Маргарита Ромашкинская - Фиалковый маршрут

Запекали мы его 20 минут в постепенно остывающей печи. Печенье получилось волшебным на вкус. Для него понадобилось немного сливочного масла, взбитого в пену вместе с сахаром, ванилью, содой, солью и тёртым миндалём. Вид у печенья был пышный, потому что пласт теста изначально раскатывался толщиной в 2 см. Цвет радовал желтизной, а сахарная пудра, посыпанная сверху, придавала кондитерскому изделию привлекательную лёгкость.

Напиток по совету Васи сделали целебным, соответствующим древним традициям. Мёд растопили, подогрев в кастрюле с горячей водой (на паровой бане). Добавили имбирь, корицу и вылили в кефир. Распределив по чашкам, не спеша смаковали тёплый оздоравливающий напиток, как вкусную микстуру. Немного пощипывало язык. Как будто провидение напоминало нам: только что, мол, говорили о вреде кисло-сладкого, а сами продолжаете быть непослушными. Но имбирь, присутствовавший в напитке, встал на нашу сторону, уверяя, что он все «вредности» нейтрализовал. Думаю, он был прав. Ведь микробы любят сладенькое. Вот и попадутся на эту приманку, а там от атаки имбиря им не скрыться.

Закатав в банки приготовленные блюда, мы вышли из кухни с пакетами съестных припасов. Теперь несколько дней можно наслаждаться редкими мгновениями: смотреть кинофильмы и похрустывать угощениями искусственной гравитации.

Плотно закрыв за нами дверь на несколько запоров, я нажала кнопку отключения механизма кухни. В ответ из-под пола кухни (что было видно сквозь прозрачные стены) выдвинулось чёрное железное ядро, утяжелённое свинцовым напылением. Разделившись на четыре части, оно раскатилось по четырём углам и стало поэтапно вновь погружаться под половицы в открывающиеся отверстия. В итоге все четыре железно-свинцовых ядра оказались снаружи ракеты. Отныне они на тросах будут следовать за звездолётом до тех пор, пока кому-то из астронавтов не понадобится искусственная гравитация или не наступит время приземления. Перед посадкой на Землю мы ещё раз загрузим их обратно в отсек и поупражняемся в преодолении силы притяжения, но тогда уже не лунной, конечно, а земной. Будем ли использовать промежуточную стадию, марсианскую, покажет состояние нашего здоровья. Говорят, что бывали случаи, когда астронавты настолько отвыкали за время странствий в космосе от гравитации, что опасались силы «земной кнопки». Но мы-то только что с Марса, так что сила Земли для нас должна быть вполне приемлема. Ведь наш организм ещё не успел окончательно переключиться на невесомость. А сегодняшнее нахождение в секции кухни помогло держать его в тонусе. Так что вряд ли организм запротестует против тренировки мышц в гравитационной области повышенного воздействия.

Убедившись, что автоматика задраила появившиеся отверстия в полу и помещение выровнялось, мы перешли в следующий коридор и задействовали очередную кнопку отключения механизмов. Устройства срабатывали мгновенно, а тело без капризов приспосабливалось к новым условиям, бодро готовясь вернуться в невесомость.

Что касается здоровья, то о нём каждый астронавт обязан был заботиться всегда. Физкультура, игра на музыкальных инструментах, танцы и вокал — все эти разновидности упражнений для разных групп мышц являлись непременным условием бесперебойного функционирования внутренних органов человеческого тела, их правильного расположения в полости живота, помогли избежать спаек, смещений, залежей и захламления, а также деформации тканей, которые могли предательски перекрутиться по глупости хозяина. Раскрутить, растянуть, растащить, распределить — вот задача двигательной активности органов человеческого тела. Астронавты всех звездолётов с удовольствием занимались на спортивных снарядах и балетном станке. Но после интенсивных тренировок мечталось об отдыхе. И условия для оного были созданы сказочные.

В индивидуальных звездолётах, таких как мой, располагались маленькие садики орхидей. А в больших летательных аппаратах, рассчитанных на несколько человек, цветочные оранжереи были огромными.

Орхидейные сады стали размещаться на звездолётах в целях обеспечения космического бытия кислородом. Известно, что орхидеи прекрасно живут в закрытой ёмкости, самостоятельно делая себе атмосферу. При этом цветы порой даже не нуждаются в почве. Воздушные корни орхидей добывают питательные вещества непосредственно из окружающего пространства.

Я со временем привыкла ухаживать за орхидеями. Они — необычные растения. В моём саду росли такие, корни которых способны впитывать влагу из из воздуха, и такие, бутоны которых цветут несколько месяцев, не опадая. Орхидеи неприхотливы: некоторые из них были не прочь расти в подставке для яйца. Имелись в саду и цветы-гиганты, образующие висячие арки на кронах деревьев. Правда, мои деревья были невелики. Ну, так и звездолёт БСМ-1 считался по космическим меркам малюсеньким.

Аню и Васю поразили в орхидейном саду бабочки.

— Здесь пахнет ванилью. Тут растёт орхидея «боб»? — изумлённо замер посреди деревьев Вася.

— Да. А что в этом необычного? — не поняла я.

— Для опыления орхидеи «боб» нужны особые бабочки…

— Есть они здесь.

— А не вылетают из помещения?

— Обратите внимание: соседние залы абсолютно пустые: без мебели, без штор. Это придумано для того, чтобы вылетевшим из оранжереи бабочкам было в соседних залах неинтересно и они спешили бы вернуться обратно в сад.

— Хорошо сделано, — одобрил Вася. — Надо эту идею перенести на Марс. А то там бедные жители не перестают отлавливать заблудившихся насекомых и водворять их на место.

Бабочки моего орхидейного сада порхали вокруг нас, словно балеринки вокруг оркестра. Они под лампами, как под настоящим солнцем, расправляли крылышки и грелись. С утра до вечера находили они для себя неотложные дела и, по-моему, никогда не грустили. Всё здесь было устроено как в природе.

Единственно, с чем бывали накладки, так это с наступлением «утра» и «вечера». Постепенное погружение сада в полумрак и плавный выход из него после трёхчасовой кромешной тьмы требовали слежения за механизмом затемнения. А поскольку этот механизм работал в условиях повышенной влажности густой тропической растительности, то часто ржавел и начинал заедать. Тогда день и ночь приходили в оранжерею не по расписанию и. конечно, сбивали жизненный ритм обитателей сада.

В такие моменты я, вооружившись маслёнкой, капала на каждый винтик «механизма дня и ночи» спасительную смазку и морально готовилась к тому, что рано или поздно произойдёт полный сбой приспособлений. Поломка ставенок, автоматически наплывающих на лампы, была неизбежной: понятно же, что, если устройство барахлит, то само не отремонтируется. Ведь когда накладка происходит один раз, то это можно назвать случайностью; когда два раза — закономерностью; ну, а третья поломка кричит о том, что наблюдаемые отклонения являются системой. Многократные повторения чего-либо есть тенденция. А у тенденции только один путь дальнейшего развития: углубляться и расширяться. Так что когда-нибудь механические приламповые шторки должны были сломаться окончательно. Но я не могла обречённо воспринимать создавшуюся ситуацию и попросила Васю предотвратить возможную аварию.