Пол Макоули - Сады Солнца

– Я стал мертвецом.

– Ты стал Фелисом Готтшалком. И сменил внешность, – добавил двадцать седьмой. – Тоже неплохая работа. Ее хватило, чтобы обмануть нас.

– Мне повезло. Городские архивы пострадали во время войны, – сказал восьмой.

– А теперь твое везение закончилось, – заключил его брат.

Оба были тощие и бледные, одинакового роста, но двадцать седьмой – блондин, а волосы его брата изменились после инъекции ретровируса, стали черными. Потемнела и радужка. Лицо восьмого сделалось круглее, нос – площе и шире.

– Если бы ты хотел убить меня, я бы уже умер, – заметил восьмой. – Думаю, ты хочешь вернуть меня. Но я не хочу возвращаться.

– Мы уже посчитали тебя мертвым. Но затем мы арестовали женщину по имени Кейко Сасаки, участницу сопротивления. Во время допросов она выдала много имен, включая твое. Вернее, Фелиса Готтшалка. Она сказала, что Фелис на самом деле – Кен Шинтаро и он ищет женщину по имени Зи Лей. Разумеется, мы снова обыскали Париж сверху донизу, взяли у всех пробу ДНК, сопоставили с записями. Очень нудная и тяжелая работа. Мы нашли подделанные тобой записи – но не тебя. Мы проверили все остальные города под нашим управлением, заглянули сюда, нашли Зи Лей – но не тебя. А ты был на Япете, единственном недоступном для нас месте. Формально Тихоокеанское сообщество – наш союзник. Однако администрация Япета не захотела помочь нам в поисках бедной заблудшей овечки, бездумно и позорно забросившей почетную и важную миссию. Мы попробовали сами, но администрация Япета – высокомерна и халатна. Она не собрала информацию о жителях, а те по-прежнему рассеяны по всей луне. Потому мы устроили ловушку здесь, не сомневаясь в том, что ты в конце концов обнаружишь свою женщину живой и придешь к ней.

Шпион молчал. Не отрывая взгляда от собеседника, он старался определить возможных наблюдателей. Он был напуган до тошноты, возбужден, до крайности напряжен, видел все вокруг в мельчайших деталях, четко и ясно.

– Не беспокойся, я один, – утешил Дейв‑27. – Меня послали контролировать общую ситуацию в Ксамбе. Вчера мой демон обнаружил твою активность в европейской сети. Я оставил все дела, чтобы присмотреть за твоей подругой. И вот мы оба здесь.

– Европейцы знают о твоем присутствии?

– Если ты об официальности моего визита, то нет. Они считают меня беженцем. Мне жаль говорить тебе об этом, но ты опоздал. Прибыв сюда, Зи Лей попала в больницу. Ведь Зи Лей перестала принимать лекарства, сдерживающие ее болезнь. Ее шизофрению. Зи Лей пыталась убить себя, не смогла. И влюбилась в другого пациента. Они стали парой в прошлом году и, как видишь, обзавелись дочерью. Ей всего пять недель.

Шпион понял, почему в файле нет упоминания о дочери. Запись изменили, чтобы не спугнуть добычу. Чтобы он, восьмой, смело пошел в ловушку, расставленную братом.

– Я рад тому, что она в безопасности, – сказал восьмой.

Двадцать седьмой улыбнулся и покачал головой.

– Это ничего не меняет, – добавил восьмой. – У меня своя жизнь.

– Ты сделал своим заданием ее поиск. Поиск окончен. Задание выполнено.

– Я дезертировал. Я не могу вернуться, – сказал восьмой.

– Здесь для тебя ничего уже нет. Твоя женщина с другим, у них ребенок. Какими бы ты ни считал свои чувства к ней, они – всего лишь часть фальшивой личности, данной тебе перед войной. Они – не настоящая часть тебя.

– Я еще не отыскал настоящего себя.

– Женщину ты не можешь забрать. Что еще тебе нужно здесь? – спросил двадцать седьмой.

Как же можно объяснить ему, насколько изменила душу и разум работа в развалинах Парижа, дни, проведенные вместе с Карилом Межидовым на темных равнинах Япета, еда, работа, долгие разговоры ни о чем с незнакомцами? Как можно объяснить то, что невозможно вернуться домой, ведь восьмой – уже совсем не тот, кем был до войны?

Любой другой пропустил бы едва заметную дрожь, но восьмой тренировался в паре со своим братом три тысячи дней, учился всевозможным единоборствам – и всегда был чуть быстрее, сильнее. Восьмой поставил блок удару в горло и рубанул по локтю ребром правой ладони, целя в точку, где нерв выходит из сустава. Двадцать седьмой выронил шприц, который прятал в ладони правой руки, развернулся и пнул шпиона в бедро.

Затем драка пошла всерьез. Удары и блоки следовали с ошеломляющей быстротой. Каждый пытался отыскать слабину в защите другого. Под градом ударов шпион отступил к самой кромке террасы, прыгнул на ограждение, лягнул двадцать седьмого в грудь, качнулся назад и спрыгнул, приземлился на лодку, привязанную у берега, и запрыгал как кузнечик, удирая, пока двадцать седьмой двигался вниз. Двадцать седьмой кинулся в погоню за ним по лодкам. Те колыхались под ними, качались и дергались, к дальнему берегу катились ленивые толстые волны. Люди на берегу радостно кричали и подбадривали дерущихся, считая, что видят представление уличного театра.

Шпион оттолкнулся от носа последней лодки, описал длинную крутую параболу, уцепился за ограждение, повернулся, приземлился, сделал пять длинных шагов, ухватился за чешуйчатый ствол пальмы, развернулся снова и увидел брата в нескольких метрах от себя. Тот улыбался и укоризненно качал пальцем. Шпион обломал край большой пластиковой кадки, где росла пальма, взял в руку, будто нож, и приказал брату не двигаться.

– Я ухожу. Прямо сейчас, – предупредил шпион.

– Да, уходишь. Со мной.

– Я ухожу один. И покидаю этот город. И эту луну. Скажи им, что я так и не появился.

Оба тяжело дышали. На террасе показались двое в синих униформах с кантом – солдаты Европейской армии. Они шли к братьям.

Дейв‑27 тоже увидел солдат.

– Если хочешь жить – иди со мной, – сказал он.

Шпион отступил, готовый кинуться наутек, брат бросился на него, и шпион ударил рукой, державший обломок пластика. Тот вдруг вырвало из руки. Двадцать седьмой отскочил. Между пальцами прижатой к шее руки струилась кровь. Шпион увидел ужас и недоумение в глазах брата и вспомнил единственного убитого своими руками – одного из лекторов, отца Соломона. Шпиону приказали убить, но он так и не смог забыть стыд и отвращение к себе после убийства. Смерть лектора отделила шпиона от братьев.

Мысли неслись кувырком. Дейв‑27 пошатнулся, отошел на пару шагов и осторожно сел.

Когда приблизился солдат с тазером, шпион пытался остановить брызжущую из артерии брата кровь. Шпион очнулся, когда его уже увозили привязанным к подобию поставленных вертикально носилок на колесах. Голову удерживал ремень, охватывающий лоб. Но шпион все равно попробовал повернуть ее, чтобы высмотреть любимую в собравшейся толпе зевак.

Он был очень рад тому, что не увидел Зи Лей.

Реакторная команда выработала детальный план по исследованию Нептуна и нескольких карликовых планет на окраине пояса Койпера, но после возвращения экспедиции на Миранду Свободные дальние проголосовали против дальнейших экспедиций. Конечно, самая большая луна Нептуна, Тритон, была очень заманчивым жилищем, но ее уже хорошо обследовали люди и роботы. К тому же Нептун сейчас находился на противоположном краю Солнечной системы. Настоятельной необходимости лететь туда не было, а ресурсы и время больше пригодились бы для обустройства и расширения жилища на Миранде и для оборудования оставшегося флота быстрыми термоядерными реакторами.