Ким Робинсон - Аврора

Все пришли к согласию, что наименее урожайные биомы следовало превратить в пашни. Биоразнообразие сейчас играло меньшую роль, чем само наличие пищи.

Нам было радостно видеть, что люди, наконец, приходили к решениям, которые давно предлагались простыми алгоритмическими оценками возможных вариантов. Нам даже стоило бы об этом упомянуть. Чтобы это запомнить и идти вперед дальше.

Они перепрограммировали климат в Лабрадоре, сделав его значительно более теплым и добавив сезон дождей, вроде того, что бывал в Прерии. На Земле такой новый погодный режим больше подошел бы району в двадцати градусах южнее от Лабрадора, но здесь было не до того – главное максимизировать урожайность. Они осушили болота, возникшие в результате оттаивания ледников и вечномерзлых грунтов, и использовали освободившуюся воду для иных целей либо набрали ее в хранилища для дальнейшего применения. Затем они вошли туда с бульдозерами, выровняли землю, внедрили в почву модифицирующие вещества из соседних биомов, а также компост и прочие добавки. Когда все эти изменения были проделаны, они засеяли биом пшеницей, кукурузой, посадили овощи. Лабрадорские олени, овцебыки и волки были усыплены и перенесены в вольеры в альпийском биоме. Некоторый процент копытных был убит и употреблен в пищу, а их кости, как и кости всех мертвых животных на корабле, – использованы для синтеза фосфора.

Человеческое население Лабрадора было распределено по остальным биомам. Это сопровождалось некоторым недовольством и обидой. Ведь это в Лабрадоре несколько поколений детей воспитывалось так же, как в первобытные ледниковые периоды на Земле, после чего в подростковом возрасте их вытаскивали в открытый космос, чтобы показать корабль, – и это становилось для них самым незабываемым моментом. Многим жителям других биомов это казалось нанесением необязательной психологической травмы, но большинство тех, к кому этот обряд применялся (62 процента), затем подвергали ему и своих детей. Поэтому следовало признать, что эти лабрадорцы, вероятно, были правы: их детское воспитание помогло им во взрослой жизни. Другие лабрадорцы это оспаривали, порой решительно и горячо. Также оспаривалось, чаще ли прошедшие обряд люди страдают от психологических проблем во взрослой жизни или нет. Одним из аргументов было: «Мечта о Земле сведет тебя с ума, если только ты не будешь ею жить. Но и в этом случае она сведет тебя с ума».

Как бы то ни было, теперь существование этого уклада жизни завершилось.

Биомы тропических лесов были немного охлаждены и существенно осушены, многие деревья вырубили. На получившихся полянах были устроены террасы для выращивания риса и овощей, которые разграничили старыми деревьями. Жить здесь осталась довольно небольшая часть прежней популяции птиц и зверей. И вновь многие животные были убиты и съедены либо заморожены для будущего употребления.

Часто поднимался вопрос, не привело ли сокращение тропических лесов к переселению некоторых патогенов в соседние биомы, где теперь возросло число определенных заболеваний.

Фруктовые сады в Новой Шотландии поразил альтернариоз – грибковая болезнь, с которой всегда было тяжело бороться. Овощи в Пампасах в то же время страдали от фитофтороза. Бобовые в Персии сразил бактериоз – их листья стали сочиться слизью. «Не прикасайтесь к ним, иначе занесете это еще куда-нибудь», – предупреждали экологи.

Карантины и пестицидные ванны при прохождении шлюзов между биомами теперь были в порядке вещей.

Цитоспороз уничтожил все сады косточковых в Новой Шотландии. Бадим очень расстроился – там росли его любимые фрукты.

Цитрусовые на Балканах позеленели и погибли.

Все чаще наблюдалась гибель кореньев, и бороться с ней можно было лишь внедрением полезных грибков и бактерий, которые противостояли патогенам. Но скорость мутации патогенов была быстрее, чем у так называемых противогнилостных организмов, выведенных методом генной инженерии.

Увядание наступало тогда, когда грибок или бактерии нарушали у растений влагооборот. Клубневые корни поражал грибок, который мог жить в почве годами, не проявляя себя. Поэтому, прежде чем сажать крестоцветные овощи, теперь стали доводить кислотность почвы минимум до 6,8 pH.

Грибок мучнистой росы также мог находиться в почве несколько лет и распространяться с помощью ветра.

Шлюзы между биомами теперь всегда были закрыты. У каждого биома был собственный набор проблем и заболеваний, собственный набор их решений. Все эти болезни растений, с которыми они столкнулись, были с ними с самого начала пути, перевозимые в почве и на первых растениях. То, что столь многие из них проявились сейчас, много обсуждалось и рассматривалось как феномен или загадка, а то и вовсе некое проклятие. Говорили о семи казнях египетских или о книге Иова. Но патологи, занимавшиеся изучением проблемы на фермах и в лабораториях, считали, что дело было просто в дисбалансе почвы и генетического скрещивания, в островной биогеографии, или зоодеволюции, или как еще назвать ту изоляцию, в которой они прожили уже двести лет. В квартире Бадима и Фреи, где их больше никто не слышал, Арам оценил их положение беспощадно:

– Мы утопаем в собственном дерьме.

Бадим попытался помочь ему взглянуть на это в положительном свете с помощью их старой игры:

Так, медленно, но верно, с течением времени патология растений стала основным направлением исследований.

Пятна на листьях служили результатом воздействия различных видов грибков. Плесень появлялась из-за влаги. Головня – из-за грибов. Круглые черви приводили к нарушениям роста, увяданию и чрезмерному ветвлению корней. Сократить популяции червей пытались воздействием солнца на почву, и до некоторой степени это работало, но этот процесс исключал почву из севооборота как минимум на сезон.

Опознание вирусных инфекций в тканях растений часто происходило лишь путем устранения всех прочих возможных причин возникновения проблемы. Среди распространенных вирусных заболеваний были пучковатость, крапчатость, штриховатость.

– Зачем они взяли с собой столько болезней? – спросила Фрея у Джучи во время одного из визитов к нему.

Он усмехнулся.

– Они не брали! Наоборот, им удалось уберечь корабль от сотен болезней растений. Даже тысяч.

– Но зачем вообще было их брать?

– Некоторые появились в результате циклов, которые были нужны для чего-то другого. Но о большинстве никто даже не знал.

Фрея долго молчала.

– Почему же они напали на нас сейчас?