Оливер Леоненко - Оскорбление

Локаторы бесполезны — килотонные подрывы ослепляют самые чуткие антенны, одновременно сбивая прицел вражеским орудиям. "Ты не нравишься Нью-Йорку" управляют древние электромеханические системы — допотопные, но не боящиеся ни электромагнитного импульса, да и сокрушительных вибрацией — не особо, благо большинство критических цепей залито, где возможно, амортизирующим компаундом.

Далеко внизу расплывается над Аляской радиоактивное облако. До войны такой старт не только бы привел в бешенство экологов — он бы заодно оставил без света и связи половину штата. И безвозвратно вывел из строя энное количество спутников. Но линии военной ЗАС и так были рассчитаны на ядерную бомбардировку, население США за последние годы с новым для себя чувством познакомилось с понятием "веерные отключения", а все, что обращалось теперь по околоземным и не очень орбитам, подпадало исключительно под категорию целей для ядерных противоракет.

"Ты не нравишься Нью-Йорку" клонится к западу, не прекращая подрывов. Теперь плита и ядерный огонь не экранируют от корабля ни планету, ни врага, восходящего над южным горизонтом.

— Ястреб Один, повторяю! — кодированный канал забит помехами, но даже они не в силах скрыть беспокойство в голосе говорящего. — Игла Три десять секунд назад выстрелила в вашу сторону! Приготовиться к уклонению!

На лбу командира корабля вздуваются жилы. Рука касается переключателя на подлокотнике кресла, запуская одну из запрограмированных последовательностей. В сияние ядерного стробоскопа вкрадывается заминка, темп сбивается. Веер раскаленных снарядов перечеркивает космос в трех километрах по носу.

— Еще… четыре… минуты… — неразборчиво выдавливает пилот сквозь загубник, не отрывая взгляда от экрана тепловизионного локатора, нацеленного на вражеский корабль. Стремительно уходящий вниз вместе с планетой. Расстояние слишком велико для человеческого глаза, но одна из немногих электронных систем в защищенном исполнении отслеживает ИК-сигнатуры вражеских залпов.

— Гребучая… иголка… — на дальнейшее не хватает дыхания, но другая кнопка нажата, и керосин-кислородные двигатели бросают "Ты не нравишься Нью-Йорку" в маневр-зигзаг. Снизу и слева медленно всплывает к земному кораблю череда перегретых алюминиевых стрел.

— Сопло восемь! — по подбородку стекает кровь. Зрелище впечатляющее, но это всего лишь прокушенная губа из-за съехавшей набок прокладки.

— Нас…ть! Не догонят! — щеки бортинженера, и до того напоминавшие морду бульдога, свисают совершенно по-собачьи. Грохот взрывов отсюда не слышен, но в мерную очередь рывков вдруг прокрадывается странная вибрация — будто по ходовой плите лупит уже не молот, а отбойный молоток.

— Попадание, — лязгает зубами инженер, выплевывая капу, налитые кровью глаза не отрываются от монитора повреждений. — Т-т-твою маму! Смазка с-сбита, надкол! Шкипер, г-гаси мортиру!

— На…, — выдыхает пилот. Корпус конвульсивно содрогается — даже сквозь амортизаторы проходит вибрация от трещин, бороздящих кормовую плиту. Вольфрам-алюминиевые снаряды зависают в странном покое по левой раковине "Ты не нравишься Нью-Йорку", неторопливо смещаются в сторону и обгоняют цель, смертоносные и безвредные.

Никакой тишины — даже с отключенными двигателями корабль пронизывают тысячи щелчков от работающих исполнительных механизмов и жужжание вентиляторов. Только тела вдруг наливаются головокружительной легкостью.

Минутное молчание — экипаж пытается свыкнуться с мыслью об отсутствии костедробительных перегрузок.

— Повреждения? — сплюнутая кровь повисает красным шариком.

— Заклинило поворотники восьмой маневровой группы дюз, — сквозь хрип откликается инженер. — Откол фрагмента двигательной плиты величиной с грузовик. Перекос направляющих демпфера один. Смещение контейнера в пусковой Чарли — автоматика не дает добро на пуск ракеты. Сдох от тряски лазерный дальномер прицельной системы — придется наводиться или с дронов, или по резервному дальномеру, ты что предпочитаешь, Билли?

— Наводиться по исправной СУО, — мрачно цедит оператор систем ракетно-артиллерийского вооружения, которого уже не называют иначе как канониром даже в официальных отчетах.

— ОК. Шкип, прошу разрешения на ВКД — глянуть, что у нас с дальномером.

— ОВП — два семнадцать, уложишься?

— Не в первый раз в космосе, сэр! — бортинженер делает движение щеками, будто хочет презрительно сплюнуть, но вместо этого с приглушенным шипением сквозь зубы выбирается из ложемента и начинает забираться в "Орлан", закрепленный в камере возле гермошлюза.

На внешних камерах появляется неуклюжая фигура, карабкающаяся от шлюза к носовой бронеплите между двумя массивными лепестками бортовой защиты. Она надолго замирает у кронштейна, удерживающего выносимые сенсоры системы управления огнем, затем поочередно извлекает инструменты и принимается за не вполне понятные манипуляции.

Полчаса спустя шлюз проворачивается и из него вываливается скафандр. Забрало поднимается.

— Ремонт завершен. Кажется, сдох датчик угла поворота, но для верности я заменил всю головку. Билли, ты снова при своих.

— Сколько хватанул? — поинтересовался вместо благодарности ганнери.

— Эй, парни, вы в своем уме? — фыркнул инженер, открывая входную панель скафандра. — Вы сейчас искренне беспокоитесь о полученной дозе? Серьезно?

Пилот почесал затылок.

— Экипаж, внимание. У меня хорошие новости. В общем, когда мы выполним задачу, нам не придется отстреливаться от истребителей на трезвую голову, — он вскинул руку, демонстрируя безгравитационную грушу-поилку.

— "Большой яблочный" трехлетней выдержки, — с гордостью произнес он.

— Шкипер, нас вообще-то может слушать Башня, — напомнил бортинженер. — Не боитесь последствий для карьеры?

Дружный смех.

— К черту карьеру и Башню — пришельцы отлично нас глушат. Как там они, кстати?

— Больше тридцати целей на хвосте. Идут на сходящихся на полном ускорении, перехват через два двадцать пять. Четыре отделились от кольца, падают навстречу. Войдут в радиус поражения через сорок минут.

— Состояние ракет?

— Все ПУ в работе, кроме третьей. Боюсь, сэр, нам придется бить шестью ракетами вместо восьми.

— И то радует. Билли, постарайся, если выйдет, передать на Землю всю телеметрию боя. Им пригодится любая мелочь.

— Есть, шкип, — на какое-то время команда погружается в молчание, в последний раз проверяя состояние револьверных пусковых, антенн локаторов, систем жизнеобеспечения и еще тысячи мелочей.

РЛС забита помехами по всем каналам, ИК-сенсоры захлебываются от множественных источников излучения, но экипажу кое-как удается заставить компьютер соотнести данные с камер и тепловизоров, отфильтровать ложные цели и взять на сопровождение четыре вражеских корабля. Попискивают сигналы с дальномера, пока что исправно отмечающего дистанцию до кинжальных истребителей.