевидно, получу от тебя ещё не скоро.

– Εсли речь действительно о добровольности, то уже никогда, — хрипло отрезала я.

— Не зарекайся, милая! — насмешливая расслабленная улыбка не покидала его лицо, когда он приказал переместиться креслу и опустился в него, вытягивая свои длинные ноги и укладывая на подлокотники руки. Те самые руки, что совсем недавно методично и бесстрастно крушили мои кости и внутренности, нанося достаточное количество повреждений, что бы воздействие компенсатора было в нужной степени продолжительным и углубленным.

— Как ты узнал? — задала напрямую главный волновавший меня вопрос.

— О вашем фамильном секрете с компенсатором? Веришь ли, совершенно случайно! — с готовностью ответил Тюссан, будто и сам давно мучился желанием пооткровенничать со мной. — Я на самом деле сейчас ощущаю такое облегчение, Софи! Знаю, ты уже создала у себя в голове образ меня как некоего чудовища, коварного ублюдка и сдвинувшегося по фазе тирана, одержимого идеей захвата власти на отдельно взятом корабле. Прямо все, как в старых фильмах ужасов, верно, детка?

— Не называй меня так больше! — не выдержав, повысила я голос.