Наталья Бульба - Космический маршал. В шаге от победы. Часть 2. Оборванные стропы

Агитировать нас нужды не было, взгляд и так практически не отрывался от внешки.

Мысль о том, что в полнообъемной картинке смотрелось бы еще четче, мелькнула и пропала. Уж если… «пробивало» от такой реальности…

А на Инари обволакивало все вокруг удивительно мягким светом. Осень, но в том ее варианте, когда ясно, уютно и… самую капельку грустно, чтобы лишь вспоминать о быстротечности жизни, но… еще не жалеть, что с каждым днем от нее остается все меньше и меньше.

Умирающий транспорт в эту картину совершенно не вписывался.

И посадочные платформы, подведенные к шлюзовым люкам…

И оцепленный шейхи периметр…

И готовые к переброске людей катера…

Они хлынули потоком… Женщины, дети… Не так, чтобы неконтролируемой толпой — не просто держались рядом, но и поддерживали, но в них чувствовалось стремление как можно быстрее оказаться не там, где они были, а здесь, на твердой земле и… в безопасности.

Мальчишки… Девчонки… Те, кто постарше, с малышней на руках. Кто помладше, уцепившись друг в друга…

— Демоны Вселенной! — выдохнула я, чувствуя, как на глазах выступают слезы.

А потом кто-то закричал… Нет, это произошло не сразу — сначала в какой-то невообразимо оглушительной, звенящей тишине заплакал ребенок. Не истошно, просто захныкал, требуя к себе внимания и… лавина сдвинулась, погребая под собой видимость порядка.

Кто-то орал, срывая с себя одежду, цепляясь за других… Кто-то… катался по земле… Кто-то… просто стоял, словно потерявшись в пространстве и времени…

А сзади напирали, грозя устроить давку…

Тринадцать тысяч человек…

— Я прошу поднять руки мужчин… — голос стоявшего на платформе Злобина был все таким спокойным.

— Эс камир порести арм такши! — тут же перевел вставший рядом с ним переводчик.

Мужчин?!

Пару минут ничего не происходило, и тогда Злобин повторил:

— Я прошу поднять руки мужчин. — И добавил… четко, взвешенно… — Если они есть…

Гул стихал медленно. Сначала перестал быть цельным, разбиваясь на надрывный плач, вой, пробивавшийся сквозь стиснутые зубы, истеричный смех, крики…

— Я! — неожиданно взлетела вверх ладошка…

Камера приблизила лицо пацана лет тринадцати-четырнадцати…

Я дернулась, уткнувшись носом в плечо Римана.

Это я хотела передышки?!

— Я! — поднялась вверх вторая…

Риман отодвинул меня, вновь прижал к себе, но уже спиной…

— Я!

— Я!

— Я!

Их становилось все больше.

Сколько им? Девять?! Десять?! Одиннадцать?!

— Я! — судя по форме и возрасту, это был уже кто-то из команды транспорта.

— Три красных выхода, — Злобин, не дожидаясь, когда станет совсем тихо, жестом указал на проходы, рядом с которыми находились медицинские бригады, — для нуждающихся в срочной медицинской помощи. — Он лишь на миг… на очень долгий миг посмотрел вдруг на Римана… меня… нас, чтобы тут же продолжить: — Два желтых — для семей, в которых есть дети до семи лет.

Переводчик что-то шепнул ему на ухо.

Злобин качнул головой и… произнес по громкой связи, предназначая сказанное для всех, кто мог услышать:

— Семью определяет не родство крови, а общность тех, кто нашел друг друга, пройдя вместе через тревогу, страх, боль…

Он еще говорил, когда толпа вдруг перестала быть толпой, как-то внезапно рассосавшись, разбившись на пока еще неясную, но уже структуру. Появились проходы, которые протянулись сначала к красным идентификаторам, а потом уже и к желтым…

— Зеленые выходы…

Не этот, прижимающий меня к себе, тот, находившийся на Инаре, Риман положил адмиралу руку на плечо, не давая продолжить.

Во взгляде Злобина, когда он повернулся к лиската, мелькнуло чем-то похожим на удивление и… он кивнул, соглашаясь, тут же сказав что-то координатору.

Суть приказа стала понятна уже через секунду — три остававшихся зелеными идентификатора сменили свои цвета на желтые.

Все они теперь были одной семьей…

— Я стоял там и чувствовал себя беспомощным мальчишкой, — мазнув губами по моему виску, произнес вдруг Риман. На миг прижал крепче, потом отошел к Валанду, отобрал бутылку. — Выдержка, самообладание… Сохранять рядом с ними невозмутимость — почти, как предать. Проявить слабину… — он качнул головой, посмотрел на меня. — В этом вы, люди, сильнее нас. Для вас чужая боль — своя…

— Не надо! — оборвала я его, так и не отводя взгляда от экрана.

Злобин… Злобин…

То, что он сделал…

— Он собрал их вместе. Сохранил, как расу… — Валанд сказал то, о чем я только подумала. — И теперь у нас есть готовое управленческое ядро, как адмирал и задумывал.

— Трансляция шла на все транспорты конвоя, — Риман сделал несколько глотков вина прямо из горлышка. — Когда второй лег на стапель, проблем с распределением не возникло. Все было четко и слаженно.

— У Злобина опыт, — негромко произнесла я, предпочтя не говорить, где и по чьей вине он его заработал.

Последствия войны…

Той самой войны, сделавшей нас однажды врагами.

— Эклис дал разрешение на вход в систему Баркот еще трех крейсеров Союза, — Риман отставил бутылку — в движениях, во взгляде, появилась некоторая расслабленность, повернулся ко мне: — Знаешь, а я ведь чуть не сорвался, — посмотрел он… Нет, не каясь, просто делясь тем, чем мог поделиться лишь с самым близким. — Я только на миг позволил себе стать ими…

— Так всегда бывает, когда подходишь к самому краю, — прижавшись к нему всем телом, грустно улыбнулась я. — А потом открывается второе дыхание. А затем третье…

— Пойдем домой? — «поймал» он меня на короткой паузе. И добавил… тихо-тихо… — Просто пойдем домой…

И ведь был прав. Все было так просто… если не усложнять…

Та ночь была короткой, но из тех, когда в секунды впрессованы года…

И не забыть — слишком все ярко, надрывно, чтобы не осталось в воспоминаниях.

И не повторить… Просто потому, что еще раз не пережить… Не выдержать, не выжить…

О чем я только думала!

Я думала о том, едва ли не впервые в своей жизни осознав, насколько жестким фундаментом являлось то, что иногда брезгливо называли сентиментальностью.

Жестким! Нерушимым! Похожим на принцип, способный стать границей, которую не переступить.

Ответив едва заметной улыбкой на вопросительный взгляд Римана, вновь посмотрела на экран. Не отстраняясь от переживаний, черпая в них свою силу.

— Экспресс-тестирование тарсов с первых транспортов подтвердило наши предположения, — акрекатор, имени которого я не знала, там, на Инари, чуть сдвинулся, давая увидеть центральную площадку поселения.

Несколько серебристых палаток — определение уровня дара шло под контролем медицины, шейхи с откинутыми капюшонами, мальчишки и девчонки…