Энди Вейр - Артемида [ёфицировано]

— Мистер Башара!

Ответный взгляд отца был холоден:

— Дейл.

— Я что–то подзабыл: вы меня терпеть не можете потому, что я гей, или потому, что еврей?

— Я тебя терпеть не могу потому, что ты разбил сердце моей дочери.

— Что ж, это справедливо, — Дейл осушил стакан.

Отец уселся рядом со мной.

— Знаешь анекдот: мусульманин входит в бар… — сказала я.

Он не засмеялся:

— Я пришел потому, что ты сказала, что я тебе нужен. Если это просто вечеринка с выпивкой, я лучше пойду обратно к имаму.

— Я не то…

— Мистер Башара? — Свобода протиснулся между нами. — Привет, мы с вами ещё не встречались. Меня зовут Мартин Свобода, я приятель Джаз.

Отец пожал его руку:

— Один из «больше чем приятелей»?

Я закатила глаза:

— Отец, я этим не занимаюсь. Возможно, тебя это шокирует, но я не спала ни с кем из присутствующих в этой комнате.

— Это довольно маленькая комната.

— Что, получила? — заметил Свобода. — Мистер Башара, я просто хотел сказать, что вы замечательный отец и вырастили потрясающую дочь.

— Вы так думаете? — ответил отец.

— Ладно, хватит, — вмешалась я. — Пока начинать.

Я подошла к экрану (Свобода всё исправил и экран работал. Кто бы сомневался, у Свободы всегда всё работало) и глубоко вдохнула:

— За последние дни много чего случилось, и я понимаю, что у некоторых из вас есть вопросы. Например, Боб хотел бы узнать, кто виноват в незаконном выходе на поверхность и всех этих взрывах. Отец не понимает, почему я заставила его все последнее время скрываться у имама. Успокойтесь, я все объясню…

И я рассказала им всю неприглядную историю. Рассказала о пожаре на Квинслендской фабрике стекла, о том, что Тронд нанял меня, что пошло не так и как всё это было связано с убийствами. Потом объяснила про «Паласио», «левшу» и Чжина Чу. Я рассказала про санчезовский контракт на обеспечение города кислородом и как Тронд собирался этот контракт перехватить. Потом я предоставила слово Свободе, чтобы он объяснил, что такое ЗАФО и как эта штука работает. Под конец я сообщила своим слушателям, смотрящим на меня потрясёнными глазами, что в данный момент в Артемиду направляются десятки наемников мафии.

Когда я закончила, в комнате стояло гробовое молчание.

Первым заговорил Дейл:

— Я думаю, все согласятся, что ситуация фиговая. Но не может же пара десятков бандитов захватить Артемиду? Да у нас тут бывали барные потасовки, где народу было больше.

— Это не кино про гангстеров, — ответила я. — Они не начнут проламывать черепа сразу после прибытия. Но они установят надёжную охрану вокруг «Санчез Алюминий», чтобы гарантировать, что этот контракт «воздух за энергию» никуда не денется. У нас совсем немного времени, пока они ещё не прибыли.

— Я полагаю, что бы ты ни придумала, это будет нарушение закона, — сказал отец.

— И ещё какое.

Он встал:

— Тогда я не буду в этом участвовать.

— Отец, это мой единственный шанс остаться в живых.

— Чепуха. Мы можем вернуться на Землю. Мой брат в Табуке нас устроит.

— Нет, — я покачала головой. — Я не собираюсь спасаться бегством. Саудовская Аравия — твоя родина, но не моя. Меня там не ждет ничего, кроме гравитационной болезни. Артемида — мой дом. Я не собираюсь уезжать, и я не позволю кучке каких–то бандитов захватить город.

Отец посмотрел на меня сердито, но сел и больше уйти не пытался. Что ж, хоть какой–то результат.

— Расскажи им про свой план! — поторопил меня Свобода. — У меня даже слайды есть!

— Хорошо, хорошо, давай сюда свои слайды.

Он что–то напечатал в своём Гизмо, и на экране появились архитектурные схемы алюминиевого цеха. Подпись под схемой гласила: ««Санчез Алюминий» — Плавильный Цех — Металлургический Анализ».

Я указала на экран:

— Купол, в котором находится цех, размером намного меньше куполов города. Его диаметр всего тридцать метров. Но он защищен такой же двойной оболочкой, как и жилые купола. ККК требует, чтобы любые помещения, где бывают или постоянно находятся люди, были закрыты двойными оболочками.

Я ходила вдоль экрана и показывала на те части купола, о которых шла речь:

— Вот здесь находится диспетчерская. Внутреннее большое окно выходит в цех, так что мне придётся быть очень осторожной.

— У диспетчерской отдельное снабжение воздухом? — спросил отец.

— Нет, источник кислорода у них общий со всем производством. Им часто бывает нужно спуститься в главный зал, поэтому они не хотели устанавливать лишний атмосферный шлюз. По крайней мере, это моё предположение. На случай непредвиденных обстоятельств в самой диспетчерской есть воздушное убежище. К тому же, если поезд в этот момент находится у цеха, они могут использовать его как убежище.

— Понятно, — сказал отец.

Я продолжала:

— Дробилки находятся снаружи. Гравий поступает вот через эти воздушные шлюзы. Затем он отправляется на нижний уровень, где центрифуга отделяет анортит от других минералов. Затем анортит спекают в аноды, которые отправляются наверх в плавильный цех.

Я постучала пальцем по большому прямоугольнику в центре схемы:

— А вот это центр всего магического процесса. Плавильня разлагает анортит на базовые элементы, используя при этом просто жуткое количество энергии.

— Кембриджский процесс ФФЧ, — восторженно добавил Свобода. — Просто потрясающе, что они делают! Аноды погружают в раствор солей хлорида кальция, и электролиз буквально вышибает оттуда атомы! Катоды из спрессованного угля постепенно изнашиваются, так что им приходится наращивать их с помощью углерода, который они получают из СО 2, являющегося побочным продуктом реакции. Некоторое количество полученного порошкового алюминия идет на изготовление ракетного топлива, а остальное…

— Свобода, успокойся, — перебила его я. — Что я хотела сказать, это что я собираюсь проникнуть в цех и заставить плавильню саморасплавиться.

— Где плавка, там и расплавка, — вставил Свобода.

— Как ты планируешь это сделать? — спросил Дейл.

— Увеличу поступление энергии к нагревателю. Обычно раствор в ванне для реакции находится при температуре 900 градусов, но если мне удастся довести её до 1400, стальная ванна расплавится. Перегретый электролитический раствор разольется по цеху и всё там уничтожит.

Отец нахмурился:

— И какой толк от этого мелкого вандализма?

— Во–первых, отец, это не мелкий вандализм. Это экстремальный вандализм. Во–вторых, без плавильни «Санчез» не сможет производить кислород, и контракт с городом можно будет перекупить. Тут в игру вступает Лене.

Все обернулись к ней, и Лене неловко заерзала под их взглядами:

— Ну да, отец запас… в общем, у меня имеется достаточно кислорода, чтобы снабжать город в течение года. Как только «Санчез» прекратит производить кислород, я предложу перекупить контракт.