Виталий Астапенков - Марс. Книга 2 [СИ]

— У нас мало преступлений, — негромко сказала Даша, проследив мой взгляд. — В основном, пьяные потасовки в барах после вахт. Собственно, их и преступлением-то не назовешь — так, мужики пар сбрасывают. И бары большей частью здесь в космопорту, ну, и на Южном тоже. Это сегодня игра была, а так дежурят по трое.

— А остальные посёлки?

— Посёлки патрулируют по вызовам.

Я хмыкнул.

— Трое на тридцать тысяч человек — у вас и в самом деле рай.

— Да как же! И, кстати, не тридцать — девяносто тысяч, отстал ты от жизни!

— Сколько?

— Девяносто тысяч восемьдесят три человека — по официальным данным. — Даша не выдержала и прыснула. — Ну, у тебя и лицо! Чему ты удивляешься? Несмотря на дороговизну, сообщение Земля — Марс давно стало регулярным. Половина всей промышленности на это задействовано. Сейчас на Земле вообще подготавливают целый флот из двадцати контейнеровозов с анабиозными капсулами, пять тысяч мест каждый. Но и это для планеты — капля в море. Нужно поскорей создать запасы воды, вот тогда действительно будет исход! А то стоят наши посёлки без людей на консервации, заедешь в такой — жутко делается.

— Да, такими темпами у вас скоро национальные анклавы проявятся. Марсианская башня бы не случилась взамен Вавилонской.

— Вряд ли, — отмахнулась Даша, — пока, во всяком случае. Сейчас любой, кто отправляется в космос и на Марс, в частности, обязан в совершенстве владеть пиджин-инглиш. Вот когда пройдёт переселение — тогда другое дело.

— Тогда и численность охраны правопорядка увеличивать придётся.

— Придётся, — хмуро сказала Даша. — Что за проклятье лежит на человечестве? Куда ни сунемся, всюду тащим с собой одно и то же! Ложь, обман, насилие…

Она резко замолчала, будто устыдившись собственной вспышки.

Я решился, наконец.

— Даша, — спросил осторожно, — мне показалось, или между вами с Гердом что-то есть?

Она долго не отвечала, и я уж подумал, что ответа не будет, когда она заговорила, сначала тихо и путано, потом всё громче и яростней.

— Вообще-то, это не твоё дело. Ну, да, мы были вместе. Женщин здесь ещё довольно мало, и им можно выбирать. Я и выбрала: сильный, умный. Но спустя какое-то время поняла: я не люблю его. Не люблю — и всё! Ещё какое-то время пыталась убедить себя в обратном, но бестолку!

— И вы начали ссориться?

— Ям начала ссориться. Макс терпел. Но однажды не выдержал и сказал, что ни за что меня не отпустит. В ответ я его ударила, а он сломал мне руку. Случайно, правда, и запер в нежилом блоке. Потом выпустил. Просил прощения. Он неплохой человек…

Выговорившись, она откинулась на сиденье, глядя вверх, на проступившие в тёмном небе цепочки небольших огоньков, очерчивающие объём старт-финишного комплекса доставки орбитальных грузов. Они вспыхивали ярко-жёлтым светом и стремительно уносились вверх, теряясь в глубине пространства среди белых гвоздиков звёзд.

Я не знал, что сказать. Сидел и любовался точёным профилем, задавив в зародыше желание разыскать сержанта и набить ему морду.

— Илай, — вдруг спросила Даша как-то неуверенно, — а ты меня тогда поцеловал только чтобы доказать, что не гей?

Я потянулся её обнять. Даша развернулась на сиденье, придержав мою руку.

— Нет. Ты ответь.

— Ты и вправду так думаешь? — Я преодолел сопротивление девушки и обнял. Поцеловал в холодные нос, щёки, нашёл такие же холодные губы. Отпустил.

— Прости. Совсем голову потерял.

Даша молчала.

Космос, как же извиниться?

— О! — вспомнил. — А может ты всё-таки из этих…

Меня поцеловали…

… Губы были тёплые и нежные, и почему-то от них катилась сметающая всё волна, гасившая и зажжённые над площадью огни, и саму площадь, и небо над головой…

… и резко толкнули в грудь. Больно, причём.

— Из каких — из этих?

— Ну что ты всё время дерёшься? — не выдержал я. — Так я скоро и шевелиться не смогу!

— Ничего, нас учили помощь оказывать. — Даша провела ладонью по моей щеке. Я млел, закрыв глаза, потом снова потянулся к девушке.

— По-моему, ты уже спасён, — пробормотала она, вырываясь. — Сейчас наши придут. Хватит!

У, какая!

— И где это тебя учили такую помощь оказывать?

— Обижусь, — предупредила Дарья.

— Прости, — в который раз повинился я. И правда, что несу? — Пошутил неудачно.

Даша внимательно посмотрела на меня, я скорчил рожу, она засмеялась.

— В Академии нас учили.

— Ты училась в Академии? — Я уважительно присвистнул.

— Не свисти. — Даша нахмурилась. — Да, училась. А ты нет?

— А на каком факультете?

— Не уходи от ответа. Ты учился в Академии?

— Учился, учился, где я только ни учился. Дарья Лайт… Лайт… или Светлова?

— Даша, где вы? — по площади разнёсся хриплый баритон.

Даша отвернулась и нажала кнопку на руле, помигала опоясывающим корпус рядом фар. Одна за другой в машину забрались четыре фигуры. Трое на заднее сиденье и одна к нам с Дашей, оттеснив ко мне девушку.

Севший быстро пробежался пальцами по кнопкам управления, запуская двигатель, одновременно с тихим шорохом из бортов выдвинулись клинообразные, изогнутые пластины. Они сомкнулись над головой пластиковым куполом. Зашумел вентилятор и почти сразу повеяло теплом. Человек расстегнул комбинезон и сбросил капюшон, явив абсолютно лысую голову и кустистые чёрные брови, казавшиеся большими мохнатыми гусеницами на гладко выбритом лице.

— Привет, Дашуль! — Это был обладатель хриплого баритона. Он наклонился и мимолётно коснулся губами Дашиной щеки, та чмокнула его в ответ. — А вы, наверное, Илай? — Он наклонился и протянул руку, я пожал. — Я Зойл Леннарт, Лен. Дашино начальство. Сзади сейчас устроились наши климатологи: Ичида Садако…

— Комбанва [3] Добрый вечер (японск.) , — подняла руку сидевшая посредине симпатичная женщина лет тридцати пяти.

Я вежливо склонил голову.

— … Пауль Иванов…

— Здравствуйте, — сказал сидевший слева от японки молодой парень с русым чубом, этакий первый парень на деревне. На вид, разумеется.

— … и Сергей Хрулёв.

Костистое лицо и сухо поджатые губы. Серьёзный взгляд.

— Добрый вечер.

— Добрый…

Леннарт тронул машину с места.

Мы проехали по площади мимо погруженных в темноту панорамных окон, вывернули на прямой широкий проспект с подсвеченным покрытием. По обеим сторонам тянись невысокие трехэтажные здания — небоскрёбы по местным меркам. У некоторых уютно мигали светопанели на входе, у других наоборот, горели яркими огнями под ритмичную музыку. Местные бары, как я понял. У каждого теснился народ, в основном, мужчины, но были женщины. А вот по самому проспекту, по проложенным вдоль трассы дорожкам, уставленными удобными скамьями, никто не гулял. Наверное, не хотели мёрзнуть: температура снаружи стремительно опускалась.