Николай Шмелёв - Бесплатное космическое путешествие (СИ)

Во время последней инспекции, проводимой со всеми мерами предосторожности, внутри был найден гидрокостюм с аквалангом. Содержимого не обнаружилось. Вероятно, личинка гигантского комара первая напала на аквалангиста. Но как горе-водолаз не заметил более страшную угрозу — гигантского паука-краба?

Рядом с лабораторией «Х» находился музыкальный отсек оранжереи — «Консерватория». Там, можно сказать, развлекался лаборант Виктор Эжен. До него здесь работал профессор, которого теперь все называют «Безумный». Он теперь бесцельно бродит по оранжерее, не зная, куда бы приложить руки… В своё время, какой-то идиот сказал, что под музыку растения растут быстрее. Под эту дудку, вместе с вальсами и прочими анахронизмами, профессор врубал по трансляции «Белый шум», неслышимый подопытными в обычном диапазоне частот. Компетентные органы, естественно, без ведома учёного, не ограничились трансляцией «Белого шума» только на растения, а поделились им с некоторыми отсеками. Ничего личного — чисто из научных побуждений. Кстати, профессор не заметил, как первым лишился рассудка. Его ученик, благоразумно оставшийся на Земле, сказал в интервью телеканалу «Орбитальные новости», что он всегда был таким… Тайна раскрылась, но станция была уже далеко…

За лабораторией, на самом краю плантации, расположилась «Станция дезинфекции», в которой заправляют «Эфиры». Они считают себя в оранжерее своими и постоянно пытаются что-нибудь уволочь. Естественно, «Синтетики» с «Органиками» пытаются отмежеваться от подобного знакомства, если не сказать больше…

Стон Сосо был слышен издалека. Все порядком устали, но держали себя в руках. Стиснув зубы, разведчики молча перемещались к намеченной цели и только Гном разнылся, как маленький ребёнок. Проныра не выдержал и крикнул:

— Дайте ему соску, чтобы заткнулся!

— Лучше соломинку! — парировал Гном. — И бутылку…

— Шиш тебе! — не согласился Проводник.

Он злобно посмотрел на слабое звено и прочитал лекцию про «Лабораторию синтеза растений»:

— Ты что-нибудь слышал про «Чёрного Органика».

Иван вытянул лицо и выставил уши, как локаторы, готовясь ловить каждое слово своего наставника. Тот продолжал:

— Кое-кто называет его «Чёрный кордицепс». Прячась в тёмных углах, он разбрасывает споры на случайных прохожих; заражает мозги и тогда человек обречён. Больной старается забраться куда-нибудь повыше. Так, вероятно, впоследствии удобней разбрасываться созревшими спорами. Свысока опыляется куда большая поверхность, как если бы это происходило внизу, да ещё при отсутствии ветра…

Витя Калахари почесал затылок и недоверчивым тоном спросил:

— Так что же это получается — у «Чёрного Органика» споры действуют только на одних из нас, например, «Химиков»?

— Как бы не так! — возразил Алексей. — Мы все люди — один вид. Названия только разные… Кстати, поговаривают, что в глухом отсеке, на «Станции дезинфекции», целое кладбище, куда относили погибших, прежде чем грибы вырастут и начнут разбрасывать \созревшие споры. Дверь там, как на подводных лодках — такая изоляция, что капля воды не просочится. Да что там вода — молекула воздуха не прошмыгнёт. Ходили туда в костюмах с замкнутой системой дыхания. Кто видел эту картину, рассказывали жуткие вещи: всё тело погибшего опутано нитями, как паутиной, а грибы прорастают прямо сквозь череп; лезут из пустых глазниц, из ушных раковин…

— Хорош! — запротестовала Мио, состроив скорбное лицо.

— Ладно, — согласился Алексей отказаться от описания картинки, напоминающую добротно сколоченный фильм ужасов. — Тут же, в «Лаборатории синтеза растений» произошёл забавный случай. Полез мужик спросонья на стрингер под потолком, где за вентиляционной шахтой хранил заначку. Товарищи подумали — всё! Если лезет на вертикальную стену… Спеленали его, короче, и отнесли в «Станцию дезинфекции», передав с рук на руки «Эфирам», которые сами кровно заинтересованы в ликвидации распространения заразы ещё на зачаточном уровне. Жить всем охота! Поместили мужика на кладбище, где тот чуть не поседел.

— И что — конец ему? — посочувствовал Тарантул.

— Да нет, Пьер, вроде бы обошлось. Он прошёл ряд тестов, которые не могут пройти заражённые индивиды.

— А почему покойников складируют на кладбище, а не выбрасывают в открытый космос? — поинтересовался Экономист.

Проводник усмехнулся и пояснил:

— Во-первых, Адам, на кладбище уже есть покойники, из числа «Органиков» и «Синтетиков», которые первыми пострадали в грибнице. Что тогда с ними надо было делать — никто не знал, кроме профессора. Он велел их туда положить. Только потом выяснилось, что эта учёная шельма на заражённых опыты ставил, но, и сам полёг за компанию. Поговаривали, что от другого, но, это неважно! Оказалось, что простой противогаз не помеха микроскопическим спорам. Не знаю, как на Земле, а здесь грибы обладают совсем другими способностями к выживанию. Вывод: одним мертвецом больше, одним меньше…

— Ну, а во-вторых? — прищурился Фриц.

— Во-вторых, тащиться с заражённым до «Ангара», где находится самый ближайший шлюз, слишком далеко. Хлопотное это дело! К тому же, эти прохвосты за проход плату требуют — идиоты!

Пока разведчики разглагольствовали, они не заметили, как вошли на охраняемую территорию перед входом в «Лабораторию синтеза растений». Первым охранным барьером было растение «Раффлезия», испускавшая настолько гнилостный запах, что многие пришедшие падали в обморок. Обитателям лаборатории оставалось только обчистить их карманы и отнести пострадавших подальше от оранжереи.

Первым почувствовал неладное Фриц. Он принюхался и растерянно сказал:

— Трупами запахло.

— Это цветок такой, — пояснил Алексей.

Неожиданно, запах стал настолько концентрированным, что разведчики еле успели среагировать. Надев противогазы, Дервиш с Тарантулом подхватили Гнома под руки и потащили к выходу. Падая в обморок, он не успел даже сообразить, что происходит. У Мио, как азиатки, был врождённый иммунитет к таким запахам, а вот остальные, чуть серьёзно не пострадали.

Витя Калахари, отдышавшись, спросил:

— Что это было?

— Вонючий цветок «Раффлезия», — пояснил Проводник. — Вообще-то, мне местные ботаники объясняли, что такой критический запашок несвойственен этим растениям. На Земле вонючие цветы, с гнилостным запахом, нисходящем к трупному, привлекают для опыления насекомых, специализирующихся на поедании падших животных и прочих гниющих органических останков. Запах — закачаешься, но, в пределах разумной нормы, чтобы от неё не окочуриться. А здесь произошла, как вы знаете, непредвиденная мутация и теперь эти цветочки хоть в газовую камеру помещай — не хуже «Циклона Б».