Дэниел Абрахам - Странные Псы

Она смотрела, как переливаются и текут огни, как бумажный змей в лёгком переменном ветре. Или ещё так бывает у биолюминиесцентных созданий на Земле. Что-то живое, но не живое. Вроде мамы-птицы. Она подумала, может ли быть так, что прямые луны тоже что-то типа этого. Чем-то между тем и тем. А псы, возможно…

Появилось какое-то движение в темноте под деревьями, и она села. Показались псы, и стали грациозно приближаться к ней на своих странно составленных ногах. Кара встала на ноги, и пошла к псам, которые не были псами. Или если и были, то были тем, что под этим словом подразумевала Лакония.

Большие извиняющиеся глаза обратились на неё, и она схватила сама себя за руки. Непонятно почему, но она чувствовала, что должна как-то помахать, кивнуть, или каким-то образом показать, что она рада тому, что они здесь.

— Привет, — сказала она. — Я не думала, что вы придёте.

Псы окружили её, создав полукруг с ней в центре. Дрон висел в пасти одного из них, вихревые моторы были обесточены и стучали друг о друга словно когти.

— У вас получилось?.. — сказала Кара. А потом: — Вы его починили?

Пёс с дроном вышел вперёд, подняв голову к ней. Она взяла дрон, и пёс его отпустил. Это был именно дрон её мамы, тут вопросов не было. И секции, которые она раздавила, были невредимы, но на вид отличались. Щепки и осколки его корпуса были на месте, но связаны чем-то серебристо-белым, отмечающим линии, по которым он был разбит. Как шрам отмечает зажившую рану. Не может быть, чтобы мама не заметила такое. Но неважно, раз уж он работает. Она положила дрон в клевер, связала его с планшетом. Двигатели загудели. Дрон поднялся в воздух как обычно, с устойчивым равновесием. Кара почувствовала, как на её щеках появляется улыбка.

— Отлично, — сказала она. — Всё как надо. Огромное спасибо.

Псы выглядели смущённо. Она выключила дрон и аккуратно завернула его в куртку, когда они повернулись и пошли назад, в полумрак под деревьями. Ей стало интересно, где они бродят, когда не приходят к пруду. Было ли какое-то укрытие, где они спали или контейнер, в который они упаковывались на ночь. Это было трудно представить. Это не говоря о том, что у них не было и настоящих ртов, чтобы ими есть. Может, они все вместе идут к чему-нибудь вроде зарядного устройства чужих и заряжают то, что у них вместо батарей.

— Спасибо, — крикнула она ещё раз в темноту. Она стояла, держа дрон на груди, как ребёнка. — Если я могу что-то для вас сделать…

Мысль она не закончила.

Домой она шла быстро, её шаги ускоряли размышления о том, как, придя домой, незаметно спрятать дрон в своей комнате. Нужно хорошо подумать, как вернуть дрон в кейс так, чтобы родители не узнали, что она его брала. Домой вели две дороги — перед домом, переходящая в дорогу к городу, и задняя, через огород и сарай. Вопрос был в том, какая будет предпочтительней, чтобы пройти мимо внимательных глаз семьи, и благополучно добраться до комнаты. Время было что-то около обеда, так что перед домом, наверное, пройти будет лучше, поскольку по крайней мере один из них будет на кухне. Или она могла оставить дрон в сарае под тележкой и подождать, пока все уснут. В этом, наверное, будет больше толку…

Она поняла, что что-то не так, когда вошла в заднюю дверь. Воздух ощущался иным, словно за миг перед бурей. Из гостиной доносились тихие голоса, которых она не узнавала. Она пошла вперёд с чувством подступающего кошмара.

Её папа сидел на стуле; его лицо было в буквальном смысле серым. Рядом с ним, склонив голову, стоял военный без формы, а за ними, глядя в сторону — Сантьяго Сингх. Глаза мальчика опухли и покраснели от слёз. На неё никто не обернулся. Как будто она была невидимкой.

Мама вошла в переднюю дверь, ступая тяжело и громко. Её губы были сжаты, а глаза были жёсткими, словно в гневе. Она взглянула на Кару, казалось, не заметив её.

— Мам? — сказала Кара, и её голос будто пришёл откуда-то издалека. — Что случилось?

Это была одна из тех самых вещей. Стечение обстоятельств. Если любая из тысячи деталей немного меняется, никто этого даже не заметит. Военный, который вёл транспорт, позволил себе пару пива за ланчем, так что его реакция была несколько замедленна. Зан, Сантьяго и остальные мальчики решили играть в футбол вместо пятнашек, так что у них был мяч, который можно было от души пнуть. Зан был ближе всех к дороге, так что он первым побежал, чтобы его вернуть. Всё закончилось прежде чем кто-нибудь понял, что что-то началось. В общем, её маленький брат был мёртв, и птица с дроном больше не казались чем-то важным.

Кара сидела, пока военный всё это объяснял. Сантьяго Сингх с плачем пересказывал произошедшее, стоя по стойке смирно, как хороший маленький солдат. В какой-то момент её отец выскочил из комнаты. Её мать уронила любимую сервировочную вазу, и осколки разлетелись по всему полу. Эти моменты были словно из сна, связанные друг с другом, потому что были более-менее одним и тем же. Но сказать, что было сначала, было трудно. Что за чем шло. Зан был мёртв, и для неё это разбило время. Это сломало всё.

Адмирал Дуарте прислал свои соболезнования. Это было нарушение дисциплины, которого никак не должно было произойти. Адмирал уже отдал приказ о казни для пьяного солдата. Семья Кары могла рассчитывать на первое место в списке на получение нового жилья, а Каре было гарантировано место в академии, когда та откроется. Адмирал понимает, что ничто не сможет компенсировать их потерю, но военные сделают всё, что смогут. С разрешения семьи адмирал хотел бы присутствовать на панихиде. Кто-то сказал: «конечно», но был ли это папа или мама, Кара не поняла. Может, это вообще сказала она сама.

В городе не было морга. За годы их присутствия на Лаконии здесь случилось не более горстки смертей, и ни одной детской. До этого момента. Казалось, никто не знает, что делать или как это делать. Кара раньше никогда не была на похоронах. Она не знала, чего ждать.

Они принесли Зана домой в тот же день, и его тело уже было омыто. Кто-то нашёл или сделал для него похоронное платье, белую ткань от шеи до босых ног. Они положили его на стол перед домом, между дверью и улицей. Его глаза были закрыты, руки сложены на животе. Кара стояла от него сбоку, смотрела на него и пыталась чувствовать. Всё в ней, казалось, онемело.

Для неё Зан выглядел так, будто спал. Потом стал похож не на настоящего Зана, а на его статую. Вид исскуства. Кара поймала себя на том, что может переключать сознание между одним и другим способом восприятия, как будто это была оптическая иллюзия. Её брат, только спящий. Что-то неживое, но не её брат. И опять обратно. Только не оба: не Зан и смерть сразу.

Из города приходили люди. Эдмунд Отеро. Джанет Ли. Семья Ставеров, и с ними Джулианна Ставер со своим новорождённым ребёнком на боку. Пару раз они пробовали было петь гимны, но песни умирали до того, как успевали окрепнуть. В какой-то момент Мари Тенненбаум, вроде как, вышла из толпы и стиснула её в неловких объятиях, как будто это Кара должна была её утешать, а не наоборот. Потом Мари снова исчезла в водовороте тел и приглушённых разговоров. Кара вернулась к разглядыванию трупа её брата.