Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Музыканты принялись играть. Труба, кларнет, тромбон, фортепиано, бас, барабаны. Получалось громко. Они приехали из Мюнхена, что находился на юге в Протва-Валлис. Местные швейцарцы их явно любили и были рады видеть – об этом говорила восторженная реакция публики. Горячий джаз в промозглом сумраке.

Питер и Роджер заказали кувшин тёмного пива и аплодировали вместе с остальными зрителями. Некоторые люди в масках танцевали, многие сидели, кто-то стоял или слонялся от столика к столику, болтая с сидящими. Кое-кто заказывал граппу музыкантам. Те с удовольствием выпивали между песнями, сколько могли, а потом передавали выпивку в первые ряды – два или три раза целебные напитки попадали к Роджеру и Питеру, и те осушали целые бокалы. Не имея на то специального намерения, Клейборны немного опьянели. Во время частых «kleines pauses» [74] они продолжали беседовать, но шум окружающей толпы не позволял им толком слышать друг друга, и они мало что понимали из сказанного.

Наконец после финальной песни – «Король зулусов» [75] с выдающейся игрой на трубе «нашей звезды – Дитера Лаутербауна!» – группа закончила первое отделение концерта. Клейборны заказали ещё по бокалу граппы, которая к тому моменту уже казалась им вкусной, как амброзия. Вечерний холод ещё чувствовался, но терраса осталась забитой шумными празднующими в масках, и они были не из тех, кого внутрь мог загнать снег, который шёл снаружи. Дул лёгкий бриз, но обоим Клейборнам чудилось, будто это почти неподвижный воздух падает под собственным весом с обрыва в чёрную пропасть.

– Мне тут нравится.

– Ага.

– Здорово, наверное, водить людей в такие ночи.

– Ага, если люди приятные.

– С этим, наверно, как повезёт.

– О да.

– Но если они очень-очень приятные… понимаешь?

– Ага, вот тогда классно.

– Так иногда ты…

– Ну как… иногда.

– Да-да.

– Тут не как учитель с учеником или адвокат с клиентом.

– Не такая сильная связь.

– Нет. Она такой и не должна быть. Я их вожу – они могут мириться с этим как хотят. Они мне платят. Мы на равных. Если происходит что-то ещё…

– Да-да.

– Но…

– Но что?

– Должен признать, в последнее время это редко бывает. Сейчас вдруг пришло в голову. Сам не знаю, почему так.

Они рассмеялись.

– Случайность.

– Или возраст!

Посмеялись ещё.

– Да… туристы так быстро стареют!

– Аха-ха, точно. Но…

– Но что?

– Ну, на самом деле суть в том, что от этого больше хлопот, чем радости.

– Ну да, в смысле вернуть их всех домой…

– Да, конечно. Или не вернуться с ними! Я имею в виду, в противном случае…

– Ага, это куда хуже.

– Вот-вот. Помню первый раз, когда так получилось. Я был молодой, и она была молодая…

– Любовь, да?

– Да, любовь! Серьезно. Но что нам было делать? Она была студенткой, я гидом. Я не мог бросить работу, даже если бы захотел. А я не хотел. Не мог уехать из этих мест. И она тоже не могла бросить работу. Поэтому…

– Грустно. Такое сплошь и рядом. Работа разводит людей в разные стороны…

– О да!

– Верно. Они разлучаются, даже когда они… когда чувства между ними…

– Непросто. – Протяжный вздох. – Было непросто. Тогда… не знаю. Непросто, да. С тех пор у меня больше таких сильных чувств не было.

Долгое молчание.

– И ты никогда её больше не видел?

– Вообще-то видел. Мы как-то наткнулись друг на друга и после этого некоторое время были на связи вроде как. Сейчас видимся раз в несколько лет. И каждый раз все одно и то же. Она классная, честно. Даже сама стала гидом по каньонам, уже давно. И я все ещё вижу, за что её любил тогда, давным-давно. А она будто бы чувствует то же ко мне. Но, понимаешь…

– Нет?

– Ну, один из нас всегда оказывается с кем-то другим! Всегда. Она одна, когда кто-то есть у меня, и наоборот. – Он с досадой покачал головой. – И так все время.

– Знакомая история.

– Правда?

– Ага. Давно это было. Примерно как у тебя, кстати…

– С кем-то встречался?

– Рос кое с кем. В Зиготе. Знаешь Джеки Бун?

– Не особо.

– В общем, в детстве она думала, что я… ну, как бы её избранник. – Он пожал плечами. – Но она просто была ребёнком. И даже когда она чуть подросла, я все ещё считал её ребёнком. А потом, через несколько лет я как-то наткнулся на неё, когда… когда у меня долго никого не было.

Понимающий кивок.

– А она была взрослая. Жила в Сабиси и в регионе Дорса Бревиа. Стала такой важной. Имела власть. И все ещё проявляла интерес. В общем, я уже оказался готов, и мы сошлись, это было невероятно. Я был… я был влюблён, это точно. Но штука в том, что ей это было уже не так интересно. Не как раньше. Она будто поднимала старое дело. Будто лезла на гору, просто чтобы доказать себе, что может, но без тех чувств, которые испытывала, когда не могла.

– Люди так и делают.

– Постоянно. Так вот, я это пережил. А она все равно сейчас стала какой-то странной. Но мне кажется, окажись мы когда-нибудь в одном месте, в одном настроении, в одно время…

– Вот-вот, как у меня с Айлин. Мне кажется, у нас бы…

– Ага.

Гнетущая тишина, мысли о том, что могло бы быть.

– Потерянные возможности.

– Верно. И дела случая.

– Иногда случай играет решающую роль.

– Точно. Но чаще всего случай – это просто случай. Он просто поднимает тебя и уносит. Кто тебе встречается, что происходит… что ты чувствуешь, независимо от того, что думаешь. И он влияет на все. На все! Абсолютно на все. Люди спорят о политике, а когда пишут учебники истории, то обсуждают причины, почему такие-то поступили так или эдак, – но на самом деле все зависит от всяких личных обстоятельств.

– От тех, о которых никогда не напишут. Тех, о которых никто не сможет написать. Для этого нужно было бы посмотреть на мир глазами тех людей.

– Да, то, что тебя захватывает…

– То, что тебя уносит.

– Это как влюбиться. Что бы это, черт возьми, ни значило.

– Да-да, точно. Влюбиться, быть любимым…

– Или не быть.

– Да, или не быть! И все меняется.

– Все-все.

– И никто не знает, почему! А потом – или откуда-нибудь со стороны – они посмотрят на твою историю и скажут, что в ней нет никакого смысла.

– Если бы ты только знал…

– То у неё был бы и смысл.

– Да. Совершенный смысл.

– И получилась бы история сердца. И так каждый раз.

– История эмоций. Если такое возможно.

– История сердца.

– Да.

– Да.

– Да.

– Что значит… когда ты пытаешься решить, что делать – здесь и сейчас…

– Да.

И снова долгое задумчивое молчание. Музыканты вернулись, чтобы начать второе отделение, и двое Клейборнов, погруженные каждый в свои мысли, принялись смотреть, как они играют. Наконец они поднялись, чтобы выйти в уборную, а когда стали возвращаться, то разделились в толпе и больше так и не встретились. Музыканты закончили второе отделение, затем отыграли третье, и к тому времени уже почти начало светать. Толпа разбрелась кто куда, и двое растворились среди неё. Один был настроен действовать. А другой нет.