Пол Макоули - Сады Солнца

– Нет, сэр. У нас нет необходимого криминалистического оборудования.

– И никто из людей ЦТРС не сознался? – спросил Альдер.

– Каждый уверяет, что ничего не знал.

– Приказы были еще запечатанными?

– Кажется, да, – ответил Карлос Хондо-Ибарген.

– Значит, люди ЦТРС свободны, – заключил Альдер. – Не нам гадать, что могли, а чего не могли люди, получив приказ от старого режима. До того времени, когда мы покончим со старыми проблемами, нам придется простить очень многое – а иначе большая часть страны превратится в тюрьму.

– Само собой, многое сейчас изменилось, – согласился полковник. – Я счастлив принять перемены.

– Да, многое изменилось – и еще продолжит меняться некоторое время, – заключил Альдер.

Альдер, Авернус, Кэш Бейкер и команды других шаттлов зашли в главный тюремный шлюз без сопровождения, одетые в скафандры, со шлемами-пузырями в руках. В грузовом ангаре за шлюзом перед хлипко выглядящими складскими ангарами гостей встречала небольшая толпа. Кэш воевал против дальних в Тихой войне, но впервые видел их лицом к лицу: высоких, неимоверно тощих мужчин и женщин в серых комбинезонах, с нарисованными под трафарет номерами на груди и спине. Встречающие были вежливы, спокойны, полны достоинства, они подошли к спасителям, пожали руки. Затем Авернус и Альдер ушли вместе с дюжиной дальних обсудить условия сдачи.

Команды шаттлов принялись перевозить в лагерь на салазках скафандры и прочее снаряжение. Кэш помогал разгружать их. Внезапно вернулась Авернус и сказала, что срочно нужна его помощь.

– Человек серьезно болен. Его нужно эвакуировать как можно скорее.

– Кто-то знакомый? – спросил Кэш.

– Я и моя дочь знали его. Пожалуйста. Чтобы дать ему хоть один шанс на спасение, его надо эвакуировать прямо сейчас.

Среди скафандров и снаряжения были несколько объемистых раковин для перевозки раненых, по сути, гробов с системами жизнеобеспечения. Авернус повела Кэша в клинику, он потащил с собой гроб на колесиках. Геномаг спросила, знает ли Кэш что-нибудь о шпионах, выглядящих как дальние и внедренных бразильцами в города дальних до Тихой войны.

– Я помню не все о тогдашних событиях, – признался Кэш. – У меня дыры в памяти. Наверное, они останутся навсегда.

– Эти люди были созданиями матери Альдера, обученными для того, чтобы проникать в города дальних и организовывать саботаж.

– Если этот парень – один из них, что он делает здесь?

– Он сказал мне, что работал на бразильцев, но дезертировал, – ответила Авернус. – Он рассказал и о том, что разместил «жучки» в доме, где я жила вместе с дочерью, а потом хотел похитить нас. Это было в Париже на Дионе прямо перед войной. Мэр Парижа арестовал нас и еще многих, участвовавших в движении за мир и сотрудничество. Нас держали в тюрьме за городом. Когда началась война и на Париж напали, шпион вломился в тюрьму и нейтрализовал охрану. Но моя дочь победила его, мы освободили остальных заключенных и бежали. Шпион сказал мне, что помнит мою дочь. Она оказалась слишком сильной и быстрой для него, ударила его парализующим дротиком. Несомненно, так оно и произошло. Это видели немногие, и большинство из них мертвы… да, он когда-то хотел причинить зло мне и моей дочери. А я теперь отчаянно хочу спасти его жизнь. Странно, правда? И как же такое назвать?

– Наверное, милосердием, – предположил Кэш.

– Да, милосердием. Почему бы и нет?

Парень оказался в скверном состоянии: почти без сознания, лихорадка, высокая температура, страшные фиолетовые синяки на бледной коже тела, левая нога от щиколотки до бедра – в надувной шине. Женщина по имени Бель Глайз, которая заботилась о нем, помогла Кэшу уложить шпиона в гроб. Когда гроб везли к шлюзу, она озабоченно семенила рядом с Кэшем и Авернус и рассказывала длинную запутанную историю про убийство двух математиков, взломавших систему слежения для подготовки восстания, смерть надзирателя «зверя Желота», убийство медтехника Трасти-тауна, единственной подруги шпиона. Похоже, шпион был тяжело ранен, когда сражался с убийцей, которая оказалась охранником и тоже шпионом.

Кэш не знал, чему верить. Когда он ожидал перевозки на шаттл, то сказал Альдеру Хон-Оуэну, что раненый, Фелис Готтшалк, с такой же вероятностью может быть и убийцей.

– Он убил тех двух математиков, потому что хотел воспользоваться их планом бегства, – заметил Кэш. – А затем он убил надзирателя и охранника, потому что они помешали плану.

– Моя мать до войны занималась по меньшей мере двумя секретными проектами, – задумчиво сказал Альдер. – Оба – на Луне, оба имели отношение к эктогенной программе разведения модифицированных людей. Мать выращивала младенцев в искусственных матках, модифицировала зародыши.

Она не рассказывала в подробностях, но я знаю, что именно ее работа привела, в конечном счете, к созданию быстрого термоядерного реактора.

– А ведь я привез ее однажды сюда, – признался Кэш, испуганный внезапно обнаружившимся воспоминанием. – Но давным-давно. Я тогда забрал ее с какого-то места в Антарктиде.

– Где-то за год перед войной? – странно поглядев на Кэша, спросил Альдер.

– Где-то так. Да, прямо перед тем, как я отправился в систему Сатурна. Удивительно, как я могу вспомнить одно и не могу вспомнить другого.

– Тогда один ее проект на Луне пошел наперекосяк. Мать вернулась в дурном настроении, сильно напуганная, но чем – она не рассказала.

– То есть этот парень может быть настоящим монстром? – спросил Кэш.

– Он может оказаться моим братом. Моя мать – гений, но она чудовищно эгоистична и тщеславна. Она вполне могла использовать свои яйцеклетки или соматические клетки, чтобы получить эктогены… в любом случае, лучше не отдавать парня в руки европейцам. Надо забрать его у Авернус. Она сейчас слишком озабочена, и от нее никакой пользы.

– Думаю, это все напоминает ей о том, что случилось с ее дочерью, – предположил Кэш.

– Наверное. Я останусь и присмотрю за эвакуацией охраны и администрации. Переговоры предстоят нелегкие и деликатные, но, к счастью, мать одарила меня способностью нравиться людям и влиять на них. Воистину судьба ведет странными тропами.

– Мир тесен, – заметил Кэш. – Но мне не хотелось бы оказаться тем, кому приходится мерить его ногами.

Он полетел на северо-восток, пересек северный край кратера Герцшпрунга, перешел на видимую сторону, посмотрел на встающее полукружие Земли. У западного края Океана Бурь Кэш включил реактор, чтобы коротким яростным толчком выпихнуть корабль с лунной орбиты, затем понизил тягу до стабильных двух десятых g.

Спустя несколько минут из пассажирского салона донеслись странные звуки. Кэш переключился на внутренние камеры и увидел Фелиса Готтшалка, который подтягивался по лестнице, шедшей по потолку каюты, из-за направления тяги ставшего стеной. Фелис двигался быстро, волочил искалеченную ногу, за ним над головами первой партии эвакуируемых дальних лезла Авернус. Дальние сидели в двух первых рядах противоперегрузочных кресел.