Наталья Бульба - И только вера...

— Что ты предлагаешь?! — резче, чем стоило, спросила я.

И ведь понимала…

Одного понимания в этой ситуации было мало.

— Если ее заберет кто-нибудь из ваших… — Литайю моя жесткость совершенно не смутила.

Я — усмехнулась. Не без горечи… Вариант, конечно, неплохой, но это без той самой конкретики, которую я не так давно требовала у дакири.

Через двадцать два часа группа должна будет покинуть систему… От одной волокиты согласований и разрешающих виз можно озвереть, а ведь нужно еще определиться с кандидатурой, чтобы и парня не подставить под будущие проблемы, и девчонке судьбу не сломать больше, чем это уже произошло.

— И давно это пришло тебе в голову? — без энтузиазма посмотрела я на Литайю.

— Да я все понимаю… — Литайя на миг отвела взгляд. Потом вдруг засмеялась… горько, надрывно. Сорвалась на кашель, заговорив лишь, когда восстановила дыхание. — Извини… Это — от бессилия. Я никогда не думала, что вот так…

— Я могу записать ее под своим именем, — Кирьен встал рядом со мной, в очередной раз напомнив, каким может быть незаметным.

— Вот видишь… — вскинулась Литайя, вздохнув с облегчением.

— Помолчи! — не дала я ей закончить. Чуть развернулась, чтобы глаза в глаза… — Ты хоть осознаешь, на что подписываешься?!

Не мальчишка, как и остальные, но…

Война. Смерть. Ненависть. Предательство…

Вряд ли она будет помнить, а вот он…

У нашей действительности был высокий индекс неоднозначности.

— Я не могу спасти всех, но спасти ее в моих силах, — ровно, четко, произнес Кирьен, не отведя бесконечно уверенного, спокойного взгляда. Потом улыбнулся… легко-легко, перечеркивая этим незамысловатым движением губ всю боль, отчаяние, ярость… И добавил, возвращая этому миру то, что пытались отнять у него домоны: — У меня три дяди, пять родных братьев и столько же двоюродных, семь племянников. А девчонок — нет. Родители с радостью примут ее, как мою дочь.

Сейчас бы что-нибудь сказать…

Я отвлеклась лишь на мгновение. Посмотрела вверх… натолкнувшись на безбрежное, похожее на тончайший истханский шелк небо. Облака. Птицы. Разлитая на горизонте акварель заката…

Самри — не Земля! Цвета, запахи, ощущения…

Разве это имело хоть какое-нибудь значение?!

— Мы никогда не забудем того, что вы делаете для нас…

Было похоже на клятву…

— Главное, чтобы мы сами об этом не забыли, — чуть слышно отозвалась я, принимая вызов по тревожному коду: — Господин эрари…

— В секторе Дракиш на границе кангората буи зафиксировали появление шестнадцати СиЭс. Аналитики Штаба уверены, что речь идет о разведке, предваряющей выход ардонов. Приказ для группы «Ворош»…

Сектор Дракиш… Четверо суток на крейсерской, вдвое меньше, если пропустить в прыжковую зону.

Начало конца…

И не важно, что не могли — мы были обязаны это изменить!

Сектор Дракиш на границе кангората.

Система Крэй, на которую я обратила внимание Никольски, находилась в нем. Спорный район, исторически принадлежавший Окраинам, но неожиданно перешедший к скайлам, когда те вышли из изоляции.

Причина была проста. Тот самый стратегический список. Когда речь заходила о собственных интересах, о принципах частенько забывали.

— Я не буду с тобой любезничать, скажу, как есть. — Шторм поднял голову, посмотрел на меня. Нет, не зло, а как если бы переступил ту грань человеческого, которую последним рубежом установил для себя. — Соболев тебе об этом не скажет. И даже твой Джориш предпочет промолчать. — Он усмехнулся… юродствуя. — Если только Индарс, да и то…

— Предисловие было обязательным? — не без пробившейся через все заслоны неприязни поинтересовалась я, отведя взгляд от висевшей над моим столом объемки.

Ответ знала — Шторм словоблудием не страдал и если счел необходимым…

Все дальнейшее сводилось к нескольким словам, большинство из которых были нецензурными.

— Вот что, девочка, — шевельнулся он в кресле, — давай начнем с того, что этого разговора не было.

— Без исключений? — скрыла я за легким сарказмом холодком прошедший по спине страх.

Вызов по закрытому, оставшемуся в наследство от Таласки, каналу стал для меня полной неожиданностью. Со Штормом мы, конечно, общались. Да и появись необходимость, генерал оказался бы среди первых, к кому бросилась за помощью, но бывали в жизни ситуации, когда и десятки лет пройдут, а что-то такое… с налетом, при воспоминании корежащее душу, все равно остается. И не виноват, но все казалось, что он — мог, но…

Живой символ моего отношения к спецуре. Отношение изменилось, а символ предпочел застыть, взяв на себя роль вечного напоминания.

— Без, — хмыкнул он, намекая, что догадывается, кто мог значиться среди моих несостоявшихся собеседников. — Те, кто должен, знают, а остальные…

— Дальше, — оборвала я. И ведь не сказать, что торопилась — до прыжка почти два часа, а парни прекрасно справлялись и без меня, но это был тот вариант, когда, сколько не оттягивай, проблема сама все равно не рассосется.

— Дальше? — прищурился развалившийся в своем знаменитом кресле генерал, продолжая смотреть с иронией, от которой очень хотелось не то, что поежиться — забиться в угол. — Есть подкрепленное разведданными предположение, что тактика домонов в ближайшее время претерпит серьезные изменения.

— Это ближайшее время включает поставленную перед группой задачу? — мгновенно «переключилась» я, принимая, что наступила очередь главного.

— Приятно иметь дело с умным человеком! — довольно осклабился Шторм. Выпрямился, переводя общение в другое русло. — Люцения шла, как акт устрашения и демонстрации мощи. Окраины должны были стать и стали плацдармом для дальнейшего вторжения. При этом домоны дали четко понять, что способны проявить определенную лояльность к тем, кто готов поступиться собственной свободой, приняв их протекторат.

Ничего нового я пока не услышала, но — кивнула, догадываясь, что этот экскурс в недалекое прошлое, как и затянувшаяся прелюдия, всего лишь создавали соответствующий антураж, облегчая восприятие всего остального.

И ведь не ошиблась. Если только до конца не оценила сделанные им для меня поблажки.

— Условно свободный статус Гордона и Ргои идеально вписывается в их доктрину. Полностью сохранена структура управления, открыт доступ к торговым и пассаҗирским терминалам космопортов. Таможенная проверка минимальная, только по угрозе на безопасность.