Владимир Лароу - Звёздные прыгуны (СИ)

Призванный стать смертельным, он лишь зацепил Трегарта.

Мягкая баррикада приняла теряющее сознание тело.

— Скорее, помогите!

Миндалевидные глаза эльва безучастно изучали Д'арно. Как же в эту минуту он ненавидел их спокойствие, равнодушие, надменность!

— Погибает человек!

Проход выбросил его прямо во дворец. Шафрановые цвета одежд рабов говорили о принадлежности хозяев к роду Тайбетнор.

Пожилой эльв склонился к остренькому ушку эльвийки и что-то зашептал в него.

Там, в далеком Дворце Времени, погибал его напарник, здесь, в этом царстве спокойствия и роскоши, вместо того, чтобы, как любое нормальное существо, прийти на помощь страждущему, они перешептываются.

— Вы поможете мне! — не слишком вежливо, поинтересовался Прыгун.

Эльв посмотрел на него, словно только сейчас заметил присутствие человека.

Красивое, очень красивое, по человеческим меркам, лицо, для Д'арно в эту минуту было отвратительно.

— Ты призываешь нас выступить против тех, кого вы называете Повстанцы.

— Приходят времена, когда нужно выбрать — на чьей ты стороне!

— По-вашему, сейчас такое время?

— Идет битва, гибнет человек, мой друг!

— Став на его защиту, мы будем вынуждены нести гибель другой стороне. Там тоже чьи-то друзья.

— Выходит, вы за них. Против Гильдии! С Повстанцами!

Пожилой эльв усмехнулся.

— Лет двести назад, во время конфликта Гильдии с Лейпидинцами, вы его уже не помните, тогдашний Председатель пришел ко мне и сказал: выбирай. Сто лет назад, когда отъединились Повстанцы, и та, и другая сторона приходила ко мне и говорила: выбирай. Еще через сто лет придет кто-то и тоже скажет: выбирай. И каждый, слышишь человек, каждый раз, каждый говорит, что это решающее время, сотрясание основ, чего никогда не было, да и не будет подобного.

Было. Будет. Есть.

Прошли те моменты выбора, пройдет и этот. Да, тебе живущему, они кажутся судьбоносными. Сделай выбор и дальше, все пойдет уже не так, как до этого. Лучше, много лучше, справедливей, чище… И сегодняшний конфликт, сегодняшнее время выбора, как и сотни, тысячи до него, как миллионы после, уйдет, осев темными буквами, сухими датами на страницах истории. И поверь — это еще не худшая участь.

Мой ответ — нет, человек. Я не стану влезать в ваши дрязги. Времена не меняются. Нет ничего нового в многомирье. Но мы не станем и задерживать тебя, даже укажем Проход. Ступай, делай свое, такое важное для тебя, дело.

Эльв снова склонился к острому ушку, чтобы пошептать в него. Прекрасная эльвийка прыснула в кулачек, давясь смехом.

Кровать, белое, натянутое до небритого подбородка одеяло, солнечная чистая комната.

Болела голова, заражая ленивой слабостью все тело.

Последнее, что помнил Трегарт — сражение во Дворце Времени и камень, несущийся в его сторону.

Он в плену, у Повстанцев! Или… он уже в раю…

С первым не вязались чистые простыни и далекая от тюремной обстановка, со вторым — неважное самочувствие.

Разве мертвецы испытывают головную боль?

Кто знает, что чувствуют покойники.

Был еще третий вариант… наверняка был… фантазия Дункана не простиралась в такую даль.

Тихо скрипнули петли входной двери. Он не помнил, предшествовал ли этому щелчок замка. Трегарт поднял голову. Девушка. Милое личико, темные волосы, кроме непокорной челки, спрятаны под белый, накрахмаленный чепец, ладную фигурку скрывает светлый же, длинный халат.

Медсестра? Надзиратель? Все вместе?

— Вам лучше, прекрасно.

Все-таки медсестра — равнодушие, замешанное на профессиональной вежливости. Хотя и надзиратели…

— Выпейте, — на изящной ладони покоилась таблетка — желтая с полоской по центру.

Дункан послушно открыл рот. Профессионально забросив туда лекарство, незнакомка протянула стакан воды.

Трегарт запил, почти физически чувствуя, как пилюля движется по пищеводу.

Сопротивляться? Сделать вид, что глотаешь, а потом выплюнуть лекарство на пол… Зачем? Если бы его хотели отравить, давно сделали бы это.

— Прекрасно.

Точно — медсестра.

Последнее прибавило Трегарту решимости.

— Где я? Что со мной?

— У друзей. Вы — нездоровы.

Следя за девушкой, он повернул голову. В поле зрения попало окно. Небольшое окошко со светлыми прутьями мощной решетки.

Как ни странно — стало легче. Тюрьма! Светлая, чистая, но тюрьма. Хоть какая-то определенность.

Скрип петель, покидающей палату сестры милосердия слился с тихими шагами. На холсте приоткрытой двери нарисовалась новая фигура — человек, мужчина, в возрасте.

— Мне сказали, вы пришли в себя.

Чем-то — посадкой головы, манерой говорить, колючими, не знающими радости глазами, вошедший напоминал Гмем Канна.

— Мое имя — Рашид Канн, — подойдя, незнакомец протянул руку. Видимо, что-то мелькнуло в глазах Дункана. — Да, да я — родной брат главы службы безопасности Гильдии.

— Вы Повстанец? — хватит с него неопределенности!

— Повстанец, — кивнул Канн.

И снова глаза выдали Дункана. Да и как можно было сдержаться, после того, что Повстанцы сделали с Ортой!

— Узнаю работу Гильдии и моего братца, — устало усмехнулся Рашид Канн. — Повстанцы — кровожадные мясники, поедающие детей и насилующие старушек.

— Про старушек не было…

— Значит остальное — правда.

— Глава службы безопасности, да и Гильдия здесь не при чем. Я сам имею глаза и уши. Кстати, не по милости ли ваших людей, я оказался на больничной койке.

— На больничной, не на тюремной! Конечно, вы все видели, вам все показали, объяснили — Гильдия — самая лучшая, самая гуманная. Кстати, — собеседник передразнил интонацию Трегарта, — как поживает верх гуманизма — планета сот? Не правда ли, весьма располагающая к размышлениям экскурсия. Ведь вы там были?

— Откуда вы знаете, что мне устроили… экскурсию? — даже сейчас Трегарта передернуло. В этот самый момент, заключенный сидит там — один! Да, Трегарт в плену, но даже здесь есть с кем поговорить.

— Дайте-ка попробую угадать. Идет обучение, вы провинились, незначительно, и в этот самый момент, как нельзя кстати, подворачивается другой провинившийся. Показательный процесс. Крики, мольбы, «я больше не буду!», его сталкивают, и он медленно опускается вниз.

— Что… что вы этим хотите сказать? — в горле пересохло. Возможно ли? Так угадать?

— Милый мой — весь этот спектакль: и крики, и мольбы о помощи разработан и отрепетирован до мелочей. Когда меня принимали в Гильдию, было то же самое, как и сотни других агентов. При этом тюрьма-соты, конечно, остается и в ней, конечно же, отбывают свое преступники.

Стандартный психологический прием — сначала конфетка в виде каскада, россыпи миров, почти безграничных возможностей, потом — удар — вторая сторона — соты! Затем снова миры — исключительно при условии верности Гильдии — опять конфетка. Непростая дилемма, как ты думаешь, что выбирает большинство?