Ирина Истратова - Дикие собаки

В центре зала стояла мощная полупрозрачная колонна — оголовок скважины. Внутри смутно темнел силуэт лифтовой кабинки.

— Вот моё хозяйство, — сказал Савин.

— То есть наше, теперь оно и ваше тоже. Он нежно погладил киберпроходчика по серому боку — словно приласкал большого смирного пса. На взгляд Валентина, агрегат напоминал, скорее, гусеницу: сегментированное туловище, маленькая головка плазмобура с выступающими челюстями, по всему корпусу бугрятся гнёзда напыли-телей метальда.

— Знакомьтесь, Валентин Вадимович, это Кеша. С ним рядом — Хрюша. А Фунтика мы сейчас проведаем.

Кто же так называет собак? Хомячки какие-то… Савин почесал на прощание Хрю-шу по широченной бородавчатой спинке и жестом пригласил Тагаева к лифту.

Валентин с интересом разглядывал ствол скважины сквозь прозрачные стенки кабины. По виду то же композиционное покрытие, что в тоннелях, только толще и прочнее, и по всему объёму распределены датчики температуры, вязкости и электропроводности. Кабина заскользила вниз по вертикальному рельсу. Замелькали цифры, отсчитывающие глубину, на другом табло чуть медленнее увеличивалась температура.

За стенкой заклубился радужный туман — кабина вошла в столб квазиводы. Чтобы скважина не оплывала, нужно заполнить её какой-нибудь несжимаемой средой. Из того, что есть на Европе, годится вода или сульфатный рассол, — но тогда придётся поддерживать в скважине температуру намного выше, чем снаружи. Печально известная серная кислота значительно опускает точку замерзания раствора, но портит датчики и буровое оборудование. Лучшим решением стала квазивода — ледяной нанопорошок, ведущий себя как незамерзающая жидкость.

На глубине десяти примерно километров рост температуры замедлился, а потом и вовсе остановился, немного не достигнув нуля. Кабина пересекла границы астеносферы.

В самом начале своей истории Европа была горячей. Тёплые потоки выносили из недр лёгкие вещества, тяжёлые опускались вниз. Поверхность Европы покрылась толстым слоем воды — в десятки раз глубже земного океана. На границе с космическим пространством вода мгновенно замёрзла. Глубокий океан медленно остывал, отдавая тепло ледяной коре, и рано или поздно промёрз бы насквозь, если бы не Юпитер.

Приливные силы сдвигают лёд, трут его слои друг о друга, и они разогреваются. Тёплый лёд поднимается вверх и, достигая верхней границы астеносферы, успевает местами растаять. Образуются рассольные линзы, которые постепенно опускаются вниз, потому что сульфатный раствор тяжелее льда.

— Вот здесь линза, о которой я вам говорил, — Савин ткнул пальцем в стенку. Под его рукой загорелись цифры: распределение температуры и минерализации в окрестностях скважины.

— Значит, ещё не вскрывали? — спросил Тагаев взволнованно.

— Ждали вас, Валентин Вадимович. Доктор Эррера Баррос мне всю плешь проел. Думает, там мы найдём, наконец, какие-нибудь микроорганизмы.

— Спасибо, — сказал Тагаев от души.

— Пожалуйста. Ну, как будете действовать?

Начальник экспедиции улыбался, но взгляд был оценивающий и тяжеловатый.

— Я бы пробурил боковой ствол. — Тага-ев прочертил пальцем загогулину, отходящую от основного ствола скважины.

— Рассчитайте, пожалуйста, точнее, и завтра мы обсудим проект.

Для сочинения динамических палиндромов нужны вдохновение и большие вычислительные мощности. На Земле к услугам Хэ Бинсина были распределённые вычисления в Тернете, а на Европе — суперкомпьютер, предназначенный для расчёта низкоэнергетических траекторий в системе Юпитера.

Экономия топлива означает увеличение времени полёта: корабль петляет, как заяц, вокруг лун Юпитера, стараясь обхитрить закон всемирного тяготения. Эти уловки придумываются не для людей, те по-прежнему летают кратчайшим маршрутом. Хэ Бинсин должен был развернуть в системе Юпитера добычу полезных ископаемых.

Но пока автоматические зонды только заканчивали исследовать малые спутники. Компьютер простаивал, и Хэ Бинсин считал на нём динамические палиндромы. Имя Хэ Бинсина стало известным среди ценителей серьёзной литературы. Даже так: для многих он был «ещё и космонавтом».

Стук оторвал его от размышлений. За дверью стоял Валентин Тагаев. Хэ Бинсин убрал со стен тексты:

— Входите, открыто.

— Добрый вечер. Вы уже взяли новые вычислительные блоки?

— Да, спасибо. Подключил ещё вчера. Тестирую.

— Вам спасибо. Они для расчёта моих моделей.

— Знаю я вас, геофизиков, — хмыкнул Хэ Бинсин. — Сколько вам ресурсов ни предоставь, всё мало. Можете начинать пользоваться, железо в порядке.

— Отлично, — кивнул Тагаев. — Доктор Хэ, а почему у вас на двери щеколда?

— Из-за собак.

— Откуда на Европе собаки?

— Ниоткуда. Их здесь нет.

— Как так? — психолог казался озадаченным. — А вы не пытались убедить в этом остальных?

— Пытался, — пожал плечами Хэ Бинсин. — Но только навлёк на себя нелепые подозрения. К счастью, скоро я понял, что происходит на самом деле, и решил не мешать.

— О чём вы?

— Об эксперименте доктора Савина, конечно.

— Я по-прежнему не понимаю, что вы имеете в виду. Какой эксперимент?

— Психологический, — пояснил Хэ Бин-син снисходительно. — Я всё знаю. Так что давайте говорить начистоту. Мне с самого начала казалось странным, что в составе экспедиции нет психолога. Надеялись, что у нас будет мир и дружба? Хотели выгадать немного места для оборудования? Наивно. Могли в таком случае обучить психологии одного из нас. Разумно? Значит, так они втайне и сделали.

— Зачем же втайне?

— Чтобы ставить на нас психологические эксперименты. Я всё пытался понять, кто это может быть. Доктор Эррера Баррос? Вполне. Он изучил медицину — почему бы не изучить вдобавок психологию? Доктор Наутиял? На него ни за что не подумаешь. Притворяется чокнутым, чтобы не раскусили? Но нет, это доктор Савин. Во-первых, он русский, а у вас была когда-то самая сильная школа космической психологии. Во-вторых, он врач. Причём этот факт старательно замалчивается — к чему бы? В-третьих, любому другому пришлось бы действовать за спиной начальника экспедиции. А так проблема отпадает. И, наконец, в-четвёртых — собачий лай. Всё началось с Савина. Он запустил в коллектив бредовую идею и наблюдал, как развивается психическая эпидемия.

— Зачем? — Тагаев нахмурился.

— А зачем инквизиция устроила охоту на ведьм? Зачем Гитлер развязал войну?

Тагаев вспыхнул:

— Нашли с кем сравнить!

— Простите, — сказал Хэ Бинсин, — не имел в виду ничего плохого. Наоборот, я полностью поддерживаю доктора Савина.

Мы нуждались в объединяющей идее. Беда в том, что миссия «Гаруспик» крайне экономно укомплектована. Каждый представляет свою страну, у каждого своя специализация, своё задание. Компактный набор без лишних пересечений. Нам нужно было общее дело. Хоть что-то, эрзац, аварии, как у «Мариуса». Собаки нас сплотили. Конечно, лучше бы что-нибудь человеческое, но, на худой конец… Мы обсуждаем, откуда они взялись. Вместе инспектируем тоннели. Не так важно, существуют ли собаки на самом деле. Они нам необходимы.