Вадим Чернышев - Брешь [СИ]

Я склонился над показателями пространственного сканера, когда за плечами раздался до боли знакомый голос.

— Хватит службу нести, пусть она тебя несет, — рассмеялся Торн.

— Как ты здесь оказался? — удивился я.

Мы обнялись. Я попросил коллегу меня подменить и через минуту пил чай с Торном в кают-компании.

— Мы здесь уже Бог знает сколько времени, — сказал Декер, — я практически выучил местные созвездия наизусть.

— Ты был на Окунакай? — спросил я его.

— Да, но сейчас там все под контролем легионеров. Маршруты передвижения перекрыты. Местное население с нами не общается. Хотя с виду ничего вообще не изменилось, — сказал он спокойно.

— А кто они такие? — сгораля от любопытства.

— В основном гуманоиды. Но и людей хватает. В их галактиках человеческие миры тоже есть. Некоторые легионеры, ростом под три метра, хотя от нас они особо не отличаются. Многие телепаты, кто-то обладает телекинезом, в общем, даже короткое знакомство с этими парнями подсказывает, что шансов на победу у нас нет, — он улыбнулся.

— И что им от нас надо? — засыпал я вопросами друга.

— Чтобы мы жили по-человечески, это если вкратце. Они сейчас чистят соседей от их болячек в голове. Знаешь, на оккупантов они не очень-то похожи. Насколько я знаю, пострадали от них только некоторые, типа наших Тварей. Основное население довольно. Есть что-то в них привлекательное, — Торн опять улыбнулся.

Я рассказал Декеру о последней встрече с Посланником, о моих сомнениях и самостоятельном пути для нашей цивилизации. Торн слышал меня с ухмылкой на губах, изредка перебивая меня словами, типа «ну-ну».

— Как твои родители? — спросил я в конце рассказа.

— Нормально. Они неплохо устроились у конфедератов. Сейчас мой старик с Фисми работает. Пытаются навести порядок внутри правительства в изгнании, — в ответе его чувствовалась нескрываемая ирония.

— Торн, как думаешь, когда война начнется? — мне было не до смеха.

— Не думаю, что она вообще начнется. Нашей галактике нечего противопоставить Легиону. Да и те не хотят кровопролития. Если у наших командиров хватит мозгов понять, что от нас хотят, то легионеры даже входить к нам не будут. Но на это надеяться не приходится, пока есть такие юрисдикции, как Глотия, Темное Содружество, Прония, нам не избежать силовой корректировки. Даже Конфедерация не тянет на оценку «удовлетворительно», слишком велико социальное расслоение. А его вообще не должно быть, — Торн не прекращал надменно улыбаться.

— Что за улыбка? Что тебя так веселит? — не выдержал я.

— Лоран, я прилетел попрощаться, — шепотом сказал он, — я ухожу к легионерам, хочу стать одним из них.

Я сразу даже не понял, что сказал мой лучший друг. Когда до меня дошло, я не мог издать даже звук.

— Ты сума сошел?! — зашипел я на него.

— Вовсе нет. Я принимал это решение долго и, поверь, оно нелегко мне далось. Но другого способа исправить все я не вижу. Боюсь, наше общество настолько больное, что без операции не обойтись. Завтра я буду на переговорах и уже не вернусь обратно. Мне плевать, как обо мне сейчас подумают, но уверен, что завтра меня будут боготворить. Я очищу Глотию и всю нашу галактику не только от Тварей, но и от всего, что порождает неравенство, слезы, боль. Наш мир будет прекрасным, и наши дети не будут знать, что такое зло, — он говорил уверенно и в его словах была радость. Глаза лейтенанта горели одержимостью этой идеей. Я понимал, решение принято, и он не отступит.

— Ты понимаешь, что завтра мы с тобой станем врагами? — я не верил собственным словам.

— Пошли со мной, — Торн смотрел мне в глаза.

— Торн, ты предлагаешь мне принять за секунду решение, которое ты обдумывал год или два? — снова зашипел я ему в нос, — я женат, Тилия для меня все.

— Лоран, на Глотии идет гражданская война. Она только начинается, но ее уже не остановить. Что тебя удерживает? Напиши, чтобы Тилия улетала к моим родителям, это самое безопасное место сейчас в галактике.

— Дело не только в Тилии. Глотия — это наш мир, и мы сами должны его исправить. Почему я должен плясать под дудку Легиона? Мой народ…

— Твой что?! — перебил меня Торн, — твой народ сам выбрал свой путь, когда вернул Тварей к власти. Он такой же наш, как мы — свободные люди. В то время когда Твари рвут наших соотечественников на части, ты по приказу защищаешь их привилегии. Кто как не ты делаешь сейчас для народа Глотии медвежью услугу. У таких, как мы, на Глотии есть два пути, или давить своих собратьев или попытаться дать им свободу и стать изгоями, как мой отец. Ты опять надеешься на добрую волю глотианцев. Нет у них воли и никогда не будет.

— А как же наше предназначение здесь? У нас собственные верования и традиции. Предлагаешь взять и забыть все? — не унимался я.

— Легион верит в то же самое. Учение не отвергает ни одной религии, оно их конкретизирует. Или ты беспокоишься о благополучии духовенства? Насколько я знаю, бессребреников среди них нет. Так навредить вере, как делают это они, вряд ли смогут самые злостные еретики. И даже не думай упрекать меня в безбожии. Ты знаешь мое отношение к вере с детства. Но когда мне говорят, что всякая власть от Бога и нам надо терпеть, то так и хочется ткнуть эти лоснящиеся рожи в священные тексты. Пусть покажут, где они такое вычитали. Не может Бог быть таким злым, чтобы послать Тварей исполнять Его волю. И почему духовенство всегда на стороне власти? При любом народном восстании, они благословляют карателей. Что это за позиция идейных борцов за денежные знаки? — Торн явно злился, — а про традиции я вообще молчу. Не помню, чтобы поголовный разврат на эстраде был у глотианцев традицией. Да и эстрадой это не назовешь, самодеятельность какая-то, сплошь мерзости, пошлость невыносимая. Разве наша мораль позволяет покрывать в судах убийц и насильников, только потому, что их папа сенатор? А продажа людей на органы тоже является частью наших традиций? Нашими традициями и верованиями давно стали все мыслимые и немыслимые пороки. Проституция, наркотики и безбрежная тупость вперемешку с ненавистью к ближнему — вот наш образ жизни. Я бы и рад все забыть, Лоран, да только память у меня хорошая.

— Но ведь не все на Глотии безмозглые рабы и отребье, один раз у нас уже получилось. Как быть с ними? — я утопал в сомнениях.

— Те, кого не посадили, не расстреляли, те, кто сохранил еще в себе дух свободы и надежду на будущее Глотии, с радостью ожидают Легион. Я уверен, эти люди меня поймут и присоединятся. Не решай за них.

— Торн, Посланник сказал, что учение неприемлемо для нашего высшего мира, — цеплялся я за соломинку.

— Я тебе сейчас нос откушу, осел упрямый. Может, хватит отпираться от правды и делать вид, что ты не понимаешь, или логика в звездном флоте уже не в почете? — Декер явно издевался, — по-твоему один создатель врет, а другой говорит правду. Что это за игра в доброго и злого? Откуда ты знаешь, что Посланник прав? Ведь он это предположил?