Наталья Бульба - Дорога к себе. Когда боги против...

Просто два человека, просто разговор… Если забыть, что один из этих двоих — живое воплощение того ужаса, который продолжал жить во мне, подпитываемый памятью о детстве.

— Не столь уж и весомый аргумент, — заметил он, не двигаясь с места. — С тех пор, как я начал вести факультативы в колледжах, ко мне приходят только с одной целью — найти, в чем обвинить.

— Наверное, этому есть объяснение, — чуть склонила я голову, чтобы лучше его разглядеть.

Теперь, когда из окна на него падал свет, мой собеседник выглядел немного, но иначе, чем в холле. Да, мужественен, но с толикой ранимости, словно капля грусти навсегда застыла в его взгляде, в чертах его лица. Да, отстраненно самодостаточен, но с усталостью, словно невидимый другим груз лежал на его плечах, заставляя постоянно быть в напряжении.

— Вы о прошлом? — Он вздохнул, развел руками, словно пытался пояснить, что тут ему сказать не о чем, но тем не менее, заговорил: — В каждом конфликте есть две стороны. Кто может ответить со всей однозначностью, кто прав, а кто — виноват, если даже время не в состоянии расставить все по своим местам. Память — ненадежное хранилище. Документы, свидетельства… — Он качнул головой. — Нет, Мария, в них правды тоже не найти. Они лишь отражение той действительности, которая была кому-то выгодна.

— Кому? — не забывая, о чем мы беседовали с Мареску, спросила я, с легким смятением чувствуя невероятное — я проникалась уважением к этому самаринянину.

Нет, не тем истовым любованием, которое я заметила у девушек, нехотя покидавших этот кабинет вместе с Лорой, или чувством сопричастности к чему-то великому, что видела на лицах парней, которых в группе оказалось не меньше половины, именно уважением. К его позиции, которую он отстаивал, к той справедливости, которая у него была своей.

Это не значило, что я не понимала того факта, что именно в этот момент он пытался мною манипулировать, найдя идеальную тему для порождения сомнений. Понимала, но… уважала.

— Всем, госпожа Мария. — Исхантель все-таки сделал шаг, но не ко мне, к одному из ученических столов, что стоял неподалеку от него. Сел на стул, с какой-то пугающей нежностью проведя рукой по деревянной крышке. — Здесь сидит юноша, который мечтал стать воином, но здоровье не позволило ему исполнить эту мечту. Сегодня он спросил, участвовал ли я в той войне. — Заметив мой недоуменный взгляд, с горечью улыбнулся. — Я старше, чем выгляжу. Значительно старше.

Кивнув, что приняла его слова к сведению, полюбопытствовала:

— И что вы ответили этому юноше?

— Вас это действительно интересует? — поднял Исхантель на меня удивленный взгляд, словно это не он подводил меня к этому вопросу.

— Ну, раз я спросила, — усмехнулась я. — Так что же вы ответили этому юноше?

Он не замкнулся, но сразу стал более собранным, как Шу перед тяжелым прыжком.

— Сказал, что не участвовал в той войне, — посмотрев мимо меня, тихо произнес он, — но так же, как и все самариняне, несу за нее ответственность. Хотя бы потому, что знал, чувствовал, как умирают на ней живые.

— Вы говорите правильные слова, господин Исхантель, — вспоминая, как мама сидела по ночам у моей постели в те первые месяцы после того, как я вернулась из подземного убежища домой. Те события официально не называли войной — конфликтом, но мои родители ненавидели этот термин, утверждая, что он оскорбляет память о погибших. — Беда в том, что не вам произносить их. И не тем, для кого произнесенное вами может звучать кощунством.

— Мне известно, что ваша семья…

— Не смейте, господин Исхантель! — повысила я голос. Странно, но я продолжала воспринимать все происходящее довольно спокойно. Впрочем, после Штанмара меня трудно было вывести из себя. Не после того, что мы там пережили. — Не смейте говорить о моей семье, — потребовала я уже тише. — Подошла к нему, склонилась, ничуть не смущаясь тому, что его лицо было совсем рядом с моим. Этот мужчина продолжал оставаться все таким же привлекательным и… притягательным, но он допустил ошибку, позволив мне увидеть свое нутро. Гнилое нутро. — Через несколько дней я отправлюсь по контракту к стархам. Лора полетит со мной. — Он молчал. Просто смотрел на меня, не делая ни малейшей попытки остановить или переубедить. — К сожалению, я не могу помочь всем остальным, но своей сестре я помочь в состоянии.

Выпрямившись, обвела взглядом кабинет. Запоминая. Как место сражения, в котором не оказалось победителя.

Вышла я в холл с улыбкой, Лори не стоило знать, что наш разговор с ее преподавателем практически не оставил мне сил. Была она не одна, рядом с ней стояла… Зои.

— Машка! — заметив меня, Лорка бросила подругу и кинулась навстречу. Маленькая егоза! — А пойдемте в нашу кафешку. Ну, там сладости… сок…

Я знала, о каких сладостях она говорила. Мороженное, которое она обожала с детства.

Приобняв сестренку за талию, вместе с ней подошла к младшей Мареску.

— Здравствуй, Зои, — легко улыбнулась я ей. Копия папы. — Ты извини, но сегодня не получится. Я пригласила к нам на ужин своего сокурсника. Теперь наша задача, этот самый ужин приготовить.

— Это Дваржека? — явно уже что-то просчитывая в уме, полюбопытствовала Лора.

— Дваржека, Дваржека, — подтвердила я ее предположения, чувствуя, как в искренней радости сестры тают все тревоги. — А еще у меня есть для тебя сюрприз. Правда, я не знаю, обрадуешься ты или нет…

Я сделала вид, что меня одолевают сомнения, говорить ей о своем решении или стоило пока промолчать.

— Машка, ты уговорила маму? — буквально выдохнула Лора, смотря на меня с щенячьей преданностью.

— Это ты о чем? — не поняла я.

— Уже не о чем, — опустила она плечи. — Ладно, Зои, как-нибудь в другой раз. Ты извини…

Та кивнула, попрощалась и ушла, оставив после себя ощущение брошенности. Надо будет сказать об этом Алину. Девушка явно выглядела одинокой.

— Ну, давай свой сюрприз, — пытаясь улыбаться, но все равно с грустью потребовала Лора, как только мы остались одни.

— Ну, если тебе не интересно, — пожала я плечами…

— Интересно, — тяжело вздохнула она. — Просто я думала, что ты уговорила маму разрешить мне поездку на Землю после окончания курса.

Что ж… ее заявление давало мне надежду.

— Вообще-то, мой сюрприз намного круче, — подмигнула я сестренке, видя, как на ее лице вновь появляется улыбка — Лора всегда была жизнерадостной. Не став испытывать свое терпение, наблюдая, как она «поедает» меня взглядом, стараясь не демонстрировать, насколько она жаждет узнать, чем же я собиралась ее порадовать, продолжила: — Я хочу забрать тебя с собой. Родители не против, если ты…

Закончить я не успела. Восторг моей младшенькой был похож на ураган. Спасения от него не было.