Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Ниргал, хоть и, в общем, не питавший интереса к этим пререканиям, все же находил их предпочтительными для той политики партии, которую она вела в Каире. Он вернулся с Земли, не имея официальной должности ни в новом правительстве, ни в старой партии, и теперь видел, что его сторонники (или, скорее, противники Джеки) вели борьбу за то, чтобы дать ему не место с ограниченным влиянием, а серьёзную должность, которая даст ему реальную власть. Кое-кто из друзей советовал ему подождать и, когда придёт время выборов, выдвинуться в сенат, другие говорили об исполнительном совете, третьи – о месте в МПС. Ниргалу не нравилось ничего из этого. А когда он общался по видео с Надей, то видел, что все эти должности стали бы для него тяжким бременем. Хотя она сохраняла достаточно невозмутимый вид, было заметно, что эта работа ей претила. Но Ниргал не выдавал своих чувств и внимательно выслушивал тех, кто давал ему советы.

Сама Джеки возглавляла собственный совет. На заседаниях, где Ниргала принимали за своего рода «министра без портфеля», она вела себя с ним более безучастно, чем обычно, что наводило его на мысль, что ей нежелательно его продвижение по служебной лестнице. Она хотела посадить его на такую должность, которая, учитывая её собственную, была бы непременно ниже. Но если он окажется где-то на стороне…

И вот она сидела с младенцем на руках. Тот мог быть его ребёнком. И Антар смотрел на неё с тем же выражением лица, с той же мыслью. Так бы, несомненно, смотрел бы и Дао, будь он до сих пор жив. Ниргала внезапно охватила скорбь по своему единоутробному брату, своему мучителю, своему другу – они с Дао дрались между собой, сколько он себя помнил, но, несмотря ни на что, приходились друг другу родными.

Джеки, казалось, уже забыла и Дао, и Касэя. Как забыла бы и Ниргала, если бы того убили. Она была в числе тех Зелёных, которые отдавали приказ подавить наступление Красных в Шеффилде, и поддерживала жёсткие меры. Пожалуй, она просто вынуждена забывать о мёртвых.

Младенец заплакал. В его округлом лице невозможно было заметить никакого сходства с кем-либо из взрослых. Ротик, как у Джеки. Но во всем остальном… От власти, которую порождало анонимное отцовство, становилось страшно. Конечно, мужчина тоже мог такое проделать: взять яйцеклетку, вырастить её путём эктогенеза самому. Рано или поздно кто-то так и поступит, особенно если женщины станут слишком часто следовать примеру Джеки. Мир без родителей. Пусть настоящей семьёй могли быть и друзья, но по телу Ниргала все равно пробежала дрожь при мысли о том, что когда-то сделала Хироко и что теперь делала Джеки.

Чтобы очистить разум от всего этого, он продолжал летать. Однажды вечером, когда он сидел на платформе после блистательного полёта, кто-то упомянул в разговоре имя Хироко.

– Я слышал, она на Элизии, – сказал кто-то. – Устроила там новую коммуну коммун.

– Где ты это слышала? – спросил он у женщины, но получилось немного резко.

– Помнишь тех пилотов, которые останавливались здесь на прошлой неделе? Которые летят вокруг света, – отозвалась женщина, удивившись. – В том месяце они были на Элизии и сказали, что видели её там. – Она пожала плечами. – Это все, что я знаю. Конечно, никакого подтверждения этому нет.

Ниргал откинулся на спинку сиденья. Как всегда, информация из третьих рук. Некоторые из таких историй, правда, выглядели правдивыми, а иногда попадались и чересчур правдивые, настолько, что явно были выдуманы. Ниргал не знал, что и думать. Совсем немногие считали, что она погибла. Мелькали и сообщения о встречах с людьми из её окружения.

– Просто им хочется, чтобы она была там, – сказала Джеки, когда Ниргал рассказал ей об этом на следующий день.

– А разве ты этого не хочешь?

– Конечно, – хотя на самом деле она не хотела, – но не настолько, чтобы выдумывать об этом байки.

– Ты правда думаешь, что это все выдумки? Ну кому это нужно? Зачем людям это делать? В этом нет никакого смысла.

– Люди вообще существа бессмысленные, Ниргал. Тебе стоит это уяснить. Люди замечают где-нибудь пожилую японку и думают: как она похожа на Хироко! Потом вечером рассказывают соседям по комнате, что, как им кажется, они видели Хироко. Мол, она на рынке покупала сливы. Потом сосед идёт на свою стройку и говорит, что его сосед вчера видел, как Хироко покупала сливы.

Ниргал кивнул. Разумеется, это было правдой – по крайней мере, в большинстве случаев. Но в остальных, в тех немногих, которые выбивались из общего ряда…

– А пока тебе нужно принять решение насчёт того места в природоохранном суде, – сказала Джеки. Это был местный суд, нижестоящий по отношению к мировому. – Мы можем устроить так, чтобы Мэм получила должность в партии, которая на самом деле даст больше полномочий, или ты можешь её занять, если хочешь. А может, и обе займешь. Но нам нужно знать.

– Да-да.

В комнату вошло несколько человек, желающих обсудить какие-то другие вопросы, и Ниргал отдалился к окну, расположившись рядом с няней и ребёнком. Дела ничуть его не интересовали – гадкие и абстрактные, они сводились к манипуляциям над людьми, которым не давали никаких материальных благ за тяжёлый труд. «Это и есть политика», – сказала бы Джеки. И она явно получала от этого удовольствие. В отличие от Ниргала. Что было странно, ведь он, казалось бы, всю жизнь корпел, чтобы добиться места в политике, а теперь, когда достиг цели, это ему не нравилось.

Он вполне мог научиться делать эту работу. Ему пришлось бы преодолеть враждебность тех, кто противился его возвращению в партию, создать основу собственной политической поддержки, то есть собрать группу людей, которые станут помогать ему. Используя своё служебное положение, пришлось бы оказывать им услуги, втереться в доверие, натравливать их друг на друга, чтобы каждый старался исполнять его приказания, доказывая своё превосходство над остальными… Он видел, как это устроено, прямо в этой комнате, когда Джеки принимала своих советников, одного за другим. Она обсуждала с ними все, что происходило в сфере их полномочий, после чего раздавала им поручения, чтобы те могли проявить ей свою преданность. Конечно, если бы Ниргал обратил на это её внимание, она сказала бы, что так и должно быть. Такова политика. Марс находился теперь во власти марсианских политиков, и эту работу необходимо было делать, чтобы создать новый мир, к которому они стремились. Не нужно быть привередой, нужно быть реалистом и, засучив рукава, приступить к делу. В этом даже имелось какое-то благородство. Эта работа необходима!

Ниргал не знал, были ли эти суждения верны или нет. Неужели они действительно потратили свои жизни на избавление Марса от господства Земли лишь затем, чтобы установить здесь местный вариант того же уклада? Неужели политика обязательно должна быть такой практичной, циничной, неестественной и противной?