Владимир Иванов - Искусство войны

— Это почему?

— Для хаттов раб — это не вещь, а… деньги. Большие деньги. А иногда — очень большие. Вот такая вот танцовщица, — я указал на твиʼлечку, — Может стоить несколько десятков тысяч кредитов, а на торгах, если попадётся особо выдающийся экземпляр — конкуренты могут взвинтить цену до нескольких сотен тысяч кредитов. Но даже самый дешёвый раб стоит денег. А деньги не принято бросать на ветер, и тем более, зариться на чужие деньги. В Пространстве Хаттов никто в здравом уме не станет бить чужого раба — ибо это сулит большими неприятностями как со стороны хозяина раба, так и со стороны хаттов. Таких личностей здесь… не любят.

Сделав небольшую паузу, я продолжил:

— Впрочем, многие сознательно идут в рабство, иногда — целыми расами, — я сосредоточился, призывая на помощь свою память, — К примеру, клатунианцы. Согласно древнему договору эта раса навечно стала рабами хаттов. В течение более двадцати пяти тысяч лет клатунианцы оставались рабами хаттов, были их слугами и даже солдатами, не считая свое положение унизительным. Водраны точно так же, и на тех же юридических основаниях, как и клатунианцы, в течение многих тысячелетий были вечными рабами хаттов, и не переживают по этому поводу. Были и другие расы и народы. Да что там: флот хаттов по большей части укомплектован рабами — и они будут яростно биться за своих господ.

Девочка выглядела несколько ошарашенной. Ну да, её представления о Республике как о идеальном государстве сейчас серьёзно пошатнулись.

— Но почему?..

— Почему они идут на такие шаги, хочешь сказать? Причины могут быть разными. Те же клатунианцы искали защиты у хаттов, и те предоставили её. За соответствующую плату. В итоге, эта раса сейчас не вымерла, а вполне себе процветает. Или возьмём твиʼлеков. Они отличаются завидным здоровьем и плодовитостью; все рождённые дети выживают. Со временем они столкнулись с проблемой перенаселения и нехваткой продуктов питания. На Рилоте мало что растёт, а покупать — на это нужны деньги. Твиʼлеки нашли выход: они стали продавать своих женщин, которые в Галактике пользовались бешеной популярностью. Некоторые же разумные и вовсе годятся только на то, чтобы быть рабами.

Девочка никак не прокомментировала моё высказывание, и я посчитал, что разговор на этом исчерпан.

Меж тем праздник внизу набирал обороты, и вскоре Асока стала чувствовать себя здесь — даже для неё это было… слишком. «Хи-хи, её бы на нашу дискотеку».

— Учитель, я пожалуй, пойду.

— Без проблем, — я кивнул и потянулся за очередным фруктом.

После ухода Асоки праздник ещё больше разгорелся. По местному времени наступил полный вечер — оба солнца Татуина ушли за горизонт, и наступало время оживления всего.

Алкоголь лился рекой, танцы рабынь становились всё более откровенными. Я же… несколько расслабился.

Глянув на улыбающуюся твиʼлечку, которая медленно и грациозно двигалась в такт музыке, я мысленно сплюнул. «А собственно, какого?..» И правда — стоило мне только поманить её пальцем, как она в мгновение ока оказалась у меня на коленях.

— Господину понравился мой танец? — она прошептала эти слова, наклонившись к моему уху.

— Несомненно, — я осторожно взял её за подбородок и поцеловал. Она охотно откликнулась, и через минуту я понял, что надо что-то решать. И… начал искать застёжки на её довольно скромном одеянии, заодно оценивая её габариты. Твиʼлечка лишь хихикала в ответ на мои действия. Оценка — как тактильная, так и последовавшая за ней визуальная — показала высший уровень качества…

Вернувшись на корабль, Асока смогла быстро успокоится. Однако, некоторая тревога так и не покинула девочку. Пройдя в свою каюту, она было начала готовиться к вечерней медитации, но как только она погрузилась в неё, девочку постигло озарение. Тогрута наконец нашла причину беспокойства — она не чувствовала учителя. Тот, вероятно, закрылся от неё.

«А меня ещё ругал за это! Так нечестно!»

Потянувшись к учителю — и используя связь между ними — она смогла ощутить его эмоции. Довольно… странные. Асока напряглась — и смогла увидеть учителя. В прямом смысле слова увидеть: картинка, пусть и нечёткая, сформировалась у неё прямо в голове. И не успела она порадоваться новой способности, как ощутила, что кровь прихлынула к её лицу. Учитель и та твиʼлечка-танцовщица… Они… Они…

Лишь запредельным усилием она смогла разорвать связь, однако навязчивая картинка так и стояла перед глазами. Впрочем, Асока хоть и «отключила» картинку, но от долетавших до неё ощущений и эмоций отделаться не смогла.

Асока вскочила с места и заходила по комнате. «Он… Он… Он мой учитель!». И тут же смутилась. «Ну да, он учитель. Но не больше. Он хорошо относится ко мне, и говорил, что я ему как дочь… Но, но всё равно мой! Нечестно!»

Тут в голове девочки возникли слова учителя, сказанные им когда-то. «Решать тебе. Я не могу навязывать тебе свою волю».

Асока села на койку и обхватила колени руками.

«Ну… да. Я не могу заставить его… Это было бы… Глупо. Да и всё равно, завтра он о ней и не вспомнит, а я всё равно останусь его ученицей. Если ему нужно, то… Я не буду мешать».

Тогрута поразилась своим мыслям — и тут же гневно тряхнула головой.

«Ему можно, а мне нет?! Вот уж… Враки!»

Асока решительно сняла с пояса мечи и положила их на свою кровать. А затем покинула каюту. Ей не было нужды искать дорогу — её вела Сила. Сила же помогла ей, когда нужная дверь оказалась закрыта.

Застыв в проёме, Асока огляделась. Прямо напротив неё на кровати лежала Грэйс ОʼКоннор. Падающий из коридора свет осветил её, и она приподнялась на одной руке, кулаком второй протирая глаза. Покрывало соскользнуло с её плеча, обнажая белоснежное бельё, надетое на девушке, выделяющееся на фоне её розовой кожи.

— Ф-ф-ф… Асока? — Грйэс ещё толком не проснулась, а потому говорила довольно забавно, — Что случилось?..

Асока молча закрыла дверь, а затем ускорилась, оказавшись рядом с койкой. Зелтронка от неожиданности попыталась отстранится, однако тогрута не дала ей этого сделать, придержав её голову за подбородок, а затем — впившись своими губами в губы Грэйс. Та машинально отвечала, слишком шокированная, чтобы что-то возразить. Асока, подталкиваемая как своими смутными желаниями, теми эмоциями, что долетали до неё от учителя, и ободрённая бездействием второго лейтенанта, усилила напор, одновременно начав совершать руками манипуляции над телом зелтронки.

Сжав её грудь, тогрута добилась от неё того самого «запаха». Сейчас-то она знала, что это особые феромоны, но… Для неё это был именно запах. Такой сладкий, такой манящий… Сместившись, девочка начала целовать шею Грэйс. Та запрокинула голову, тяжело дыша и едва слышно постанывая. А Асока, окончательно осмелев, начала опускать руку с груди зелтронки сначала на живот, а затем — ещё ниже… Девушка обхватила её голову своими руками, прижимая к себе…