С Кинкейд - Дьяболик

Я уронила на пол сердце и поднялась, оттолкнув от себя труп Элантры. Платье мое и руки были в крови. Свет казался слишком ярким, в ушах звенело, а Сидония была мертва, я сама видела, как она умирала… Я упала на колени, меня вырвало грязью и желчью, скопившимися внутри, но их оставалось еще очень, очень много, потому что я не могла понять, как такое могло случиться, как…

Из-за панического ужаса, затмевавшего мое сознание, я не услышала шагов грандессы Цинии до тех пор, пока она не вошла в комнату. Ее лицо посерело, когда она увидела устроенную мной бойню. Я подняла свое окровавленное лицо и взглянула на нее в упор. Циния выхватила энергооружие:

– Не приближайся ко мне!

– Она убила ее, – прокаркала я. – Элантра убила Донию.

Циния, держась от меня на безопасном расстоянии, обошла одну за другой комнаты, потом на секунду заглянула в ванную.

– Итак, девчонка Эмпиреан в конце концов все-таки умерла, – заметила она и засмеялась.

Засмеялась. Засмеялась!

Я кинулась было на нее, но энергетический разряд повалил меня на пол, пронзив каждую клеточку тела. Силуэт Цинии, сжимавшей оружие, расплылся. Ее ястребиный взор впился в меня.

– Это вы, да? – завизжала я.

Во мне вскипела ярость. Вскочив на ноги, встала против грандессы. Все, что я видела сейчас, это ее жестокое, безжалостное лицо.

– Вы стояли за всем этим!

– Дура, – сузила глаза Циния. – Неужели ты думаешь, что я бы попыталась отравить дьяболика? Знаю, знаю, чья это работа. Сидония Эмпиреан умерла, Элантра Пасус умерла… Двух птичек одним камнем. А вот моему внучку это очень выгодно.

Ее внучку? Я застыла как вкопанная.

– Нет, – произнесла я.

– Тобой он бы, конечно, не пожертвовал, это я понимала, – императрица склонила голову набок. – Но интересно было, как ему удастся проконтролировать ситуацию, – вздернув тонкую бровь, она оглядела комнату. – Теперь я поняла: он решил позволить Сидонии умереть вместо тебя.

– Нет, – выдохнула я.

– Мертвая Сидония Эмпиреан означает, что некий дьяболик может остаться на ее месте, – голос Цинии дрожал от злобы. – Разумеется, дьяболик отомстит за своего хозяина, и Тайрус избавится от Элантры, не замарав руки в ее крови… Ну, или он так полагал. Довольно оскорбительно с его стороны вообразить, что он сможет меня обмануть. Ведь этот план у меня как на ладони.

– Вы ошибаетесь.

Меня бросало то в жар, то в холод, в голове звучали те роковые слова. Окровавленными руками я вцепилась в волосы.

«…он обеспокоил меня тем, что сказал о выборе… Кажется, он считает, что мне не удастся легко вернуть себе имя…»

И он выбрал… другой путь?

Попросил Элантру стать моей помазанницей, прекрасно зная, какие между нами натянутые отношения. Дал ей понять, что все еще меня любит, догадываясь, что у Элантры зародится желание меня убить. Показал ей яд, приготовленный для Рандевальда, зная, что отрава не повредит мне, но убьет Сидонию. Тайрус был наверняка знаком с церемонией помазания и догадался, что мне потребуется помощь Сидонии, чтобы ее провести. В конце концов, откуда дьяболику знать такие тонкости? Сидония непременно должна была предложить свою помощь, а подмешать яд в масло так легко…

Если Элантра убьет Сидонию, Сидонией вполне могу остаться я. А если я прикончу Элантру, он будет избавлен от постылого брака. Все будет выглядеть так, что никто не будет виноват: ни он сам, ни я, ни даже Циния. Это было… очень похоже на Тайруса. Блестящий, хитрый план.

Циния обошла кругом тело Элантры.

– Ему бы никогда не пришлось жениться на ней. Он просто не понял, что я его проверяю. И провалил экзамен. – Она уперла руки в бока и улыбнулась змеиной улыбкой. – Можно бы, конечно, примерно его наказать, но кто я такая, чтобы препятствовать дьяболику, жаждущему мести? После службы вся семья соберется в пиршественном зале. Увидимся за обедом?

С этими словами она направилась к двери. Я не пыталась ее остановить. Я словно застыла на месте, превратилась в кусок льда. По вилле растеклась мертвая тишина, в окна било холодное солнце, освещая кровь на моем платье, на полу и на теле у моих ног. А в соседней комнате… В соседней комнате лежала девочка, которую я должна была защищать. Мертвая.

Великая боль пронзила мне грудь. Задыхаясь, я прижала кулак к своей ключице. Все, о чем я могла думать, это клятва, которую Тайрус дал Сидонии: «Немезида останется жива. Клянусь!» Он ей поклялся. Поклялся. Тайрус говорил так уверенно потому, что знал. Знал, что случится. Он предпочел принести в жертву ее жизнь, а не мою.

Как бы мне хотелось, чтобы это было ложью, всего лишь злобными инсинуациями Цинии. Но как я ни старалась, опровергнуть ее слова не выходило. Напротив, я делалась все увереннее, что все случившееся – дело рук Тайруса. «Я не праведник и давно смирился с тем, что, пока дойду до конца избранного пути, мои руки будут по локоть в крови… Но мне с этим придется как-то жить, Немезида. Как-то жить» .

Тайрус вполне мог пережить смерть невинных. И он отказался пожертвовать мной. Я была той, кого он не желал терять. Следовательно… Был кто-то, кем он мог пожертвовать. Все сходится!

Сидония лежала на кровати. Я завернула ее в простыни Элантры и закрыла ей глаза. Тело давно остыло, кожа стала пепельной. Я смотрела на нее и не могла понять, как родная мне Дония, живая, дышащая, с яркими глазами, превратилась в эту восковую статую.

Приняв душ, я смыла с себя кровь Элантры и надела одно из ее платьев. Не стоило привлекать к себе внимание, заявившись в « Valor Novus» в таком виде, чтобы всем сразу стало ясно: будет бойня. А бойня действительно будет.

Словно в тумане вошла я в небесный купол, проталкиваясь сквозь толпу, валившую после службы в Великой Гелиосфере. Я думала о Нивени и о ее предупреждении, которое беспечно проигнорировала: «Тайрус, может, и враг твоего врага, но он остается Домитрианом. Не доверяй им. Никому из них. Это семейка лжецов и убийц. Он, конечно, не распылил «Растворяющий Туман», но флакон-то с собой прихватил. Подумай об этом, прошу тебя…»

Он действительно взял с собой «Растворяющий Туман», потому что знал, как это опасно, и понимал силу угрозы, ту власть, которой обладает предотвративший смерть. Тайрус слишком умен и расчетлив, чтобы просто выкинуть пузырек или оставить его на корабле.

А когда он поцеловал меня на фоне полумесяца Люмины… Боль, словно от смертельной раны, пронзила мою грудь. Главным доказательством было масло. Я слишком уважала Тайруса, чтобы заподозрить его в подобной ошибке, поверить, что он случайно выдал свои чувства ко мне. Случайно рассказал Элантре о яде.

В голове у меня что-то бухало, окружающие огни слились в неразборчивое марево. Я поняла, что добралась до пиршественного зала, лишь когда навстречу мне шагнула Циния. Она перехватила мой взгляд, но ничего не сказала. Напротив, приказала нескольким наемным работникам Домитрианов отойти, давая мне дорогу. Ни Кат, ни Живодер не дежурили у двери. Циния сама проторила мне путь, однако я не могла понять, куда делись дьяболики.