Галина Чередий - Модификаты [СИ]

Сильно рассиживаться тут и расслабляться я считала неуместным, в силу нестабильности всей ситуации, но покинуть гостеприимные объятия растительной ванны оказалось не так и легко. Измученные нагрузками последних дней, мои мышцы будто умоляли понежиться тут подольше, а кожа едва ли не петь начинала после применения местных косметических средств. Χотелось совсем-совсем ни о чем не думать, не анализировать и не просчитывать дальнейшие перспективы хоть какое-то время. Но упрямая часть мозга, привыкшая непрерывно вести наблюдения и делать заметки, не хотела никак отключаться. Поэтому я и изучила поближе поверхность гигантского листа, в котором лежала, и успела голову себе сломать над характером необычных симбиотических взаимоотношений (а, на мой взгляд, это были именно они) аборигенов и этого растения. Подумалось и o возможной бедности почвы и близком залегании подземных вод, и о тех микроэлементах и питательных компонентах, которые дерево может получать, поглощая отмершие клетки и прочие смываемые исключительно натуральными средствами вещества. Но в итоге, я вынуждена была констатировать, что просто старательно переключаю свой разум с глобального на частности. Ворочаю извилинами над интересной, но абсолютно неактуальной задачей, непроизвольно отодвигая тот момент, когда нужно будет обдумать свое ближайшее будущее. Могу себя оправдать тем, что изменения в окружающих меня обстоятельствах происходили чересчур уж стремительно и цельной картиной я по-прежнему не обладала, так что для каких-то выводов было еще рано.

Выбравшись из воды, опять невольно вздрогнула, когда лист стал сворачивать края, и с тихим журчанием вода втягивалась обратно в его поверхность. Οдновременно с исчезновением жидкости он постепенно принимал прежнюю форму, и вскоре у стены снова повисла большая, туго свернутая почка. Я, зависнув за наблюдением, и вытереться даже забыла и очнулась, только когда со стороны двери — туманной перегородки — заскреблись. Вали проскользнула внутрь, коротко глянув на меня, улыбнулась ободряюще и протянула платье, такое же, как тут носили все женщины, и изогнутый гребень, который можно было использовать и как заколку для моих сильно отросших за время заключения волос, и опять ушла. На Земле и на Ковчеге я всегда носила короткую стрижку, но после долгого стазиса и за год после обзавелась светлой шевелюрой до середины спины, которая сейчас была изрядно запутана. Сразу подумалось, как я поразилась бардаку с волосами и бородой Глыбы, а сама-то чем лучше? Растрепанный стог соломы на голове.

Выйдя наружу, не смогла сдержать блаженный вздох. Пахло безумно вкусно. Сдобой и теплом, специями и уютом. От этого мой желудок громко возвестил о собственной пустоте, а в центре груди болезненно заныло. Почему-то вспомнились те редкие моменты, когда мама не была слишком занята в исследованиях с отцом и они не отсутствовали неделями, отправившись в очередную экспедицию, и тогда она бралась самостоятельно готовить. В нашем доме тоже носились умопомрачительные ароматы, а я, совсем еще мелкая, крутилась часами на кухне, пытаясь помочь, но, естественно, только мешая. А потом я подросла, меня начали брать в поездки с собой, а у родителей совершенно не оставалось больше времени на создание семейного уюта.

Вали, радушно улыбаясь, указала мне за стол, на котором красовались несколько блюд. Там уже сидели две девушки, одна еще совсем молоденькая, едва ли не ребенок, и с любопытством меня рассматривали. Вали подошла к особенно густо усеянному искусной резьбой столбу у очага, посерьезнев, произнесла несколько фраз торжественным тоном и только после этого присоединилась к нам за столом, мягким, приглашающим жестом предложив всем приступить к трапезе. Мои рецепторы пришли в восторг от вкуса печеного картофеля и цуккини, а ещё чего-то больше всего напоминающего копченый мягкий сыр. Конечно, местные продукты не были знакомыми мне на самом деле, но мозг подбирал ближайшие ассоциации, и после столь долгого употребления пищи с очень ограниченным вкусовым разнообразием это было настоящим наслаждением. А вот кусочки обжаренного мяса оказались заправлены чем-то настолько острым, что я чуть нe оконфузилась, зайдясь в кашле. Благо тут же мне подсунули большую кружку с белым, чуть опалесцирующим напитком, который погасил пожар во рту и горле. Я с непривычки наелась так, что сомневалась в своей способности подняться из-за стола, но поданный под конец пахнущий травами и фруктами отвар осадил непривычную тяжесть и неожиданно взбодрил. Так что когда Вали жестами объяснила мне, что нам пора идти, ощущала себя легкой и активной, будто у меня были минимум целые сутки полноценного отдыха. Оставалось лишь надеяться, что позже мой желудок не устроит бунт против незнакомой еды. Максимально выразительно поблагодарив за пищу и гостеприимство, я последовала за хозяйкой из ее жилища. Идти нам пришлось мимо все тех же хижин, расположенных на достаточном удалнии друг от друга, и около каждой к нам присоединялись все новые и новые жители этого поселения, мужчины и женщины, но, как ни странно, ни единого ребенка. Впереди между толстенных стволов деревьев замелькало нечто большое и ослепительно-белое, а толпа сопровождающих достигла уже нескольких десятков местных. Наконец, мы вышли на впечатляющих размров открытое пространство, в самом центре которого ковер из плотной низкой травы резко обрывался. Я прищурилась, стараясь рассмотреть, что же такое вижу дальше. Огромный круг голой земли, скорее всего, какое-то скальное образование, такого чистейшего белого цвета, что немного резало глаза. Только подойдя чуть ближе, я увидела, что оно не плоское, а имеет довольно крутой склон вглубь по виду напоминающий воронку. И по окружности стен этого склона высечен неширокий уступ, нисходящей спиралью ведущий к ровной пустой площадке в самом центре. Здесь уже собралось еще больше аборигенов, включая Агову и Рисве. Док и Арни тоже были, причем одетые так, как принято у мужчин племени — свободные светлые штаны и обнаженный торс. Я невольно закусила губу. Да уж, если Питерс ещё худо-бедно вписывался, благодаря свойственному всем модификатам высокому росту и приобретенному за время на Нью Χоуп загару, то мы со Штерном смотрелись на фоне бронзовокожих местных двумя выброшенными на берег бледными рыбинами не первой свежести.

— С тобой все в порядке? — тихо спросил меня Арни, в то время как Рисве буквально пожирал глазами, сверкавшими каким-то почти лихорадочным блеском. Выглядел он так, словно огромным усилием удерживал себя на расстоянии от меня. И снова я испытала иррациональный импульс подойти к нему поближе и встать так, чтобы хоть частично скрыться от направленных со всех сторон взглядов, хотя никто тут не глядел на меня агрессивно или даже неприветливо. Просто время, проведенное в вынужденной изоляции, не прошло для меня даром, и находиться среди такого количества людей совершенно отвыкла. Не говоря уже о том, что все они были детьми иного мира.