Ирина Истратова - Дикие собаки

Никто уже не помнит, сколько миссий по разным причинам отменили, сколько из них потерпели неудачу. В памяти остались лишь самые впечатляющие провалы: EDEN и «Мариус».

В конце тридцатых EDEN доставил на Европу двух роботов, оснащённых ядерными реакторами, водяными плазмобурами и георадарами. «Землепашец» должен был исследовать тонкий верхний слой ледяной коры Европы, её холодную, твёрдую и хрупкую литосферу, а «Рудокоп» — проникнуть на несколько километров вглубь и добраться до тёплого льда астеносферы, где сосредоточена геологическая жизнь планеты.

EDEN совершил посадку, и связь с ним пропала навсегда. А в коде обнаружили несколько исправлений, внесённых явно со злым умыслом. Ответственность за эту акцию взяли на себя экологические фундаменталисты: так они хотели защитить гипотетическую жизнь Европы от разрушительного вторжения земной науки.

«Мариус» стал первой пилотируемой миссией к Юпитеру. Великая энергетическая революция сделала полёт осуществимым, дав «Мариусу» термоядерный двигатель, но она же породила глобальный экономический кризис, и в результате не все работы произвели вовремя и на должном уровне. Запуск оттягивали. Надо было решать: лететь как есть, пока не закрылось стартовое окно, или отложить миссию на неопределённо долгий срок. Это было время всеобщей растерянности, дурных предчувствий и апокалиптических настроений. В агонии капитализма многим виделся конец научно-технического прогресса, кризис называли Последним Кризисом, а миссию «Мариус» — Последней Космической Миссией Человечества.

Путь к Юпитеру был отмечен, как вехами, мелкими авариями во всех системах корабля. Команда высадилась на Каллисто — там самая низкая радиация, а ледяная поверхность покрыта соединениями железа, кремния, углерода и азота. Европа интереснее, но не столь гостеприимна, и на неё отправили роботов строить базу из привезённых с Каллисто материалов. Но туда так и не ступила нога человека. Сломался посадочный челнок, и экспедиция проторчала на Каллисто, большую часть времени занимаясь ремонтом. Чудо, что удалось вернуться домой.

Негативный опыт «Мариуса» был так ярок, что Земля ещё целых полвека не посылала людей к Юпитеру.

Европа ждала Тагаева, и он не мог поверить, что «Гаруспик» улетел без него. Ему предложили участвовать в очередной марсианской экспедиции. Ну зачем евро-пологу Марс? Он бы ещё принял утешение от Титана и Энцелада — старых товарищей, друзей детства, но не поучения скучного старика Марса. Марс говорил ему: приезжай, набирайся опыта, как многие до тебя, и пусть всё идёт своим чередом. Что с того, что этот опыт для тебя бесполезен? Отличное украшение для послужного списка! Когда-нибудь он станет достаточно длинным, чтобы позволить тебе наконец выполнить своё предназначение.

Тагаев не сдавался, храня верность Европе. И она оценила это, потребовала его к себе.

Одну стену лаборатории занимала фотография полуобнажённой красотки. Недобрый взгляд исподлобья, нижняя губа чуть выпячена — бр-р! Заметив Тагаева, красотка качнула бёдрами и облизала губы.

— Вы принесли образец рассола, Валентин? — в глазах Рафаэля зажёгся жадный интерес.

— Из линзы? Нет, мы ещё её не вскрыли.

— Не тяните, — попросил биолог. — Как по-вашему, есть шанс найти что-нибудь во льду? Я слышал, вы не согласны с доктором Савиным.

Савин полагал, что астеносфера Европы — система, обособленная от океана. Конвекция заключена в её пределах, а обмен веществом — односторонний и незначительный. Так что, если в океане есть жизнь, вряд ли её следы будут вынесены тёплым льдом к поверхности.

Тагаев соглашался, что это представление справедливо, но лишь на коротком отрезке времени. Бывало, что водная оболочка Европы промерзала почти до дна, а случалось, оттаивала на всю глубину. Последний раз это произошло шестьдесят миллионов лет назад — таков возраст литосферы Европы, и, значит, если жизнь в океане зародилась раньше, то её следы можно найти где угодно.

— А знаете, Валентин, кто на базе самый большой оптимист?

— Кто?

— Роботы-уборщики, — Рафаэль сделал паузу, наслаждаясь непониманием. — Они жгут мусор! Чтобы, значит, уничтожить на месте проникшие на базу инопланетные микроорганизмы.

— Может, наоборот? — спросил Валентин. — Чтобы уменьшить риск заражения Европы земными микроорганизмами, как вышло на Марсе?

— И это тоже.

— Рафаэль, а роботы-уборщики проводят анализ органики, прежде чем сжечь?

— Эти глупые старые жестянки?

— Но съёмку они хотя бы ведут?

— Не знаю, — удивился Рафаэль. — Кажется, нет. А зачем это вам?

— Ищу доказательства существования собак.

— Вот, — биолог достал из ящика и протянул Валентину пластиковый конверт. Внутри лежал короткий чёрный волос. — Я провёл анализ ДНК. Это собака.

— Рафаэль, это пока не собака, а собачья шерсть. Вы могли привезти её с Земли.

— Ага. Вместе с собакой.

— Скажите, Рафаэль, как можно незаметно привезти собаку? В анабиозе?

— Ну, в принципе… Технология разработана, пора испытывать, — засмеялся американец. — Нет, не так. Нам перед вылетом поставили одну программку, якобы для облегчения сосуществования в коллективе. Чтобы мы не замечали друг у друга недостатки. Ха! Может, мы чего ещё не замечали? Так можно не то что собаку провезти… — Рафаэль волнообразно охватил воздух обеими руками.

— Слона?

— Зачем — слона?

— А зачем собаку? Рафаэль пожал плечами.

— Просто захотелось. С собакой веселей.

— Рафаэль, это несерьёзно.

— Вы так говорите, потому что не любите собак, Валентин. А посмотрите на доктора Савина! Видели, как он нянчится с киберпроходчиками? Дал им собачьи клички. Между прочим, наводит на размышления…

— Неужели? — Тагаев задумался. — Нет, что-то не сходится. Будь у Андрея Николаевича настоящая собака, зачем переносить чувства на роботов?

— Логично… Значит, собаку провёз Хэ Бинсин. Точно! Он ковырялся в программе для нейрочипов. И он отвечает на базе за электронику. Похоже, Валентин, вам не удастся раздобыть съёмки. Уж Хэ Бинсин позаботится, чтобы его собаку не регистрировала автоматика.

— Рафаэль, — вспомнил Тагаев. — Андрей Николаевич говорит, что вы видели собаку. Как всё произошло?

Биолог смутился.

— Только не подумайте, что это моя собака. Честно, не моя.

— Обещаю.

— После того как доктор Савин дал мне послушать запись лая, собака не шла у меня из головы. Очень хотелось её покормить. Когда я выходил на прогулку, то брал немного мяса и оставлял в старых тоннелях. И ночью мясо исчезало!

— Его убирали роботы, — предположил Валентин.

Рафаэль бросил на него негодующий взгляд.

— Однажды я решил спрятаться и посмотреть, как собака будет есть. Я видел её тень на стене, слышал, как она чавкает. Я выглянул из-за поворота, и она испугалась. Убежала прочь. Но главное я успел рассмотреть. Валентин, это была большая чёрная собака.