Владимир Лароу - Звёздные прыгуны (СИ)

Нет! В это невозможно поверить! Он обманывает, врет, все это психологические штучки! Гильдия не такая! Повстанцы — плохие! Это они, они заключили Орту в темницу, пытали Телепатом… хотя… тюрьма находилась в бывшем храме Орты — здании Гильдии. Ранее, Дункан как-то не задумывался, для кого были построены камеры… и Телепат… когда принимали, его тоже подвергли считыванию памяти.

Рашид Канн кивнул чему-то своему. Видимо, глаза в очередной раз выдали Дункана.

— Выздоравливайте и подумайте над моими словами. Я еще вернусь.

Трегарт почти не слышал щелчка закрывшейся двери.

Д'арно стоял перед Советом, так называемым, — Малым Советом Гильдии: Председатель, Глава Службы Безопасности, Перый Координатор.

История повторялась.

Как тогда — больше десяти лет назад, не верилось, что прошло столько времени, когда он объявил о своем решении уйти из организации.

Тогда они, он — Совет хотел, очень хотел наказать, прижать возомнившего о себе агента. При самом благоприятном раскладе, выпадала отсталая, без Проходов планета.

Тогда у него был Камень. Камень Перемещения, полученный от умирающего Вольного Прыгуна Ноя. Д'арно спас его, рискуя жизнью. Вырвал из лап пожирателей падали с вселенной Гарп. Старику Ною — легенде межмирья — это мало помогло, через неделю он отдал богу душу в своей берлоге на далекой планете Сол.

С Камнем Вольного, Д'арно плевать хотел на Совет с его желаниями, Гильдию с ее правилами и Председателя, взявшего на себя роль бога, бога над богами.

Тогда на месте Председателя восседал Краттан — здоровенный, как гора гуманоид, державший в своих огромных лапищах Гильдию в течение нескольких десятилетий.

Теперь это кресло занимала Ассанта его Ассанта!

Теперь перед ней, перед ними лежала Карта Пути.

И теперь Д'арно — Вольный Прыгун, пришел к ним за помощью.

— Мы благодарны вам за оказанную, гм, услугу, — маленькие глазки Гмем Канна разрывались между Д'арно и кристаллом Карты, — однако, об удовлетворении вашей, гм, просьбы, не может быть и речи.

Ассанта просто не отрывала взгляда от золотых перил ложи, старательно избегая зрительного контакта с Д'арно.

— Я уже говорил, Карта — не только моя заслуга. Агент, агент Гильдии остался там, во Дворце Времени, чтобы я смог доставить Карту вам! Мне кажется, его жертва, его подвиг стоит того, чтобы хотя бы попытаться спасти этого человека. Или я ошибаюсь?

— Усилия, средства, затрачиваемые на спасение одного человека не соизмеримы с конечным, даже в случае благоприятного исхода, результатом… — хобот координатора Орртунга слегка подрагивал.

Парящие советники. Богатая отделка лож — роскошь и показное величие. В дорогой оправе, в сиянии бриллиантов прогнившая сердцевина не меняет своей сущности. Она гниет, дальше.

— Усилия, результат! Кто вы такие, кем вы себя возомнили! Богами! Вершителями судеб! Кто дал вам право измерять, решать, чего стоит человеческая жизнь, а чего нет!

— Память о нем будет вечно жить в наших сердцах…

— Да пошли вы! Вы и ваши сердца!

— Вы забываетесь, Д'арно! — холодный, без эмоций голос, однако глаз от перилл она так и не оторвала.

И на том спасибо.

— Нет, это вы забываетесь, Ваша Честь. Прекрасное обращение, интересно, была ли она у вас, хоть у кого из вас эта самая честь. Я — Вольный Прыгун, и слава богам — истинным и мнимым — не обязан следить за своими словами и поступками. Об одном жалею — что принес вам Карту. Сделал я это с единственной целью — надеялся на помощь, на понимание, на человечность, без обид, господин координатор. Теперь вижу — напрасно. Надеюсь, очень надеюсь, почти молюсь — Карта вам не поможет!

Не дожидаясь ответных реплик, Д'арно вышел, хлопнув дверью.

Светлая тень метнулась к нему. Большие, полные тревоги глаза в окружении пушистых ресниц. Белые, посекундно кусаемые губы… Орта — богиня — женщина.

— Ну как? — глаза заглядывали в его, ища ответ, понимание, надежду.

Не осталось сил даже на слова.

Д'арно устало помотал головой.

Это стало почти традицией, обязательной церемонией, ритуалом.

Каждый вечер, Рашид Канн приходил к нему в комнату, усаживался в кресло (на второй день в палате объявилось большое кожаное кресло) и они разговаривали.

Порою долго, очень долго, расходясь далеко за полночь.

— Я пленник?

— Нет.

— Почему же, уходя, вы каждый раз запираете дверь, и решетки, — Дункан кивнул на забранное прутьями окно.

— Для твоей же безопасности. У многих, очень многих наших людей имеются счета к Гильдии, гильдийцам — никто не совершенен.

— Значит, я могу вернуться к себе, в Гильдию?

— В любой момент.

— И вы позволите мне?

— Почему нет.

В ответе, как впрочем, и в вопросе ощущался подтекст, двойной смысл.

— Ладно, ладно, — тщетно пытаясь отыскать его самостоятельно, сдался Дункан. — В чем подвох?

— Ни в чем.

— Я могу уйти, прямо сейчас?

Канн поерзал на кресле, поудобнее устраивая худое тело.

— Ты не думал о том, стоит ли?

— Что?

— Возвращаться.

На самом деле, в последнее время, Дункан только об этом и размышлял. То, что он узнал о Повстанцах… хотя, о Гильдии-то он знал давно, просто не думал, не представлял, что может быть иначе, воспринимая существующее положение вещей, как само собой разумеющееся.

— Есть альтернатива?

— Гильдия пытается наложить лапы на право перемещения между вселенными, более того, право на самоопределение, развитие, историю, веру, наконец, народов, населяющих эти вселенные. Полагая себя монополистом истины не только в среде подконтрольных планет, но и в своей, собственной среде. Борясь, искореняя малейшие отступления, инакомыслия среди собственных членов. Силой, почти безграничными, полученными, заметь, отнюдь не длительными изысканиями — волею случая возможностями, она насаждает, нет, не наместников-властителей — старо и банально. Она возводит богов, именно богов. Золота, ценностей им мало. Духовность, душа — вот что взвешивается на чашах Совета. А всех не согласных — в соты!

— Есть и правильные заповеди: не убий, не укради, — Дункан возражал, скорее, по привычке, из желания что-нибудь сказать. Каждое слово, произнесенное Канном, было истиной.

— Рабство на планетах Гильдии. Возьми, так называемые, божьи законы. Не из святых свитков, подними памятки агентов. Примерно двадцать процентов из написанного там будет направлено на улучшение существующего строя и восемьдесят, целых восемьдесят, на упрочение власти Гильдии. «Бог — един, слово Бога — закон! Сказанное им — истина. Слуги Бога — руки его…» — и так далее. Разве народы, сами народы не вправе, не могут, да, натыкаясь на препятствия и набивая шишки, но сами, самостоятельно решать свою судьбу?